Он сел за стол и написал рекомендацию небрежным почерком. Он не оставил конверт открытым, как это обычно принято. Дело в том, что в письме было пара моментов, которые он хотел бы скрыть от бывшего гвардейца. Это были следующие слова: «Мистер Свинтон — именно такой джентльмен, который как раз мог бы пригодиться Вашей Светлости. Он неудачник…»

Смочив кончиком своего аристократического языка слой клея, он запечатал конверт и вручил это послание хозяину.

— Я уверен, — сказал он, что лорд А. будет рад быть вам полезным. Вы могли бы найти его в Министерстве иностранных дел; но вам не стоит идти туда. Там слоняется слишком много посторонних, которым не следует знать, зачем вы туда пришли. Отнесите это к нему домой, в его резиденцию в Парк- лане. Как мне известно, в таких случаях, как у вас, он предпочел бы принять вас там. Вам стоит пойти туда как можно скорее. Есть много претендентов на эту или подобную должность, которые могут вас опередить. Его Сиятельство будет дома, вероятно, около трех часов дня. Я вскоре вам позвоню, чтобы узнать, что у вас получилось. Бай, мой дорогой друг. До свидания!

Снова надев перчатки на свои тонкие аристократические пальцы, баронет удалился, оставив бывшего гвардейца с рекомендательным письмом, которое должно было оказать огромное влияние на дальнейшую судьбу неудачника.

В Парк-лане, который, как известно, расположен напротив Гайд-парка, размещается несколько самых престижных особняков в Лондоне. В эти особняках находятся резиденции главным образом английской аристократии, представляющей высший свет общества.

В тот самый день, когда сэр Роберт Котрелл оплатил свое непреднамеренное посещение мистера Ричарда Свинтона, в полуденный час можно было заметить открытый фаэтон, запряженный парой элегантных пони с роскошными гривами и хвостами, двигавшийся по Парк-лану и остановившийся перед одним из самых роскошных особняков, принадлежащим аристократу самого высокого положения.

Вожжи были в руках джентльмена, который, как видно, умел управлять лошадьми; с другой стороны экипажа сидела леди, в то время как мальчик-лакей в сапогах с отворотом и пуговицами стоял сзади.

Хотя джентльмен был молод и красив, так же как и леди, а лакей тщательно исполнял свою роль, тем не менее наметанный глаз по внешнему виду ливреи мог распознать во всем этом не более чем спектакль, специально разыгрываемый по случаю.

Все это было нанято Ричардом Свинтоном, поскольку именно он держал сейчас кнут, а его жена была привлекательной леди, обращавшей внимание на экипаж.

Пони подъехали и были остановлены с тем расчетом, чтобы фаэтон оказался прямо под окнами гостиной особняка знатного аристократа.

В этом и заключалась идея представления.

Лакей, спрыгнув с повозки, словно кузнечик, скользнул к двери, позвонил в звонок и спросил, дома ли хозяин.

Его Светлость были дома.

— Возьми вожжи, Фан, — сказал Свинтон, выходя из фаэтона. — Держи из натянутыми, так, чтобы не позволить пони сдвинуться с места, где они сейчас стоят, ни на дюйм!

Без того, чтобы постигнуть смысл и цель этого распоряжения, Фан обещала его исполнить.

Воспоминания о том, как ей неоднократно приходилось уступать насилию со стороны мужа, весьма способствовали ее беспрекословному повиновению.

Сказав это и передав вожжи, бывший гвардеец подошел к двери, представил свою визитную карту и прошел в гостиную.

Помещение, в которое прошел мистер Свинтон, было комнатой-приемной большой квартиры, обставленной в роскошном стиле.

На некоторое время он был предоставлен самому себе: лакей, исполнявший обязанности привратника, ушел передать его визитную карту.

Его окружали дорогие декорации — предметы старины и роскоши, — отражавшиеся в многочисленных зеркалах, окружавших со всех стороны комнату и простиравшихся от пола до потолка.

