монастырь?
– Да, верит; и не без оснований. Мертвую или живую, священник или кто-то из его сообщников извлекли девушку из гроба и из могилы.
– Это была бы замечательная история, если она правдива; я имею в виду не похищение тела, а воскрешение. Там, где вмешиваются иезуиты, все возможно. Как подумаешь, что они умеют заставлять статуи ходить, а картины – проливать слезы. О, да. Эти ультрамонтанисты-католики на все способны.
– Но к чему им все эти хлопоты, связанные с бедной девушкой, дочерью мелкого херефордширского фермера? – спрашивает Райкорфт. – Самое большое ее приданое – сотня фунтов. Вот что меня удивляет!
– Не нужно удивляться, – лаконично замечает майор. – У иезуитов есть другие мотивы для заключения таких пташек в монастыри, кроме денег. Девушка хорошенькая? – спрашивает он после недолгого размышления.
– Ну, сам я ее никогда не видел. Но по описанию Джека, она была красавица – подобна ангелу. Правда, на свидетельство влюбленного нельзя положиться, но я и от других слышал, что мисс Морган была настоящей сельской красавицей.
– Правда? Это может все объяснить. Я знаю, что большинство монашенок хорошенькие; иезуиты таких предпочитают; вероятно, чтобы легче обращать других. Знаю, что они не прочь и мою сестру уговорить. Клянусь небом! Да я скорее увижу ее в гробу!
За этим заявлением майора настпает молчание; немного остынув, он продолжает:
– Итак, вы приехали, чтобы расспросить о монастыре и о… как звали девушку? Да, Морган!
– Не только о монастыре, хотя все это связано. Я приехал, чтобы узнать побольше о священнике, каков его характер, что у него в прошлом. И если возможно, узнать кое-что о прошлой жизни мистера Льюина Мердока и его француженки жены; для этого мне, вероятно, придется отправиться в Париж, если не дальше. Подводя итоги, скажу, что я намерен разгадать эту тайну, распутать все до последней нити. Я уже кое-какие нити распутал и кое-чего добился. Но мне нужна помощь. Как одинокий охотник, потерявший след, я нуждаюсь в совете товарища – и в помощи тоже. Вы будете со мной, майор?
– До самой смерти, мой дорогой мальчик! Я хотел сказать – до последнего шиллинга в кошельке. Но в этом вы не нуждаетесь. Поэтому скажу: до последнего моего вздоха!
– В благодарность вы получите мой последний вздох.
– Я в этом уверен. А теперь немного вина, чтобы согреться перед работой. Эй, Мурт! Принеси вина!
Муртаг послушался, убрав при этом со стола остатки обеда.
Как только готов пунш, майор вовзращается к теме, говоря:
– Теперь займемся подробностями. Какой шаг вы хотите сделать первым?
– Прежде всего нужно узнать, кто такой отец Роже. На этом берегу – кто он на том, я знаю. Если мы установим его связи с монастырем, это поможет нам открыть не один замок.
– Ну, я думаю, это сделать будет нетрудно. Моя сестренка Кейт пользуется милостью леди настоятельницы, которая надеется превратить ее в монашку. Теперь я это знаю! Как только обучение кончится, она покинет семинарию и переселится в место почище и с лучшей моральной атмосферой. Видите ли, старина, сам я не очень религиозен и не опасаюсь стать «извращенцем». Моей сестре оставили наследство при условии обучения в монастыре. Иначе она никогда не получила бы на это моего согласия. И никогда больше не ступит в него после окончания школы. Но деньги есть деньги; и хотя наследство небольшое, мы не можем его потерять. Понимаете?
– Вполне. И вы думаете, она сможет получить нужные сведения и не скомпрометировать себя?
– Абсолютно уверен. Кейт не простушка, хотя по возрасту она еще ребенок. Я ей дам инструкции, и она справится. В конце концов это может оказаться нетрудно. В этих монастырях тайны только для внешнего мира; внутри все известно и монашкам и послушницам. Сплетни – главное их занятие в жизни. Если было такое происшествие , о котором вы говорите, новая птичка в клетке, особенно англичанка, я уверен, все об этом узнают – за стенами, конечно. И Кейт сумеет уловить ветерок и передать его нам. Так что, Вивиан, старина, пейте свой пунш и сохраняйте хладнокровие. Думаю, что через несколько дней или даже часов вы будете знать, есль ли у некоего священника привычка посещать этот монастырь; и если есть, мы узнаем все относящееся к этому достойному джентльмену.
