Подошел Левинский.

— Чем занимаетесь? Жратвы сегодня не будет. У нас один связной работает на кухне. Ему удалось украсть немного хлеба и картошки. Варили только для шишек. Тут уж ничего не стащишь. Вот вам хлеб и несколько сырых морковок. Не густо, конечно, но нам и самим ничего не досталось.

— Бергер, — сказал 509-й. — Раздели это.

Каждый получил по полкусочка хлеба и по одной морковке.

— Ешьте медленно. Жуйте как можно дольше. — Бергер дал им сначала морковь, а потом, через несколько минут, — хлеб.

— Жрем втихомолку, как воры… — пробормотал Розен.

— Тебя никто не заставляет, — лаконично ответил Левинский. — Болтун!

Левинский был прав. Розен знал это. Он хотел было объяснить, что это пришло ему в голову случайно, просто потому, что они сегодня, в эту странную ночь, заговорили о будущем, чтобы хоть как-то отвлечься, не думать о голоде, и что эта мысль как раз тоже связана с будущим. Но потом передумал. Это было слишком сложно. Да и ни к чему.

— Народ валится с ног, — сообщил Левинский хриплым голосом, все еще тяжело дыша. — Зеленые тоже. Хотят нам помогать. Пусть. Капо, старосты блоков и секций. Позже разберемся, кто есть кто. Еще два эсэсовца. И даже врач из лазарета.

— Эта скотина, — сказал Бухер.

— Мы знаем, кто он такой. Но он нам пока нужен. Мы получаем через него информацию. Сегодня вечером поступил приказ подготовить для отправки партию заключенных.

— Что? — в один голос воскликнули Бергер и 509-й.

— Этап. Отправить две тысячи человек.

— Они что, хотят очистить лагерь?

— Они хотят две тысячи человек. Пока.

— Этап… Этого мы и опасались, — сказал Бергер.

— Успокойся. Рыжий писарь будет начеку. Если что — вы не попадете в список. Сейчас у нас везде есть свои люди. К тому же говорят, Нойбауер еще думает. Он еще не отдал приказ начать подготовку.

— Им не нужен никакой список, — заявил Розен. — Они начнут хватать кого попало, как это было с нами. А список составят потом.

— Не волнуйтесь раньше времени. Все может измениться каждую минуту.

— Он говорит «не волнуйтесь»!.. — Розена трясло.

— В крайнем случае мы вас пристроим в лазарет. Врач уже на все смотрит сквозь пальцы. У нас там уже спрятано несколько человек, которым грозит опасность.

— А они не говорили, что с этой партией отправят и женщин? — спросил Бухер.

— Нет, не говорили. Они и не будут трогать женщин. Их здесь слишком мало.

Левинский поднялся.

— Пошли со мной, — сказал он Бергеру. — Я за тобой и приходил. Нужно тебя забрать отсюда.

— Куда?

— В лазарет. Спрячем тебя на пару дней. Есть там одна подходящая комната, рядом с тифозным отделением. Ни один эсэсовец не сунет туда нос. Все продумано.

— А почему? — спросил 509-й.

— Рабочая команда крематория. Они собираются разделаться с ними завтра. Это все слухи. Считают ли они Бергера одним из них или нет, никто не знает. Думаю, что да. — Он повернулся к Бергеру. — Ты там внизу слишком много видел. Пошли на всякий случай со мной. Переоденься. Сними одежду с какого-нибудь мертвого. А ему оставь свое барахло.

— Иди, Эфраим, — сказал 509-й.

— А староста блока? Вы сможете с ним договориться?

— Сможем, — вдруг неожиданно для всех ответил Агасфер. — Он будет держать язык за зубами. Мы с ним договоримся.

— Хорошо. Рыжий писарь уже в курсе дела. Драйер в крематории трясется за свою собственную шкуру. Он не станет тебя искать среди трупов. — Левинский с шумом втянул носом воздух. — Тем более, что их уже слишком много. Всю дорогу спотыкаешься о них, пока идешь сюда. Пока их всех сожгут, пройдет дней пять. А там уже будет новых хоть отбавляй. Сейчас везде такая неразбериха, что никто уже ничего не знает. Главное — чтобы тебя было не найти, если что. — По лицу его скользнула ухмылка. — В такие времена это самое главное. Подальше от греха!

— Давайте, — поторопил 509-й. — Ищите труп без татуировки.

Света почти не было. Малиновая, зловеще подрагивающая полоска над западным горизонтом не помогала. Чтобы разглядеть, есть на руке мертвеца наколка с номером или нет, приходилось ползать на коленях и изо всех сил напрягать зрение. Наконец, они нашли подходящий труп примерно одного роста с Бергером и стащили с него одежду.

— Давай, Эфраим!

Они сидели с той стороны барака, которую часовые не могли видеть со своих вышек.

— Переоденься лучше здесь, — шепнул Левинский. — Чем меньше народу будет знать твой настоящий номер, тем лучше. Давай сюда свою куртку и штаны!

Бергер разделся. Он стоял на фоне неба, как некий призрачный арлекин. Во время неожиданной выдачи белья ему достались женские панталоны, которые ему были по самые икры, и сорочка с глубоким вырезом без рукавов.

— Скажете завтра на поверке, что он умер.

— Ладно. Блокфюрер его не знает. А со старостой блока мы как-нибудь разберемся.

— Вы, я смотрю, разошлись не на шутку. — Левинский слегка усмехнулся. — Пошли, Бергер.

— Значит, все-таки этап! — Розен не мигая смотрел Бергеру вслед. — Зульцбахер был прав. Не надо было говорить о будущем. Это приносит несчастье.

— Ерунда! Нам только что дали поесть, это раз. Бергер спасен, это два. И неизвестно еще, отдаст ли Нойбауер приказ. Что тебе еще надо? Заладил — «несчастье, несчастье»! Ты что, хочешь, чтобы тебе дали гарантию на год?

— Бергер вернется? — спросил кто-то за спиной у 509-го.

— Он спасен, — с горечью произнес Розен. — Он не попадет в эту партию.

— Заткнись! — оборвал его 509-й и обернулся. За спиной у него стоял Карел. — Конечно, вернется, Карел. Ты почему не в бараке?

Карел поднял плечи.

— Я подумал, может, у вас найдется кусок кожи, пожевать.

— Вот тебе кое-что получше, — ответил Агасфер и отдал ему свой хлеб и морковку. Он оставил все это специально для него.

Карл принялся медленно жевать. Потом, заметив, что на него смотрят, встал и ушел. Когда он вернулся обратно, он уже не жевал.

— Десять минут, — объявил Лебенталь, глядя на свои никелированные часы. — Неплохо, Карел. Меня так хватило всего на десять секунд.

— Лео, а может, попробовать обменять часы на еду? — спросил 509-й.

— Сейчас на еду ничего не обменяешь. Даже золото.

— Можно есть печень, — сказал Карел.

— Что?

— Печень. Свежую печень. Если сразу же вырезать, то можно есть.

— Откуда вырезать?

— У мертвого.

— Кто тебе это сказал, Карел? — спросил Агасфер через некоторое время.

— Блацек.

— Какой Блацек?

— Блацек из лагеря под Брно. Он говорил, что это лучше, чем умереть самому. Мертвые есть мертвые, их все равно сжигают. Он меня многому научил. Он мне показывал, как надо притворяться мертвым и как