Мое «ты» не позволяло ему сказать: не твое дело, парень, гуляй себе по своей дорожке. Но именно это позволяло, увы, обернуть все в шутку.
— Теперь у него знакомых будет больше, Авентуза. — Только и всего.
— Но как тебе то, что двое наших — тот, что с востока, и Народный Энергетик, служили у Аргамеддона?
У Лариста была свободная минута: похоже, он подписал одни бумаги и ждал, пока принесут другие. Я давно заметил: после таких полуофициальных торжеств, когда на столе полно напитков, количество бумаг «на подпись» неизмеримо возрастало. Ларисту просто некогда было их читать, он подмахивал листки, только глядя, что на них уже стоит подпись Ихоны. В таких случаях мне казалось, что государством запросто можно управлять, стоя за спиной у президента.
— Как тебе это? — снова повторил я.
Ларист, прямо сидевший в кресле в ожидании бумаг, расслабился и откинулся на спинку.
— То, что ты имеешь в виду, — сказал он, — конечно же, верно. Но посмотри и на другое… Энергетика у нас единая, так? Случись что, остановятся заводы, фабрики, погаснет свет во всей стране… Да что там свет, жизнь остановится, не так ли?
Я молчал.
— Следовательно, политика политикой, а специалист Должен заниматься своим делом, Авентуза… И при диктаторе Аргамеддоне, и при диктатуре народа… Если честно, я спокойнее себя чувствую, зная, что энергетик не наломает дров на этом месте — он там был, когда я затвор не отличал от прицела, понимаешь?
— А что же он имя сменил, энергетик? — презрительно спросил я.
— И это объяснимо, если разобраться… Когда мы с тобой этот дворец штурмовали, не было у нас другой задачи, как сковырнуть диктатуру Аргамеддона и его прихвостней… Так?
— Ну, — сказал я.
— Вот тебе и ну. Мы же и специалистов считали за прихвостней, вот в чем дело… Но ведь какая бы цель нас ни вела на борьбу с Аргамеддоном, мы вовсе не желали разрушить экономику страны, создать в ней хаос… Но это осознаешь только сейчас, год спустя, Авентуза. А тогда мы же ими столичные тюрьмы наполнили бы, вспомни, такое стремление было… И они, боясь, что мы это сделаем, перед переворотом, извини, как тараканы, поперли в Когорту… Диктатор был обречен, и они это почуяли. А раз к нам пришли, то и имя сменили. Кто же бы им поверил, если бы они представились: министр при полковнике Аргамеддоне, хочу с оружием в руках доказать, что полковник глубоко не прав…
Мне оставалось только хмыкнуть.
В эту минуту из Военно-Административной Канцелярии принесли бумаги, которые он ждал, но Ларист уже разошелся в своей политграмоте и, подождав, когда офицер выйдет, продолжал с той же горячностью:
— Перед любым правительством всегда стоят две большие задачи, запомни их, Авентуза… Первая, текущая — поддерживать порядок в стране на таком уровне, чтобы сегодня не было хуже, чем вчера, а завтра — чем сегодня, понимаешь? И вторая, перспективная — чтобы сегодня было лучше, чем вчера, а завтра-лучше, чем сегодня… Первая задача — основная, базисная, без нее ничего не решишь. Но вторая по своему характеру важнее первой, понимаешь? Она же о том, что за будущее будет у народа, поэтому и важнее… Но для того, чтобы ее решить, нужно решить первую задачу. А тут нужен старый фундамент, нужны старые кадры… В конце концов мы заменим и энергетика, и… свиновода, и прочих — на лучших специалистов, но тут нужно время… Где их возьмешь, лучших-то? Их надо вырастить…
Ларист вздохнул, а я подумал: он здорово поднаторел за последнее время. Значит, наука президентства все-таки пошла ему на пользу. Ишь, как объясняет — как в военном училище: первое, второе, третье — рассчитайсь! И сразу все понятно, а следовательно, все так и нужно. Но ведь мы-то не в училище…
— Ну, а как с тем — из восточной провинции? — упрямо сказал я. — Он-то не энергетик, беды особой не будет, если его сменить.