Но мистер Свинтон не обращал внимания ни на дорогие вещи, ни на зеркала, их отражавшие.

Предоставленный на несколько мгновений самому себе, он скользнул к одному из окон и направил взгляд на улицу.

— Это должно сработать, — пробормотал он, довольный собой. — Все на месте, и Фан — разве она не венчает картину? Ей-Богу! Она прекрасно выглядит. Никогда в жизни не видел ее более прекрасной! Если Его светлость бросит взгляд на нее, я получу это назначение! Милая Фан! Я заработал на тебе этим утром пять фунтов. Твой взгляд на вес золота или его денежного эквивалента. Не опускай свою прекрасную головку, мой цыпленок! Пусть увидят свой прекрасный лик сквозь окно! Сделай так, чтобы тебя заметили, и, как мне известно, тебя оценит знаток! Ха! Ха! Ха!

Фан была слишком далеко, чтобы услышать это риторическое обращение.

Но вот смех Свинтона был прерван появлением лакея, чинно, с соблюдением всех нюансов этикета провозгласившего:

— Его светлость примет вас в библиотеке.

Посетителя Его светлости словно окатили холодной водой. Улыбка мгновенно слетела с лица мистера Свинтона.

Веселое настроение отнюдь не вернулось к нему, когда он обнаружил, что библиотека представляла собой довольно мрачное помещение, стены которого были заставлены книгами, а окна выходили на задний внутренний двор. Это совсем не соответствовало его надеждам на интервью в приемной, окна которой выходили на улицу.

Подобное разочарование, вместе с тишиной мрачной комнаты, в которую он был препровожден, мало способствовало успеху его предприятия.

— Изложите ваше дело, сэр! — потребовал титулованный господин, в присутствие которого проник мистер Свинтон.

Требование было высказано без грубости или излишней строгости. Лорд отличался учтивостью, что для непосвященного могло показаться благосклонностью!

В ответ экс-гвардеец представил рекомендательное письмо. Это все, что он был в состоянии сделать, и теперь он стоял молча, ожидая результата.

В то же время он инстинктивно подумал, насколько иным могло оказаться интервью в приемной, чем здесь, в этом мрачном складе книг.

— Я сожалею, мистер Свинтон, — сказал Его светлость, закончив чтение рекомендательного письма сэра Роберта. — Жаль, в самом деле жаль, что я не смогу ничем вам помочь. Мне ничего не известно относительно вакантной должности, о которой здесь написано. Ко мне ежедневно приходит очень много соискателей, которые рассчитывают, что я смогу что-то сделать для них. Я был бы счастлив сделать что- либо полезное для друга сэра Роберта Котрелла, если бы это было в моей власти. Но — уверяю вас, что в реальности я ничего сделать не могу.

Ричард Свинтон был смущен — более всего тем, что потратил тридцать шиллингов, наняв фаэтон с пони и соответствующим лакеем. Эти деньги были взяты их тех пяти фунтов, которые дал предусмотрительный баронет. То была немалая сумма наличными, выброшенная на ветер, ибо теперь его предприятие было на грани провала.

Свинтон стоял, не зная, что сказать. Беседа, казалось, подошла к концу — Его светлость выражал осторожное желание завершить ее и отправить посетителя восвояси.

В этот момент кризиса некое случайное происшествие пришло ему на помощь.

Эскадрон «Колдстримс» («Холодные ручьи») маршировал по Парк-Лане. Их горн, игравший сигнал «двойной быстрый», послышался в апартаментах лорда. Его светлость, желая установить причину этого движения военных, встал с огромного кожаного стула, в котором принимал посетителя, и быстро прошел в приемную, оставив мистера Свинтона в библиотеке.

Через окно лорд увидел, как драгуны маршируют мимо его дома. Но взгляд его ненадолго задержался на