— Дайте им винограда вместо виноградного вина, — вставил реплику остряк.

— А вы, ваша Светлость, мобилизуете Россию, чтобы устроить то же самое этому стаду свиней в венгерской Пушту?

— Две сотни тысяч людей готовы совершить поход в Венгрию, — отвечал Великий Князь.

— Позаботьтесь о том, чтобы не нарваться там на легкий успех, моя дорогая Светлость! — предостерег неофициальный руководитель миссии.

— Вы уверены в Джордже, Маршал? — продолжил Президент, обращаясь к Австрийцу.

— Весьма. Он ненавидит этого Кошута как дьявол, даже еще сильнее. Он с удовольствием отправил бы Кошута и его Хонведса на дно Дуная; и, я уверен, он сразу же сдаст их, как только наши российские союзники появятся на границе.

— И урожай шей, которые вы надеетесь собрать, я полагаю note 9 ? — вставил бессердечный остряк.

— Замечательно! — продолжил Президент, не обращая внимание на проделки его старого друга, лорда. — Я, в свою очередь, позабочусь об Италии. Я думаю, могу полагаться на Провидение, чтобы восстановить власть бедного старого Пио Ноно.

— Ваше собственное благочестие будет достаточным для победы, мой Принц. Это святой крестовый поход, и кто лучше вас сумеет совершить это? Победив Гарибальди, вы станете Луи Отважное сердце!

Веселый виконт подшутил над тщеславием Президента; и все остальные дружно засмеялись.

— Ну что ж, мой лорд! — ответил шуткой на шутку Принц-Президент. — Это навряд ли вас рассмешит. У Джона Буля слишком легкая роль в этой великой игре!

— Вы считаете, легкая? Она поручена ему, чтобы обеспечить ставки деньгами. И, в конце концов, какую выгоду он будет с нее иметь?

— Какую выгоду он будет с нее иметь? Пардон! Вы говорите так, словно запамятовали вашу недавнюю панику, вызванную чартистами. Честное слово! Если бы я не сыграл роль хорошего констебля для вас, дорогой виконт, то вместо того, чтобы прибыть сюда как полномочный представитель, вы бы наслаждались моим гостеприимством в изгнании!

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Серьезный славянин и серьезные тевтонцы — послы России, Пруссии и Австрии — дружно засмеялись; всем троим пришлась по вкусу эта шутка об Англичанине в изгнании.

Однако их добродушный партнер-заговорщик нисколько не был обижен этим смехом, иначе он мог бы парировать шутку словами:

— Но без Джона Буля, мой дорогой Луи Наполеон, и той услуги, которую, как вы говорите, ему оказали, даже фиолетовая мантия вашего великого дяди, словно спустившаяся с небес и презираемая Францией, не смогла бы поднять вас до вершины, которой вы достигли, — кресла Президента, которое, возможно, превратится в трон Императора!

Но Англичанин ничего подобного не произнес. Он был настолько — так же как и все — заинтересован в этом превращении, что предпочел вместо контрреплики присоединиться к громкому смеху компании.

Еще несколько бокалов Моэта и Мадейры, с этикеткой Токау, было выпито австрийским Полевым Маршалом, другие высокопоставленные гости выкуривали сигары, обмениваясь подобными шутками в отдаленной части зала.

Лишь двое остались на прежнем месте — Наполеон и его Английский гость.

Возможно, — и я полагаю, что очень даже вероятно, — эти два великих крючкотвора никогда еще не оказывались наедине в одной комнате!

Я ожидаю, что это утверждение вызовет у читателя, скорее всего, презрительную усмешку. Необходимо время для контактов, чтобы приобрести умение, которого так не хватало революционным лидерам, — умение давать в кредит и оплачивать подлость; но десять минут, потраченных для прослушивания последующей беседы, убедят вас в обратном, дорогой читатель.

Им нечего было скрывать друг от друга. Напротив, каждый из них признавал в другом родственную воровскую душу.

Но это были воры европейского масштаба; один из них украл у Франции половину ее свободы и теперь составлял заговор, чтобы лишить ее и второй половины.

Соединив в приветствии свои бокалы, они возобновили беседу, и Принц заговорил первым:

— Ну, как насчет этой фиолетовой мантии? Что следует предпринять? Пока я не чувствую ее на своих плечах, я слаб как котенок. Я должен во всем советоваться с Ассамблеей. Даже такое простое дело, как возвращение статуса Римского папы, будет стоить мне героических усилий.

Английский полномочный представитель ответил не сразу. Теребя лайковую перчатку пальцами, он сидел глубоко задумавшись — выражение его лица говорило о том, что он решает некоторую серьезную задачу.

— Вы должны сделать Ассамблею более послушной, — сказал он после долгого раздумья тоном, в котором не чувствовалось и малой доли обычного для него шутливого настроения.

— Вы правы. Но как этого добиться?

— Очистив его.

— Очистив его?

— Да. Вам следует избавиться от Бланкса, Ролинса, Барбюса, и от всей этой канальи.

— Хорошо бы! Но как?

— Лишив их избирателей в военных кителях — блузок — избирательных прав.

— Мой дорогой виконт! Вы, наверное, шутите?

— Нет, мой дорогой принц! Я серьезно.

— Черт побери! Такой законопроект, представленный Ассамблее, заставил бы многих депутатов покинуть свои кресла. Лишить блузок избирательных прав! Ерунда, их всего лишь два миллиона!

— Тем более вам следует избавиться от них. И это можно сделать. Как вы полагаете, что большинство депутатов поддержит это?

— Я уверен, что поддержит. Как вы знаете, Ассамблея у нас в основном состоит из депутатов старого режима. Следует опасаться лишь выступления толпы. Толпа непременно соберется, если подобный закон будет рассматриваться, а вам известно, что такое парижская толпа, если она собирается по политическому поводу!

— Но я уже подумал о том, как рассеять вашу толпу, или, скорее, помешать ей собраться.

— Как это сделать, мой друг?

— Мы должны сделать расческу из Галльского петуха, утыкав его перьями.

— Я вас не понимаю.

— Это очень просто. С нашей стороны, мы оскорбим вашего посла, де Морни — какое-нибудь пустяковое оскорбление, которое можно будет позже извинить и уладить. Я возьму это дело на себя. Вы отзываете его в большой ярости и позволяете этим двум нациям воспылать гневом друг к другу. Обмен дипломатическими нотами с довольно злобными формулировками, несколько острых провокационных статей на первых колонках вашей парижской прессы — я позабочусь о том же с нашей стороны, — маневры туда и обратно полдюжины полков, некоторая активная деятельность на верфях и военных складах, — и дело сделано. В то время как Галльский петух будет собирать свою команду на одной стороне пролива, а британский бульдог полает на другой, ваша Ассамблея сможет провести закон о лишении избирательных прав без опасения, что блузки этому помешают. Даю вам слово, что это можно будет сделать беспрепятственно.

— Мой лорд! Вы — гений!

— Нет здесь ничего гениального. Это также просто, как сыграть в домино.

— Тогда так и нужно сделать. Вы обещаете выставить Морни с вашего корта. Когда он узнает причину, никто не будет доволен всем этим более, чем он сам!

— Я обещаю вам это.

Обещание было выполнено. Де Морни «выпихнули» шелковой комнатной туфлей; остальная часть программы была также выполнена, включая лишение блузок избирательных прав.

Произошло все в точности, как предсказал Английский дипломат. Французы, возмущенные обидой, нанесенной их послу, в своей безумной ненависти к Англии позабыли про себя; и в то время как они