По настроению письмо очень отличается от предыдущего, письма такие же разные, как их авторы. Но письмо тоже продиктовано обстоятельствами. В письме Райкрофта говорится:

“Гвендолин, когда вы читаете эти строки, я нахожусь на пути в Лондон, где буду ждать вашего ответа – если вы сочтете, что нужно ответить. После такого расставания, возможно, и не сочтете. Когда вы с презрением бросили подарок любви, вы сообщили мне новость, очень горькую для меня: что никогда не воспринимали его серьезно и что тот, кто его подарил, вам безразличен. Это правда, Гвендолин? Если нет и если я вас обидел, да простит меня Господь. И я буду умолять вас о прощении, просить вас позволить мне снова одеть кольцо вам на палец. Но если это правда – а вам лучше знать, – возьмите его, я думаю, оно все еще лежит на полу, бросьте, бросьте в реку и забудьте того, кто вам его дал.

Вивиан Райкрофт”.

У письма тоже был постскриптум:

«Я буду в отеле Лэнгхем, в Лондоне, до полудня следующего дня. Там я получу ваш ответ, если он будет. Если ответа не будет, я заключу, что между нами все кончено, и поэтому вам не нужно знать мой адрес, да вы и не захотите этого. В.Р.»

Содержание письма производит сильное впечатление на присутствующих. Его искренность, почти гневный тон – все это невозможно подделать. Несомненно, писалось оно именно в тех обстоятельствах, которые указаны; принимая во внимание показания автора письма и другие обстоятельства, все меняют свое мнение; члены жюри выражают уверенность в его невиновности, подтверждая его рукопожатиями. Теперь, когда все объяснилось, Райкрофт может занять своей место среди зрителей и провожающих и не бояться, что его увезут из Ллангоррен Корта как преступника.

Коронер и жюри напоминают свору, которая шла по следу и вдруг потеряла его.

Но лишь в одном смысле напоминают они ищеек. Они не детективы и рады, что добыча, которую они преследовали, оказалась не предательским злобным волком, а благородным оленем.

Никто больше не сомневается в невиновности капитана Райкрофта, не осталось и тени сомнения. Если они и оставались, то вскоре рассеялись. Ибо пока все рассуждали, что делать дальше, снаружи послышались голоса, возбужденные восклицания, превратившиеся в приветственные возгласы. Появляется кто-то новый.

Присутствующим недолго приходится гадать, кто это. Один из полисменов, стоящих у двери, сообщает, кто это – человек, которого больше всего хотел увидеть капитан Райкрофт. Нет необходимости добавлять, что это Джек Уингейт.

Но вначале несколько слов о том, как оказался здесь лодочник, почему именно в это время, а не раньше. Вот это объяснение в двух словах. Всего час назад вернулся он из охотничьей экспедиции на берега Севернского моря; лодку он привез по дороге на повозке с запряженным в нее ослом. Оказавшись дома и узнав, что произошло в Ллангоррене, он спустил свой скиф, сел в него и приплыл в Корт. Греб он как на регате.

Он все еще тяжело дышит, когда его ставят перед жюри и просят дать показания. Все, что он говорит, подтверждает слова его бывшего пассажира, подтверждает вплоть до мелочей. Все это еще убедительней из-за характера лодочника. Все хорошо знают, что молодой лодочник – правдивый человек, он не может лжесвидетельствовать.

Когда он подтверждает, что после того как капитан сел в его лодку, он видел в летнем домике леди, и не только видел, но и узнал в ней молодую хозяйку Ллангоррена, когда он под присгой подтверждает свои показания, больше никто не сомневается, что тот, кто стоит в горе над телом, не виноват в преступлении. И меньше всего думает тот, кто тоже горюет и оплакивает погибшую. Как только Джек Уингейт заканчивает свои показания, Джордж Шенстон протягивает руку своему бывшему сопернику и громко, так что слышат все присутствующие, говорит:

– Простите меня, сэр, за мои подозрения! Могу искупить их единственным способом – заявив, что считаю вас таким же невиновным, как я сам.

