6:19 утра. Когда убили Койота. Ты об этом знал?

– Она его девушка, Дымка, и всё.

– Ты знал?

– Его девушка! Пес-Христос! Может, они там трахались в кустах. Откуда ты знаешь? Может, пока они развлекались в парке, в кэб залез зомби. Им показалось, что они его замочили, так? Но ты же знаешь, как трудно убить этих полумертвых окончательно. Они же со смертью заодно. Она им как мать.

– Зомби тоже убит.

– Может, это Бода. Ну и ладно. Одним зомбяком меньше. Смотри, зомби убивает Койота. О чем он мог думать в последнюю секунду – о политике, что ли? Не думаю. Так что, Дымка, в твоем расследовании ключевая фигура – все равно наш кобелек. Или тебе объяснить, что такое любовь?

– Что-то тут не так, Зеро.

– Опять что-то там чувствуешь Тенью, Сивилла?

– Я вчера пробовала просмотреть записи икс-кэбов. Хотела узнать, кто в понедельник утром возил пассажиров в Алекс-парк. В ответ выскочило «доступ закрыт». Я как-то думала, что кэбы и копы работают вместе. Что-то не так, Зеро, и я собираюсь искать дальше, а ты как знаешь. Гамбо заявил, что Бода сейчас где-то на юге Приграничья.

– Ну, тогда удачи, Дымка. Девчонка сейчас уже может быть в каком-нибудь ебаном Лондоне. В общем, не в нашей области.

– Поедем посмотрим, Зеро. Юг Лимбо.

– Что с тобой, Джонс? Ты зря веришь Гамбо. Думаешь, этот пират что-нибудь знает? У тебя соображалка временами не отключается? Ааааааапчхххи, бля! Прошу прощения. Давай-ка уберемся подальше от этой кучи сорняков.

– Помоги мне, Клегг, Крекеру не обязательно знать.

– Не обязательно?!

– Я тебя прошу помочь.

– Ты меня просишь предать хозяина.

– Когда-нибудь настанет день, когда ты освободишься, Зеро.

Глаза Зеро по-собачьи засияли.

– Знаешь, Джонс, – прорычал он. – Вы, люди, иногда меня так раздражаете.

До этого я никогда не слышала, чтобы Клегг наезжал на людей. Он тут же понял, что сказал, и собачий блеск в его глазах угас.

Люди-копы копались в земле, извлекая тело зомби из могильного холмика, образованного цветами. Зеро лаял какие-то инструкции, просто чтобы выпустить пар. Копы яростно чихали, а со мной все было отлично, никаких признаков аллергии. Хлюпающий носом Зеро повернулся ко мне.

– Что такое, Джонс? Ты не чихаешь. Может, ты какой-нибудь мутант? – Потом его полные слез глаза открылись – слезы, наверное, от пыльцы, а может и еще от чего-нибудь. – Я хочу тебе помочь, Джонс. Правда, хочу…

– Правда хочешь?

Большой песокоп снова отвернулся и поскакал по траве трахать мозги людям-полицейским. Тогда я и поняла, что случилось что-то из ряда вон, что-то среди самих полицейских. И Зеро тоже здесь замешан.

Этот пес не решался взглянуть мне в глаза.

Его зовут Голубь. Томас Голубь. Он путешествует по головам незнакомцев, как перо. Вот каков он собой: тело конькобежца, оранжевые волосы выстрижены ирокезом, пара копокрыльев и кровеносная система, по которой течет вирт. Томми Голубь – лучший вирт-ангел манчестерской полиции, и сейчас он летит в Рио-де-Бобдениро, с кучей тестов для тамошних фантомов. Его копработа – искать и уничтожать незаконные сны; находить пиратские вирты. Прислушайся к хлопанью его призматических крыльев, разгоняющих цвета в дыме сознания. Совершенство. Томми Голубь – чистый, человеческий путь к фантазии, хорош настолько, что ему даже не надо принимать перья. Он по большей части человек, конечно, не считая крупных кусков вирта, живущих в его плоти.

