говорится, напал на золотую жилу, и решил соглашаться на все условия своего хозяина. Вопрос о походе против макололо решился сразу, как знает читатель, и войско должно было выступить без промедления.

Магопо, вообще говоря, чувствовал себя не слишком уверенно, но не сомневался, что победит, если рядом с ним будет европеец.

А Сэм Смит был человек иного склада. Он видел во всей этой войне только возможность набить себе карманы алмазами.

Магопо считал, что если белый вождь не отказывает ему в своем содействии, значит баримы были благосклонны к Гэну и Хорсу. Поэтому он поторопился выступить в поход. Читатель помнит, как неожиданно встретились обе стороны в тот момент, когда, с соблюдением всех местных обычаев, был утвержден мирный договор, разработанный и подготовленный Александром.

Сешеке еще пожимал руку Гэну, стоя возле ямы, в которую были свалены стрелы и патроны, а черный монарх испустил крик ярости, увидев нападающих.

– Белый! – взвыл он, грозя Александру копьем. – Белый, ты меня предал!..

Альбер и Жозеф, видя, какой опасности подвергается их друг, бросились ему на помощь. Но Александр невозмутимо отвел их.

– Спокойствие, – сказал он. – Я, кажется, догадываюсь в чем дело. Надеюсь, все обойдется без кровопролития.

– Надо торопиться! – воскликнул Альбер и Жозеф.

– Вы, по-видимому, не узнаете европейца, который выступает впереди батоков?

– Карай! – закричал Жозеф. – Он грабитель! Это он забрал у меня двадцать тысяч франков! Ах, мерзавец! Пожалуйста, месье Александр, дайте мне на минуту ваш карабин, пусть я хоть один разик выстрелю этому негодяю в голову!

– Нет, храбрый мой Жозеф, не стреляйте в мое изображение.

– Не понимаю…

– Неужели вы не догадываетесь, что этот мерзавец Смит обманывает батоков, выдавая себя за меня? Довольно курьезное недоразумение, и надо его использовать. Предоставьте это дело мне.

Когда батоки увидели, что среди макололо находятся не только Гэн и Хорс, но еще и три европейца, в том числе хорошо им известный Александр, они остолбенели. Да и макололо, со своей стороны, не хотели верить своим глазам, увидев такое поразительное сходство между бандитом-англичанином и путешественником-французом.

Два Александра!

Который же настоящий, который поддельный? И нет ли здесь раздвоения одной и той же личности? Негры были так озадачены, что даже забыли начать военные действия.

Не менее был озадачен и Сэм Смит: он чувствовал, что сейчас рушится вся его популярность и что результаты затеянной им финансовой операции придется списать по счету убытков.

– Выслушай меня, вождь, – сказал наконец Александр, обращаясь к ошеломленному Сешеке. – Мы заключили перемирие самым честным образом, потому что сын и племянник вождя батоков находятся среди твоих воинов. Перемирие будет нарушено, только если ты этого пожелаешь. Дай мне переговорить с батоками. Они меня любят, и ты увидишь, что через минуту они сложат оружие.

– Хорошо. Я тебе доверяю. Иди!

– А вы, Альбер и Жозеф, идите со мной. Надо поскорей перехитрить Сэма Смита, иначе не миновать беды! Используем его жадность.

Оба отряда находились на таком расстоянии один от другого, что могли все слышать.

Три француза сделали еще несколько шагов и остановились. Несколько шагов сделал и Сэм Смит и тоже остановился.

– Право же, господа, – сказал он со своей обычной наглостью, – надо признать, что случай устраивает иногда довольно неожиданные встречи.

– Это верно, мистер Смит, – заметил Александр. – Но времени у нас мало, так что бросим праздные разговоры, если вы не возражаете.

– Я весь к вашим услугам, господа. Позвольте мне, однако, предварительно заявить вам, что ваше присутствие среди врагов моих новых друзей причиняет мне чувствительный ущерб.

