повздорить с этим честным болваном и, быть может, раза два отведать его посоха».

Действительно, были основания предполагать, что именно таковы будут последствия встречи, так как Джон Брауди, едва завидев приближающегося Николасв, остановил свою лошадь у тропинки и ждал, пока тот подойдет, глядя очень сурово между ушей лошади на Николаса, подходившего не спеша.

— Ваш покорный слуга, молодой джентльмен, — сказал Джон.

— К вашим услугам, — сказал Николас.

— Ну, вот мы, наконец, и встретились, — заметил Джон, заставив стремя зазвенеть от ловкого удара ясеневой палкой.

— Да, — нерешительно отозвался Николас. — Послушайте, — сказал он откровенно после короткой паузы, — в последний раз мы расстались не в очень-то добрых отношениях. Вероятно, это была моя вина, но у меня не было намерения обидеть вас, и я понятия не имел, что обижаю. Потом я очень об этом сожалел. Хотите — пожмем друг другу руку?

— Пожать руку? — воскликнул добродушный йоркширец. — На это я согласен! — Он наклонился с седла и энергически тряхнул руку Николаса. — Но что у вас с лицом, приятель? Оно как будто разбито.

— Рассечено хлыстом, — ответил Николас, густо краснея. — Удар. Но я его вернул, да вдобавок еще с хорошими процентами.

— Да неужто?! — воскликнул Джон Брауди. — Здорово! Вот за это вы мне нравитесь!

— Дело в том, — начал Николас, не зная хорошенько, как приступить к признанию, — дело в том, что со мной дурно обошлись.

— Ну! — вставил Джон Брауди сочувственным тоном, ибо он был гигант по силе и росту, и Николас казался ему карликом.

— Да, — подтвердил Николас, — со мной дурно обошелся этот Сквирс, и я здорово приколотил его, а теперь ухожу отсюда.

— Что?! — вскричал Джон Брауди, испустив такой восторженный вопль, что лошадь в испуге шарахнулась в сторону. — Приколотил владельца школы! Хо-хо-хо! Приколотил владельца школы! Ну, слыхал ли кто о такой штуке? Еще раз давай руку, приятель! Приколотил владельца школы! Ей-богу, вот молодчина!

Выражая таким образом свой восторг, Джон Брауди хохотал, и хохотал так громко, что эхо по всей округе отзывалось веселыми раскатами смеха, и при этом сердечно пожимал руку Николаса.

Нахохотавшись вдосталь, он осведомился, что думает делать Николас. Когда же тот сообщил ему о своем намерении отправиться прямо в Лондон, он с сомнением покачал головой и спросил, известно ли ему, сколько берут почтовые кареты с пассажиров за такое далекое путешествие.

— Нет, не известно, — ответил Николас, — но для меня это большого значения не имеет, потому что я думаю идти пешком.

— Идти пешком в Лондон? — с изумлением воскликнул Джон.

— Всю дорогу, до последнего шага, — сказал Николас. — За это время я бы уже сделал немало шагов, а потому — прощайте!

— Ну, нет! — возразил честный малый, придерживая нетерпеливую — лошадь.Стой, говорят тебе! А сколько у вас при себе денег?

— Не много, — краснея, ответил Николас, — но я могу устроиться так, чтобы хватило. Стоит, знаете ли, захотеть, и способ найдется.

Джон Брауди не дал никакого словесного ответа на Это замечание, но, сунув руку в карман, вытащил старый, засаленный кожаный кошелек и настоял на том, чтобы Николас занял у него столько, сколько ему может понадобиться на неотложные нужды.

— Не стесняйся, приятель, — сказал он, — бери столько, чтобы хватило добраться до дому. Знаю, когда-нибудь ты мне их вернешь.

Однако Николас согласился занять только один соверен, каковою ссудой мистер Брауди поневоле должен был удовлетвориться, хотя долго уговаривал взять больше (заметив, с оттенком йоркширской осмотрительности, что если Николас всего не истратит, то излишек может отложить, пока не представится случай переслать бесплатно).

— Прихвати эту дубинку, приятель, будешь на нее опираться, — добавил Джон, всовывая Николасу свою палку и еще раз стискивая ему руку. — Не падай духом, и господь с тобой! Приколотил владельца школы! Ей-богу, двадцать лет не слыхал такой славной штуки!

Говоря это и, с большей деликатностью, чем можно было от него ждать, разражаясь снова оглушительным смехом, чтобы избежать благодарности, которую изливал Николас, Джон Брауди пришпорил свою лошадь и отъехал легким галопом, время от времени оглядываясь на смотревшего ему вслед Николасв и весело махая ему рукой, словно желая его подбодрить. Николас следил за лошадью и всадником, пока они не скрылись за гребнем дальнего холма, а затем тронулся в путь.

В тот день он недалеко ушел, потому что уже почти стемнело, а после сильного снегопада не только идти было утомительно, но и отыскивать дорогу стало делом рискованным и трудным для всех, кроме искушенных путников. Эту ночь он провел в коттедже, где за дешевую плату давали постель бедным путешественникам, и, очень рано встав на следующее утро, добрался к ночи до Боробриджа. Проходя по городу в поисках какого-нибудь дешевого пристанища, он случайно наткнулся на пустой амбар ярдах в двухстах от дороги; здесь, в теплом уголке, он растянулся усталый и скоро заснул.

Проснувшись на следующее утро и пытаясь вспомнить свои сновидения, которые были связаны с Дотбойс-Холлом, он сел, протер глаза и широко их раскрыл; лицо его выразило при этом отнюдь не безмятежное спокойствие — при виде какого-то неподвижного предмета, казалось, застывшего перед ним на расстоянии нескольких ярдов.

— Странно! — воскликнул Николас. — Неужели этот образ вызван ночными сновидениями, от которых я еще не совсем очнулся? Это не может быть наяву, и, однако… однако, я не сплю. Смайк!

Фигура пошевельнулась, встала, приблизилась и упала на колени у его ног. Это и в самом деле был Смайк.

— Почему вы опускаетесь передо мной на колени? — воскликнул Николас, поспешно поднимая его.

— Я хочу идти с вами… куда угодно… всюду… на край света… до могилы, — ответил Смайк, цепляясь за его руку. — О, позвольте мне, позвольте мне! Вы мой родной дом, мой добрый друг… Прошу вас, возьмите меня с собой!

— Друг, который мало что может для вас сделать, — ласково сказал Николас.Как вы сюда попали?

Оказывается, он шел за ним следом, всю дорогу не терял его из виду, сторожил, пока Николас спал и когда останавливался закусить, и не решался попадаться ему на глаза из боязни, как бы его не отослали назад. Он и сейчас не хотел показываться, но Николас проснулся внезапно, когда он этого не ожидал, и он не успел спрятаться.

— Бедняга! — сказал Николас. — Ваша печальная судьба оставила вам только одного друга, да и тот почти так же беден и беспомощен, как вы.

— Можно мне… можно мне идти с вами? — робко спросил Смайк. — Я буду вашим верным работящим слугой, обещаю вам. Никакой одежды мне не нужно,добавило жалкое создание, завертываясь в свои лохмотья. — Эта еще годится. Я хочу только быть около вас…

— И будете! — воскликнул Николас. — И мир будет для вас тем же, чем и для меня, пока один из нас или мы оба не покинем его для мира иного. Идем!

С этими словами он взвалил на плечи ношу и, взяв в одну руку палку, другую протянул своему возбужденному от радости спутнику, и они вместе вышли из старого амбара.

к сожалению, повествует только о маленьких людях а, натурально, является малоинтересной и незначительной