Великодушное поведение сына баронета восхищает всех, и многие присоединяются к нему. Со всех сторон чужаку протягивают руки; крепкие рукопожатия свидетельствуют о вере в его невиновность.

Но расследование еще не закончено – и будет еще продолжаться часами. Смерть человека такого общественного положения требует тщательного расследования; поверхностные объяснения не удовлетворят публику, и коронер не решается делать заключение, пока не будут заново расследованы все факты.

В свете новых фактов, сообщенных капитаном Райкрофтом и его лодочником, прежде всего их рассказа об услышанном крике, снова возникают подозрения в преступлении, хотя Райкрофта в нем больше не винят.

Поскольку все устные показания получены, коронер приглашает жюри пройти вместе с ним к тому месту, где тело извлекли из воды. Оставив тело под охраной двух полицейский, они по очереди выходят из дома, впереди коронер,за ним жюри, а дальше вся толпа.

Вначале посещают маленький причал, на котором видят две лодки: «Гвендолин» и «Мэри». Сейчас они стоят точно так же, как в тот вечер, когда капитан Райкрофт через одну из них прошел на вторую. Сам капитан находится рядом с коронером, Уингейт тоже; их расспрашивают, и они подробно описывают свою посадку и коротко повторяют предшествующие и последующие события.

Следующая остановка – летний домик. Один из членов жюри шагами измеряет расстояние до него от причала, чтобы проверить, насколько соответствует время пути рассказу. Никаких сомнений в правдивости капитана и лодочника не остается: им обоим вполне верят. Измерение должно только облегчить подсчеты, сколько времени могло пройти между окончанием ссоры влюбленных и криком. Но никто не считает, что эти два события связаны, тем более что одно вызвало другое.

Снова происходит совещание в летнем домике, задаются вопросы, на которые отвечает Джордж Шенстон; он показывает место, на котором нашел кольцо. Выйдя из домика, Райкрофт и Уингейт указывают, насколько могут точно, место на реке, на котором услышали крик, и снова повторяют, что делали после этого.

Оставаясь еще некоторое время на утесе, коронер и члены жюри, вытянув шеи, пытаются посмотреть вниз. Прямо под ними расположен маленький залив, в котором найдено тело. Он прямоугольный и несколько напоминает по форме подкову; вода в нем застаивается, что объясняет, почему тело не унесло. В этой части реки течение очень слабое. Оно вряд ли могло принести тело, если оно утонуло в другом месте. Но вне всяких сомнений это произошло здесь. Таково единодушное заключение жюри, подтвержденное еще одним ранее не замеченным обстоятельством. Раньше все уже осматривали это место. Но теперь, в официальносм статусе, делают это более внимательно и замечают на поверхности утеса из красного песчаника царапины, несомненно, сделанные чем-то упавшим сверху. А что может это быть, кроме тела Гвен Винн? Раньше царапины не заметили, потому что их скрывает выступ утеса. Видят также ветви куста можжевельника у основания утеса, обломанные, но еще держащиеся. На этот куст, должно быть, упало тело.

Сомнений больше нет. Здесь она упала; остается единственный вопрос: несчастный ли это случай, самоубийство или убийство.

Многое указывает на последнее, особенно то, что тело, попав в воду, осталось на месте. Если женщина попала в воду случайно, она будет бороться и ее отнесет от того места, где она упала. Впрочем, то же самое справедливо, если ее сбросили; противное возможно лишь в том случае, если в воду она попала уже мертвой.

Последнее предположение возвращает жюри и коронера в дом и к более тщательному осмотру тела. В этом им помогают медики – хирург и врачи; они здесь пристутствуют неофициально; среди них и врач мисс Линтон. Нет среди них врача Гвендолин Винн, поскольку она никогда не болела.

Посмертное обследование не доходит до вскрытия. В этом нет необходимости. И без того достаточно свидетельств причины смерти – от погружения в воду.

Помимо этого, никакого света на загадку не пролито; дела остается нераскрытым.