сорваться в штопор националистического беспредела, так как феодальные порядки на всем нашем государственном провинциальном пространстве — вечный двигатель политики. Менялись формации, декларации о намерениях, а механизмы жизнеустройства оставались прежними — диктатура одиночек, опирающаяся на кланы. Все определяли только вкусовые рецепторы лидеров. Какие они у бывших советских генералов и первых секретарей — знают все.

Именно в этой ситуации моим землякам-курганцам выпала тяжелая ноша — защита русских интересов и восстановление порядка на территории Чеченской Республики. Домой курганский СОБР вернулся без потерь.

В Грозном, разрушенном войной, есть место, где каждый может получить питьевую воду и хлеб, — церковь Архистратига Божиего Михаила в центре города, недалеко от дворца Дудаева.

Божий промысел берег её до 26 января 1995 года: когда же российские войска резко продвинулись, кто-то из уходящих чеченских боевиков в два часа дня прошелся из автомата по деревянной церковной кровле зажигательными. Церковь сгорела за сорок пять минут. Батюшки — отцы Анатолий и Александр, пономарь Николай Денисович Жученко и другие православные, жившие под непрерывным обстрелом в подвале, спасли немногое из того церковного великолепия, что собиралось сто восемь лет.

Огонь, как дракон, пожрал вдохновенной красоты убранство. Потом российский случайный снаряд повредил часть административного здания, а чеченская ручная граната нанесла урон ещё двум комнатам. Всё время войны осколочный дождь падал на церковный двор. Но люди молились в подвале административного здания, как первые христиане в пещере. И многие без ненависти в душе.

Двадцать четвертого апреля пришел в церковь русский юноша, зажег поминальную свечку и сказал перед распятием Иисуса Христа: «Господи, покарай чеченцев — убийц моего отца». А Валентина Михайловна Рудакова, у которой только-только зажили перебитые руки, негромко заговорила с ним, что и за врагов надо молиться. Потом парень, отца которого захоронили в общей могиле, раздавленный своим несчастьем, не уходя из церкви, еще долго думал над сказанным. Да разве перед ним одним мучительный вопрос: «Молиться ли за врагов?».

Только в Грозном поймешь справедливость строго выверенных слов православного Катехизиса: «Зло — неправильно понятая свобода». Эта святая формула — ответ на политические недоумения, почему так случилось в Чечне.

Отец Анатолий (Чистоусов), просветленный страданиями настоятель храма Архистратига Божиего Михаила, на мой вопрос о причинах разрушения церкви ответил: «По грехам нашим. Ибо мы маловерны».

В Грозном церковь Михаила Архангела называют «Красной» или «Солдатской». Старожилы города рассказывают, что это стародавний войсковой храм, стоящий на казачьем кладбище, где покоились останки терских, гребенских, сунженских казаков. Кладбище было большим, потом на нем построили ныне разрушенные пятиэтажки да проспект Ленина, по которому сегодня носится военная техника.

В храме возле распятия Иисуса Христа — икона Покрова Пресвятой Богородицы с медной табличкой: «Сей Образ сооружен казаками 1-го Кизляро-Гребенского Генерала Ермолова Полка»… И дата — 8 ноября 1905 года. Фамилии казаков — денежных благотворителей на создание Образа: Любин, Величкин, Табалин — поражают уже нездешней красотой и мужеством.

Первыми, кто зимой 1995 года не оставил в беде храм Михаила Архангела в Грозном, тоже были ставропольские и кубанские казаки. Они помогли продуктами, какое-то время охраной.

Храм ни на один день не закрывался. Приходили православные и мусульмане: в городе знали, где перевяжут, умоют, утешат, дадут кров. Однажды пришел абхазец-дудаевец. Снял кинжал с пояса, оставил его на церковных ступеньках, вошел, помолился и тихо исчез. Так же поступил российский боец, попросив меня подержать его автомат, пока он поставит свечки за погибших друзей. И я ждал бойца на церковном дворе с АК в руках, в слепой уверенности, что с храмом Архистратига Божиего Михаила больше никогда ничего не случится.

Ненависть к врагам православные, приходящие в храм, оставляют за простреленными воротами.

Церковный забор испещрен осколками от мин и снарядов. Сам храм — это под открытым небом прямо стоящие стены и колокольня без колоколов. Все деревянное сгорело так, что и бревнышка не найдешь.

Пономарь Николай Денисович Жученко, 1918 года рождения, мастерует теперь на четырех колокольцах. Но даже их звон слышен над Грозным, потому что с наступлением темноты город умирает до следующего утра.

Ночью в городе хозяйничают дудаевцы. В Грозном, как и по всей Чечне, идет партизанская война, но по церкви Михаила Архангела боевики не стреляют. Наверное, знают, что в храме молятся и за них, что православный, грешащий непримирительным гневом, повинен вечной смерти.

В храм приходит много солдат. В Лазаревскую субботу я разговаривал с рядовыми 324-го полка, стоящего под Шали: с парнями из Воронежа и Иркутской области. У одного подживало пораненное лицо.

У солдата всегда немного времени, его хватает поставить свечку — чаще всего за здравие матери, любимой девушки или купить иконку.

Не надо в Грозном никаких пресс-конференций: приди в храм — и все узнаешь о городе.

В первый день, когда с волнением я переступил порог Храма Михаила Архангела, а потом молился вместе со всеми, ко мне подошла пожилая интеллигентная женщина и сказала:

— Простите меня.

— За что?

— Простите меня. Я о вас плохо подумала.

— Но почему?

— Я не люблю журналистов и иностранцев. А теперь я вижу: вы — наш.

У меня на груди на красной веревочке висела аккредитационная корреспондентская карточка, на левом боку фотоаппарат. И, конечно, больше всего мою нездешность определяла чистота одежды и обуви — моя пятнадцатидневная поездка в Чечню только начиналась.

Только к концу командировки я убедился в справедливости претензий к журналистскому корпусу и иностранным благотворителям.

И если за журналистов я еще пробовал заступаться, говоря, что корреспонденты-информационники всегда торопятся, того требует служба, они вынуждены общаться с людьми с немыслимой скоростью, поэтому их встрепанный вид вызывает раздражение и подозрение в легковесности чувств.

Зато об иностранных благодетелях сказать было нечего. Из международных организаций, оказывающих скромную помощь мирным жителям Грозного, можно с уверенностью назвать только Красный Крест, организацию «Врачи без границ» и религиозную конфессию «Харре Кришна». Остальные сверхмногочисленные международные, российские благотворительные союзы, религиозные конфессии, православные братства за время войны в Чечне ничем не напомнили о себе голодающему населению республики, её городов, станиц, аулов, населенных пунктов.

Русские в Грозном по-прежнему проживают на дне. Их материальная, врачебная, социальная, психическая, нравственная реабилитация государством так и не началась.

Пока еду, одежду, пайки раздавали российские войска и российское МЧС, люди кое-как выживали. Теперь МЧС России передает свои функции чеченскому министерству по чрезвычайным ситуациям, только- только организованному.

Сегодня даже в церкви перебои с водой и хлебом. «На все воля Божия. Так угодно Господу по нашим