Рио-де-Бобдениро. Щедрый ломоть сознания. Идеальное перо при тоске и одиночестве. Оно дает путешественнику насладиться подборкой снов мистера Бобдениро. Бог его знает, кем он там был; кто говорит, реально живший убежденный убийца, отправивший на тот свет больше пятнадцати человек. Другие говорят, он был кинозвездой (кино – это то, что люди принимали до изобретения вирта). Опять же еще говорят, что он был настоящим маменьким сынком, даже из родительского дома сумел уйти только через дверь снов. Как бы то ни было, сны у него были жестокими и тошнотворными. Людям нравилось подключаться к его видениям, ненадолго поселяться в его сознании. Ненависть приветствуется. Любовь под запретом. Вирткоп Томми Голубь летел в псевдоперо под названием «Охотник на оленей», распутывать зацепку. На улице появились пиратские «бобдениры», продаются по сниженной цене, сдобренные экстранасилием, и менеджеры уже оплакивают недополученную прибыль. Другая копработа Томми Голубя – находить и вытаскивать обмененных невиновных. Каждый раз, когда виртварь нелегально проникала в Реал, кто-то другой, кто-то случайный, а следовательно, невиновный должен был занять ее место в снах. Этот принцип назывался законом обмена Хобарт, потому что два человека или объекта, участвующих в обмене, должны были быть одинаковой ценности. Небольшой разброс допускался, если он оставался в пределах постоянной Хобарт. Хобарт была первооткрывателем Вирта, и она добавила этот закон, чтобы поддержать баланс между сном и реальностью. Том сейчас занимался пятью пропавшими невиновными, которые «исчезли», но самым интересным из них был девятилетний Брайан Ласточка, потому что у него была самая высокая хобартианова ценность. Том почувствовал тяжелое присутствие Вирта в опустевшей спальне мальчика, оно тянуло на 9,98 по шкале Хобарт. Сам Том весил 9,99, так что выходило, через обмен прошло что-то очень мощное. В те дни двери между двумя мирами еле держались, а стены теряли стабильность. Раньше, бывало, случался один обмен в пять лет. Сейчас выходил скорее один в месяц. Похоже, Манчестер стал очень тонкой пленкой между Виртом и Реалом. Может, потому, что мисс Хобарт придумывала здесь перья Вирта. В любом случае, у Томми Голубя было поганое ощущение, что если исчезнет стена в Манчестере, процесс охватит всю страну. Голубь бросил все дела, разыскивая пропавших людей, но этот паренек Ласточка был хуже всех. До сих пор никаких зацепок, только перьевые намеки то здесь, то там. И это была еще одна причина, по которой Томми Голубь выискивал Рио-де-Бобдениро; следы нарушений в Вирте обычно свидетельствовали об ослабевшей двери.

Вариация Бобдениро «Охотник на оленей» была основана на Вьетнамской войне, и Том приземлился в сознании вьетконговского офицера, заставляющего Бобдениро и его соактера играть в русскую рулетку на вылет. Бобдениро убедил гуков зарядить в пистолет три пули. Два пустых патронника уже отщелкали; настало время поражать, смеяться и строить рожи, а потом отвести ствол от своей головы, в лоб офицеру, в которого как раз заглянул Томми Голубь. Теперь Том ждал, что в любой момент ему вышибут мозги: пистолет уже двигался (со скоростью света, согласно сценарию) в его сторону. Но потом мерцание слева, зеленое мерцание, желтые искры…

Аааааааааапппччччхххииииииии!

Бобдениро чихает. Промах. Томми Голубь, заправленный игрой, тянется к собственному пистолету, стреляет. Голова Бобдениро взрывается. Остальные гуки валят соактера. В замедленной съемке – волны пороха и крови. Два популярных вирт-актера лежат неопрятными кучами. Гуки не знают, что делать дальше; раньше всегда получалось по-другому. К этому моменту они всегда уже мертвы. Они похожи на призраков, в их движениях нет смысла. Томми Голубь, внутри головы главного гука, не может поверить в то, что только что сделал; он убил Бобдениро во всемирно известной сцене с русской рулеткой! Виртуальное святотатство. Удар по системе. Крылья Тома наливаются тяжестью.

Гуки направляют оружие друг на друга, в массовом порыве к сокращению рабочих мест. Цель их жизни – умереть от рук звезд – покинула их. Все, на что они теперь способны, – переубивать друг друга, имитируя классическую развязку, и чихать во время стрельбы.

Томми Голубь чувствует, как пуля товарища входит в его сердце, но он уже выскакивает, вырывается в Реал. Где законы работают. Его крылья тяжелы, тяжелы, ужасно тяжелы; всего его вирт-знания едва хватает, чтобы оторваться от земли, от схлопывающегося сознания гука. Пуля убивает его. Последний