среди них числа наемников из Афганистана, других мусульманских стран война стала наполняться религиозным смыслом. Дудаевские пропагандисты более активно заговорили о джихаде — священной войне против неверных.

Первой жертвой боевиков в ноябре 1995 года стал отец Александр. Он проживал в однокомнатной квартире на втором этаже. Ворвавшись к нему посреди ночи, бандиты несколько часов избивали священника. Потом облили его бензином, собираясь сжечь заживо.

Отец Александр нашел в себе силы выброситься с балкона. По счастью, он упал на кучу опавшей листвы и скрылся от преследователей.

Поправив здоровье, отец Александр продолжает свое дело священнослужителя, но только в другом российском городе.

На отца Анатолия, который приложил немало сил, чтобы летом и осенью 1995 года подправить архитектурный облик храма, отремонтировать часть церковных строений, боевики напали в январе 1996 года. Тогда он с отцом Сергием, командированным в Чечню московским священником, возвращался из поездки в Урус-Мартан. Побывав у полевого командира Закаева, где православные иереи пытались отыскать следы пропавшего без вести солдата, судьбой которого был озабочен Патриарх Алексий II. И вот сами были захвачены боевиками. Всего три дня их продержали вместе. Потом отца Сергия перевезли в концентрационный лагерь департамента государственной безопасности Ичкерии, где он провел пять месяцев. Его избивали, морили голодом.

Со слов отца Сергия, иерея Анатолия подвергали особым издевательствам, пытаясь выбить признание, будто бы он сотрудничал с ФСБ.

«Расследование» по отцу Анатолию контролировал сам Дудаев. Захват русских священников, издевательства над ними для афганских моджахедов — коллег Дудаева, других исламских фундаменталистов служили доказательством того, что чеченский лидер точно развернул джихад, газават…

Больного, изможденного, с неправильно сросшейся переломанной рукой отца Сергия сумели вернуть из плена с помощью международных организаций, иностранных послов, поисковой работы Русской Православной Церкви.

Отец Анатолий был расстрелян сотрудниками Департамента государственной безопасности Ичкерии в феврале 1996 года. Даже под самыми мучительными пытками он не оговорил себя, не отказался от Православной веры.

Уже к весне 1996 года в Чечне возобладал уголовный беспредел. Тысячи вооруженных молодчиков, скрываясь под демагогическим лозунгом борьбы «за свободу Ичкерии», занялись самым откровенным грабежом, насилием над людьми, не имеющими средств защиты. Присутствие федеральных сил, пусть и скованных переговорным процессом, худо-бедно, но сдерживало варварский натиск бандитов. К лету 1996 года, с началом ликвидации в Грозном блокпостов, разнузданные уголовники могли позволить себе ворваться в церковь Михаила Архангела в любое время дня и ночи, схватить за горло продающую иконки пожилую женщину, угнать машину.

С выходом российских вооруженных сил из Чечни храм вообще остался без всякой защиты…

Недавно из Грозного пришло сообщение, что из плена возвращен похищенный и вывезенный в неизвестном направлении новый настоятель церкви отец Евфимий…

Известно, что в российских властных структурах готовится амнистия для чеченских боевиков. Неужели под нее подпадут истязатели русских православных священников?

Российская общественность, знаю, ждет, что уголовные дела по фактам похищения, мучительных издевательств над православными священниками в Чечне будут доведены до логического конца. Будут ли?..

1998 г.

На границе Дагестана и Чечни — все нарастающее напряжение. В ночном радиоэфире — сдержанный мат и дискуссии от религиозных вопросов до воспоминаний о недавних боях в Чечне.

В узловых пунктах прозрачной административной границы — блокпосты российской и дагестанской милиции, усиленные войсковыми заставами, находящимися на дипломатическом отдалении.

Войны на границе хотят только отмороженные чеченские полевые командиры. Диверсионные центры Хаттаба и Радуева готовят людей для всекавказского газавата. Реальные боевые выходы — таковы выпускные экзамены в этих престижных среди боевиков учебных заведениях.

На границе голова командированного туда российского милиционера крутится на все 360 градусов. Ночью один глаз спит, другой бодрствует. Люди в милицейских погонах раздражены, что их вооружение по мощности неадекватно силам, стоящим по ту сторону границы. У чеченцев предостаточно «Шмелей», «Мух», РПГ, крупнокалиберных пулеметов, ПЗРК. Их таможенно-пограничные посты прикрыты минометными батареями, установками «Град», в резервных группах — сорокалетние бородачи, имеющие опыт боевых действий. В наших тактических группировках ребята нового призыва — героические, славные, но мало стрелявшие из боевого оружия. Они стоят на рубеже, где бить на поражение можно только в случае явного нападения. Российские же блокпосты и КП обстреливаются чеченцами постоянно — чаще поверх голов, трассерами над блокпостами. Так называемые чеченские таможенники, вооруженные по-тяжелому, могут позволить себе окружать российские КП, как было возле Кизляра. КП российской милиции «Краснооктябрьский» не только трижды окружали, но и состоялась попытка прорыва в блокпост. Только ответный огонь поверх голов остудил вооруженных гранатометами чеченцев, и с угрозами «убить», «зарезать» они ушли.

На карте административная граница Дагестана и Чечни — как электрокардиограмма тяжелобольного. То острым, как волчий клык, углом чеченская часть территории врезается в дагестанскую землю, то дагестанская территория острием кинжала пронзает чеченскую землю. И, как результат, огневыми всполохами на погранично-таможенных постах чеченские выкрики: «Ты на моей земле! Убирайся, Иван!». В ответ спокойное: «Есть ли на этой земле, которую мы охраняем, дедовские чеченские могилы?». Молчание…

Наступает время крупномасштабных переговоров Дагестана и Чечни по пограничным вопросам, иначе напряжение на границе не спадет никогда.

А пока на границе, как было в XIX веке, воруют дагестанский скот. Недавно милиционерами батальона ППС Кизлярского РОВД отбито у чеченцев 700 голов краденого скота. Применялось оружие. Чеченские бандиты похищают людей.

Оставаясь де-юре в составе России, находясь на ее денежном содержании, де-факто Чечня держит свою границу на прочном замке.

Застрелив 22 декабря 1997 года на железнодорожном мосту через Терек работника кизлярского ВОХРа Владислава Кисилёва, преступники скрылись на чеченской территории. После боя возле села Алмак террористы Хаттаба ушли в Чечню. Все действия российских групп преследования на этом были прекращены.

На границе особенно заметно, что Чеченская Республика по отношению к России настроена агрессивно, средства ее пропаганды заняты не мирным строительством, а военной подготовкой, воспитанием мятежного духа.

Чеченские газеты активно печатают Радуева, зовущего своих «шахидов» к войне за свободу Кавказа. Ему принадлежит кабельный телеканал «Маршо». Он создал общество ветеранов Первомайского сражения.

Всей России известна фраза Масхадова, характеризующая Радуева как психически больного человека. Оскорбленный террорист обратился в шариатский суд. В результате Масхадов, по решению суда, был вынужден извиниться перед Радуевым. Внутренняя жизнь Чечни неподвластна светскому европейскому осмыслению.

Масхадов со своими подразделениями по борьбе с терроризмом не в силах совладать с группировками, которые продолжают так называемый газават. Он не может применить к ним силу в полной