– Очень бедный сын, – отвечает он, наполовину улыбаясь, наполовину хмурясь.

– Вы имеете в виду в мирском смысле? Я знаю, что вы не очень богаты.

– Не только в этом смысле. Ваше преподобие, признаю, что я был большим грешником.

– Признание греха – хороший признак, это начало раскаяния, которое никогда не приходит к человеку слишком поздно. Вот это – черный грех, который церковь никогда не прощает. Настоящее преступление.

– О, я ничего не сделал, чтобы заслужить такое название. Не один страшный грех, а множество мелких.

– Но однажды вы можете испытать искушение. И как ваш духовный советник, как ваш духовник, я должен разъяснить вам истинную доктрину – как смотрит на такие проблемы Ватикан. В конце концов все дело только в равновесии между добром и злом; в каждом человеке есть и добро и зло. Этот мир представляет собой арену бесконечной борьбы Бога с дьяволом. И те, кто ведет борьбу на стороне Бога, могут использовать оружие дьявола. В нашей службе цель оправдывает средства, даже такие, которые мир называет преступными, да, даже ОТНЯТИЕ ЖИЗНИ. Иначе почему сам великий и добрый Лойола признавался, что обнажал меч и отнимал им жизнь?

– Это верно, – произносит Мердок, глубоко затягиваясь, – вы великий теолог, отец Роже. Признаюсь, что сам я невежествен в таких делах; но я вижу смысл в ваших словах.

– Вы увидите его яснее, если я разовью свою мысль. Например, человек имеет право на некое владение или поместье. Но его удерживают и не отдают ему с помощью каких-нибудь уверток. В таком случае любые шаги, которые он предпримет, чтобы овладеть собственностью, будут оправданы, при условии что он отдаст часть полученного на добрые цели,то есть на поддержку истинной веры. Высшие авторитеты нашей церкви считают, что такое пожертвование компенсирует любой грех – если дарение достаточное, чтобы совершить много добра и загладить зло. И такой человек не только может рассчитывать на полное отпущение грехов, но обязательно получит его. Теперь, мсье, вы меня понимаете?

– Вполне, – отвечает Мердок, извлекая изо рта трубку и отпивая бренди из стакана – от вина он уже отказался. Тем не менее он дрожит, слушая метафорическое изложение программы действий, и боится самому себе признаться, что понял, о чем идет речь.

Но скоро крепкая выпивка устраняет последние остатки робости, и искуситель замечает это, говоря:

– Вы сказали, что согрешили, мсье. И хотя бы из-за этого вы должны принести пожертвование.

– Но как я могу это сделать?

– Так, как я вам говорил. Пожертвуйте церкви средства для того, чтобы творить добро, и заслужите прощение.

– Ах! Но где мне найти эти средства?

– На том берегу реки.

– Вы забываете, что между нами не только река.

– Это не препятствие для челоека, верного самому себе.

– Я такой человек. – Бренди сделало Мердока смелым, наконец развязало ему язык, но одновременно сделало неустойчивым. – Отец Роже, я готов на все, что избавит меня от этого проклятого… от долгов по уши.. от кредиторов, которые приходят каждый день. Ха! Я буду верен самому себе, не сомневайтесь!

– Вы должны быть верны и церкви.

– Я готов, если у меня будет такая возможность. А чтобы получить ее, я согласен рисковать жизнью. Я немного теряю с нею. Она стала для меня тяжкой ношей, я уже не могу ее переносить.

– Можете сделать ее легкой, как перышко, мсье; и очень скоро увидите себя в окружении других джентльменов развлекающимся на газоне Ллангоррена – как сейчас его молодая хлзяйка.

– Как, отец?

– Вы сами станете хозяином.

– Ах! Если бы я мог!

– Можете!

– И безопасно?

– Абсолютно безопасно.

– И не совершая… – он боится произнести отвратительное английское слово и потому выражает свою мысль по-французски: – cette dernier coup? (Последний удар, фр. – Прим. перев.).

– Конечно! Кто может об этом подумать? Не я, мсье.

– Но как этого избежать?

– С легкостью.

– Расскажите, отец Роже!

– Не сегодня, Мердок! – он отказался от почтительного «мсье». – Не сегодня. Дело требует размышлений, спокойных и тщательных. И времени. Десять тысяч фунтов ежегодного дохода! Мы должны подумать над всеми возможностями – спать по ночам, а думать днем. Возможно, придется привлечь Коракла Дика. Но не сегодня… Черт побери! Уже десять часов! А у меня еще дела перед сном. Мне пора уходить.

– Нет, ваше преподобие. Сначала выпейте еще стакан.

– Ну, еще только один. Но позвольте выпить стоя – на посошок, как говорится.

Мердок соглашается; они оба встают, чтобы выпить в последний раз. Но только француз остается стоять; Мердок, выпив, падает в кресло смертельно пьяный.

– Bon soir Monsieur! – говорит священник, выходя из комнаты. Хозяин отвечает храпом.

Однако отец Роже не торопится бесцеремонно покидать дом. На крыльце он более горячо прощается с женщиной, которая там ждет его. Выходя вместе с ним из дома, она спрашивает:

– C’est arrange?

– Pas encore serait tout suit. (Готово? – Еще придется поработать. – Прим. перев.).

Но они обменялись не только словами; кое-чем иным. Если бы это увидел супруг, он вскочил бы с кресла – и, может, слегка протрезвел.

Путник, проходящий по берегам Уая, может время от времени заметить на ее лугах и дорогах то, что примет за гигантскую черепаху, передвигающуюся на хвосте! Удивленный таким необычным зрелищем и стремящийся разгадать его тайну, он обнаружит, что движется на самом деле человек, несущий на спине лодку! И все же турист удивится такому геркулесову подвигу, соперничающему с подвигом Атласа, но получит объяснение, когда несущий опустит лодку – он охотно это сделает, если его попросят, – и позволит путнику удовлетворить своей любопытство и осмотерть ее. Путник увидит стоящую на земле у его ног, словно на воде реки или озера, необыкновенную лодку. Перед ним «коракл».

Не только необычная лодка , но и необыкновенно хитроумная по конструкции, учитывая средства, с помощью которых это достигается. И вдобавок интересная с точки зрения истории, интересная настолько, что стоит возле нее задержаться, даже на страницах романа.

По форме коракл напоминает половину волчка или шведской репы, разрезанной вдоль. Внутренности репы извлечены, осталась только кожура. Корпус лодки сплетен из прутьев – со снятой корой и еще разрезанных надвое для легкости; эти прутья идут в разных направлениях: одни от носа к корме, другие поперек лодки, третьи по диагонали; все они заканчиваются в плетеной полосе, которая проходит вдоль борта, прочно удерживая их на месте и образуя край борта. На эту плетеную основу натянут просмоленный водонепроницаемый брезент, натянут плотно, как на барабан. В старинные времена для этого использовалась шкура быка или лошади, но современные материалы лучше, потому что они легче, меньше подвержены порче и к тому же дешевле. В лодке только одна скамья, или банка, потому что коракл рассчитан на одного человека, хотя при необходимости может поднять и двоих. Скамья представляет собой тонкую доску, расположенную посредине лодки; ее поддерживает частично плетеный борт, частично – другая легкая доска, расположенная внизу.

Во всем насколько возможно избегается тяжесть, так как одна из целей коракла – его