Кейт Магон оказалась вполне достойной оценки, данной ее братом.
На третий день она сообщила, что какое-то время назад – точное время оставалось неизвестным – в монастырь была доставлена английская девушка; доставил ее священник по имени Роже. Девушка – кандидатка в монашество, добровольно, конечно. Она примет постриг, как только закончится ее послушничество. Мисс Магон не видела новую послушницу – только слышала, что она красавица: ее красота наделала шуму даже в монастыре. Никому из пансионерок не разрешалось видеть ее или говорить с ней. Они знают только, что она блондинка, с золотистыми волсами, волосы роскошные, и что называют ее «Soeur Marie».
– Сестра Мари! – восклицает Джек Уингейт, когда Райкрофт пересказывает ему эти сведения, одновременно переводя «Souer Marie». – Это Мэри Морган, моя Мэри! Клянусь милостью неба, – добавляет он, размахивая в воздухе руками, – она выйдет их монастыря, или я умру у его ворот!
Глава шестьдесят шестая
Конец Льюина Мердока
Снова лодка на Уае между Ллангоррен Кортом и переправой Рага, но на этот раз она идет вниз по течению. Лодка та же, что раньше, и в ней два человека, хотя не те же самые, что в прошлый раз. Вернее, один из них тот же – это сидящий за веслами Коракл Дик; а место отца Роже на корме занято другим – и этот человек не сидит, как сидел священник, а лежит на дне и храпит.
Этот человек Льюин Мердок, он в состоянии беспомощной интоксикации – говоря попросту, пьян. К лодке его отвел хозяин «Уэльской арфы», в которой он весь день кутил; Демпси, получивший владельца поместья в поздний час, теперь везет его домой. Шляпа Мердока на полу, а не на голове; при лунном свете, падающем ему на лицо, виден его болезненный бледный цвет; глаза глубоко запали, их окружают темные круги. Если бы не редкие спазмы лицевых мышц и губ и не хриплый звук, временами вырывающийся из ноздрей, его можно принять не за смертельно пьяного, а просто за мертвого.
Предсказание священника основано на фактах: Льюин Мердок демонстрирует все симптомы близкой смерти от пьянства.
Однако умереть ему суждено не так. Конец его наступит быстрее и будет более легким.
И он не далек, а зловеще близок, как можно заключить, поглядев в глаза человеку, сидящему напротив, и вспомнив его недавний разговор с отцом Роже. В этих темных глазах горит яростный свет, какой можно увидеть в глазах убийцы, замышляющего преступление, или в глазах тигра в джунглях, приближающегося к добыче.
Пьяница ничего этого не видит, он лежит без памяти, только время от времени храпит, не понимая опасности: для него вокруг все невинно, как лунный луч, падающий на его впалые щеки.
Возможно, ему снится сон; в таком случае он, конечно, видит великолепный салон со столами, на которых нераспечатанные колоды карт, кости и счетчики слоновой кости. Или мизансценой может служит пивной зал, в котором он пьет с собутыльниками, и игра в этом случае – просто угадывание «орла и решки».
Если он что и видит во сне, то не то, что совсем близко к нему, иначе он проснулся бы, пусть даже инстинктивно, и попытался в последний раз сразиться за свою жизнь. Ибо смерть его близка.
Дьявол, сидящий напротив и разглядывающий беспомощного Льюина Мердока, словно держит в своих руках его жизнь или вернее то, что от нее осталось, и намерен с ней покончить. Он не сделал этого сразу не из-за милосердия или нежелания проливать кровь. В сердце бывшего браконьера, фальшивомонетчика и взломщика давно не осталось такой глупой чувствительности. Откладывает свое дьявольское намерение он из соображений удобства. Ему не хочется брести мили по лугам в мокрой одежде!
Правда, он может утопить пьяного и остаться совершенно сухим. Но так делать нельзя: обязательно будет еще одно расследование коронера, на котором он сам будет присутствовать. Двух предыдущих он