– Мы очень об этом сожалеем, мистер Смит, и хотели бы вступить с вами в переговоры.

– Знаете, сударь, – резко перебил его бандит, – благодаря сходству с одним из вас я узнал некую тайну. Она слишком значительна, и мне бы хотелось воспользоваться ею в самом широком смысле. Вы знаете, о чем я говорю. О сокровищах кафрских королей. Так вот, я хочу все… или ничего. Это единственная форма соглашения, какую я могу вам предложить. Либо все, если вы не будете мне мешать, либо ничего, ибо тогда вам достанется только моя шкура. Это мое последнее слово.

– Сейчас я этому нахалу заткну глотку куском свинца! – пробормотал Альбер.

– Знаете, господа, – продолжал бандит, – я буду откровенен. Все то, что вы делаете ради славы или каких-нибудь других, неизвестных мне целен, то я делаю ради денег и не задумываюсь над средствами. Вы бескорыстны, я жаден. Что вам до черных жителей этого побережья и до их междоусобиц? Что для вас несколько горсточек камней, из-за которых сейчас прольется кровь, когда неподалеку отсюда есть люди, находящиеся в беде… в такой беде, что будь у меня сердце, оно бы разорвалось…

– Что вы имеете в виду? – спросили одновременно все три друга, на великодушие которых мог рассчитывать всякий.

– Меньше чем в двух днях ходьбы, если идти на восток, вы найдете фургон, запряженный быками, и одного мерзавца…

– Дальше!..

– Этот фургон – тюрьма на колесах. В ней содержатся две женщины, которым, по-моему, приходится туго от этого мерзавца, если судить по тому, как тщательно он их держит взаперти, и если верить одному документу, который случайно попал в мои руки…

– Две женщины?.. Вы сказали две? – переспросил Альбер, охваченный странной тревогой.

– Да. Одна из них француженка, хотя бы по имени.

– Вы помните это имя?

– Право, у меня плохая память на имена. Но если это вас интересует, прочитайте несколько слов на первой странице этой книги. Сам не знаю, зачем я ее сохранил. Могу ее отдать вам… Она мне ничего не стоила…

Бандит передал Альберу известную читателю книгу.

Де Вильрож раскрыл ее дрожащими руками и увидел строки, написанные кровью. Дрожь пробежала у него по всему телу. Его расширившиеся от ужаса глаза уже больше ничего не видели, у него перехватило дыхание, он зашатался. Жозеф подхватил его и не дал ему упасть. Еще ничего не зная, Александр почувствовал, что произошло нечто страшное.

Де Вильрож сделал огромное усилие, овладел собой и, протягивая книгу Александру, закричал нечеловеческим голосом:

– На! Читай! Читай!..

Александр, которого никогда не покидало спокойствие, прочел вполголоса строки, полные отчаяния, а Жозеф, слушая его, был похож на воплощение отчаяния. Если бы не дрожь в голосе Александра и не бледность, разлившаяся по его лицу, мистер Смит, единственный посторонний, подумал бы, что Александру вся эта история так же безразлична, как ему самому. Ярость Жозефа прорвалась в свирепом рычанье, когда Александр прочитал вслух подпись: графиня Анна де Вильрож.

– Это мадам Анна!.. Моя благодетельница!.. Жена человека, которого я люблю больше всех на свете! Она в плену… Здесь, в двух шагах от нас… Горе тем, кто ее похитил! Я придумаю для них такие пытки!.. Ах, бандиты! Они мне заплатят пинту крови за каждую ее слезу… По куску мяса я у них вырежу за каждый ее вздох… Да еще и этого мало!..

– Идем! – сказал хриплым голосом Альбер. – Этот человек говорит – два дня ходьбы?.. Мы доберемся за двенадцать часов… Мы будем бежать до изнеможения. Но мы добежим… А уж тогда… Правильно ты сказал, Жозеф, – горе тем, кто ее похитил!..

– Идем! – в один голос отозвались Александр и Жозеф.