требуется несколько дней, прежде чем Джон Буль, отъезжающий за рубеж, сможет уговорить министра предоставить ему необходимые бумаги для защиты своего гражданства в чужой стране!

Ему потребуется сперва получить бумаги от банкира, священнослужителя и некоторых других респектабельных особ в своей стране! Государство, опекающее Джона, не поощряет бродяжничество.

Чиновник паспортного отдела французского Консульства был более любезен. Мизерный заработок его офиса заставлял с почтением относиться к посетителям, могущим принести дополнительный доход. По этой причине чиновник весьма охотно взялся обслужить клиента.

Майнард, однако, не получил нужный документ из-за некоей проблемы. Возник вопрос относительно его слуги, который должен был отправиться в путешествие вместе с ним!

Лакей должен был прийти на прием и лично предоставить свои персональные данные! Чтобы эти сведения были также внесены в паспорт!

Так сказал французский чиновник холодным официальным тоном, не допускавшим, казалось, никаких возражений и уговоров!

Майнард знал, что хотя к этому времени благородный венгр уже расстался со своей роскошной бородой, его прекрасное лицо было слишком известно в Лондоне, чтобы избежать узнавания на улицах. Особенно велик риск быть узнанным во французском Консульстве, на Кинг Вильям Стрит, или собственно чиновником паспортного отдела, или бессчетным количеством шпионов, всегда кишащих вокруг него.

Выражение лица Кошута невозможно скрыть под маской облика камердинера!

Но Майнард полагал, что сумеет преодолеть эту трудность. Потрепанное пальто и голодный взгляд французского чиновника подсказали ему, как действовать.

— Это будет крайне неудобно, — сказал Майнард. — Я живу в Уэст-Энде, добрых пять миль отсюда. Мне придется проделать очень длинный путь только для того, чтобы привести сюда моего слугу вместе со мной. Я готов дать несколько соверенов, чтобы разрешить проблему.

— Я сожалею, — возразил чиновник, — внезапно чудесным образом изменяя свой официальный тон на весьма дружеский к человеку, который готов пожертвовать несколько соверенов. — Это предписание, месье должен учесть. Но… если месье…

Чиновник сделал паузу, чтобы подчеркнуть это многозначительное «но».

— Вы оказали бы мне большую услугу, избавив меня от необходимости…

— Может ли месье дать исчерпывающие данные о своем слуге?

— От головы до пят.

— Превосходно! Возможно, этого будет достаточно.

Без лишних разговоров описание экс-диктатора Венгрии легло на гербовую бумагу.

Это был его полный портрет, включая его высоту, возраст, оттенок волос, цвет кожи и обязанности, которые ему нужно выполнять.

Как выходило из описания, служащий с такими данными должен быть похож по меньшей мере на «Джеймса Даукинса». note 30

— Я вам весьма обязан, месье, — сказал Майнард, получая документ от чиновника и запуская руку в карман, чтобы дать ему несколько блестящих соверенов. И, добавив: «Ваша вежливость спасла меня от очень большой неприятности», он поспешил покинуть офис, оставив француза весьма довольным этим приятным сюрпризом, с выражением лица, которое может быть лишь у истинного сына Галлии.

До полудня того же дня господин и слуга уже были готовы отправиться в путь.

Чемоданы были упакованы, лошади запряжены, билеты на вечерний поезд, через Дувр и Кале, были приобретены.

Осталось лишь дождаться времени отъезда из Лондона.

В преддверии отъезда состоялось чрезвычайное тайное заседание — его участники собрались в одной их комнат в доме Кошута в Сент Джонс Вуд.

В собрании участвовало восемь человек, у всех у них был титул, полученный по наследству или за благородные дела.

Все были известными людьми, большинство из них — выдающимися. Двое были из Венгрии, голубых кровей, еще один был бароном в этой стране, в то время как трое были генералами, каждый из которых командовал армейским корпусом.

Седьмой, самый низкий по рангу, был простым капитаном — это был сам Майнард.

А восьмой — кто был восьмым?

Этот человек был одет в костюм камердинера и держал в руках шляпу с кокардой, словно готовился покинуть обжитое место.

Было любопытно наблюдать, как другие сидели или стояли вокруг этого человека-лакея, включая баронов, графов и генералов, все как и он, со шляпами в руках, однако не потому, что они готовились к отъезду. Шляпы были сняты в знак уважения!

Они разговаривали с ним если и не в подобострастном тоне, но так, как разговаривают с лидером, а его ответы выслушивали с таким вниманием, что говорило о подлинном уважении к этому человеку!

Если и было когда-либо свидетельство величия человека, то оно заключалось в том, что соратники почитают его как в момент процветания, так и в час беды.

Именно так было с экс-диктатором Венгрии, ибо излишне говорить о том, что переодетым в камердинера был Кошут.

И даже в те черные и мрачные часы его изгнания, когда его дело казалось безнадежным, а холодный и равнодушный мир с презрением хмурил брови, его можно было застать не в кругу нуждавшихся в нем подхалимов, а среди людей самых благородных кровей из Венгрии, людей, которые из уважения держали в руках свои шляпы и почитали его именно в тот час, когда судьба их любимой страны, как и их собственная, не зависела от его воли и желания!

Автор данного повествования стал свидетелем этой сцены и считает это величайшим триумфом разума перед обстоятельствами, победой правды над шарлатанством, триумфом, который когда-либо он видел.

Господа, собравшиеся вокруг него, были посвящены в тайну Кошута. Они слышали о повстанческом восстании в Милане. Это как раз и было предметом их беседы, и большинство из них, так же как и Кошут, собиралось принять участие в этом выступлении.

Многие из них, как и Кошут, полагали, что это неблагоразумный шаг со стороны Маззини — они также были знакомы с телеграммой, где говорилось об этом. Некоторые из них называли это безумием!

Ночь была темная и благоприятная для отъезда. Они нуждались в темноте, поскольку им было известно о шпионах, следящих за ними.

Но Майнард все-таки принял меры предосторожности, чтобы обмануть бдительность этих ищеек деспотизма.

Он задумал хитрость, которая не могла не привести к успеху. Были приготовлены два набора портмоне — один пустой, который покинет дом Кошута в кэбе, увозящем также капитана и его слугу. Кэб должен будет остановиться у северного въезда в Берлингтон Аркаде и дожидаться их там, пока пассажиры не возвратятся с прогулки с посещением магазинов этого фешенебельного района.

На въезде Пикадилли будет находится другой кэб, в котором будет настоящий багаж путешественников, отвезенный предыдущей ночью на квартиру капитана — автора этой идеи.

Шпионы должны быть опытными детективами, чтобы не попасться в эту ловушку.

К такой фокусу они еще никогда не прибегали до того. Слава Богу, что это не случилось и на сей раз!

Как стало известно позже, Кошут и капитан Майнард вполне могли бы снова возблагодарить Бога за это.

Если бы они преуспели и сумели обмануть английских шпионов, это был бы триумф гибели. Менее чем через двадцать часов они оба оказались бы во французской тюрьме — Кошут для того, чтобы быть переданным в еще более опасную темницу в Австрии, а его мнимый владелец, возможно, — в ту самую камеру, откуда он был ранее спасен благодаря флагу своей страны.

Но они даже не начали реализовывать свой план, даже не успели сесть в кэб, ожидавший их у ворот дома Кошута. Прежде чем они сделали это, человек, вбежавший в дом, предотвратил их отъезд.