Президент удивленно посмотрел на меня. Ему, видно, казалось, что всех бывших при Аргамеддоне следовало приставить к тому же делу, раз они его вели.
— Извини, Анвар, — пояснил я. — Но у меня тоже две задачи. Первая — текущая: сохранить тебе жизнь сегодня, а вторая — перспективная: сделать все, чтобы ты жил и завтра…
Тут президент по своему обыкновению громко расхохотался и махнул рукой: все, замяли, хватит об этом. Тем более, что по селектору сообщили: в приемной посылка от Народного Кибернетика. «Полимодель».
Поскольку это было моим делом, я и занялся посылкой. Главное было в том, чтобы она не оказалась из разряда тех посылок, что мы десятками посылали Аргамеддону по разным каналам, в том числе и по военной почте. Но, видимо, у диктатора был специалист по подобным штучкам, ни одна из них своей цели не достигла, и его ждала другая судьба. Тем более другая судьба должна быть у Лариста.
Убедившись, что президент свой кабинет покидать не собирается, а со двора на его окна никто через прицел не смотрит, я спустился на первый этаж в приемную. Дежурный лейтенант — молодой, с румянцем на щеках и с нахальным выражением глаз — показал мне записку и вручил чемодан. Размашистым почерком Со-куры на фирменном бланке Народного Министерства Кибернетики было написано: «А. Л.! Посылаю вам „Полимодель“. Работать с ней — сплошное удовольствие. Ваш Сокура».
— Открывайте! — приказал я дежурному.
Лейтенант хихикнул, посмотрел наверх, будто я делал что-то самовольное, но, поймав мой взгляд, повиновался.
В чемодане находилось неизвестное электронное устройство, сродни, как мне показалось, походной радиостанции, телевизору и пишущей машинке.
— Компьютер! — безошибочно опознал прибор лейтенант, — Вот эта хреновина с клавиатурой — вводное устройство, а экран — дисплей… На курсах проходили…
— А минирование вы на курсах проходили, лейтенант? — спросил я его. — Знаете, сколько «пластика» можно уместить под обшивкой?
— Так это же из Министерства Кибернетики! — удивился дежурный. — Принес мой знакомый, я его хорошо знаю…
Наглость в его глазах исчезла, и я смягчился, попросил показать, на какие кнопки нужно нажимать, чтобы «телевизор» — или как его там? — «дисплей» заработал. Дело в том, что двадцать лет назад, когда я учился, компьютеры были только в учебниках, и хорошо еще, что я это слово знал.
Лейтенант уверенно щелкнул тумблером, заиграл па клавиатуре, высветил что-то на экране, тут же стер и удивился отсутствию места для смены каких-то дискет — он это место назвал «памятью». Наконец он догадался:
— В нем всего одна программа, только какая?
Название «Полимодель» ни о чем ему не говорило так же, как и банальная фраза, выполненная готической вязью, под экраном: «От судьбы не уйдешь». Зато мне она говорила о многом.
Лейтенант зашлепал по клавишам, как заправская машинистка, и на экране выступили слова:
«Авентуза — козел»
Вот чему учат в наших военных училищах! Пока я выговаривал дежурному офицеру, а он стоял по стойке «смирно» и выслушивал все, что я о нем думал, надпись замигала на экране и исчезла. Зато выступили другие слова:
«ОЧЕНЬ ПРИЯТНО. МЕНЯ ЗОВУТ „ПОЛИМОДЕЛЬ“. Я ПРОГНОЗИРУЮ БУДУЩЕЕ С ТОЧНОСТЬЮ 0,999(9). ПРОШУ, ВАС НАДЕТЬ МНЕМОШЛЕМ».
Я мигом сообразил, что за обруч был пристегнут к верхней крышке внутренней стороны чемодана. От него к корпусу устройства тянулся тонкий многожильный кабель.
— Лейтенант, раз начали — продолжайте. Только представьтесь своим именем! — приказал я.
Офицер, шмыгая носом, как десятилетний мальчуган, взял из моих рук обруч-мнемошлем и, сняв
