— Она вообразила, будто я умер! — вскричал Квилп, корча гримасы, одна страшнее другой. — Она вообразила, что ей удастся завладеть моими деньгами и найти мужа себе по сердцу! Ха-ха-ха!

Не отвечая ни словом на все эти издевательства, несчастная женщина по-прежнему стояла на коленях перед печкой, грела руки и тихонько всхлипывала к величайшей радости мистера Квилпа. Он покатывался со смеху, глядя на нее, и вдруг заметил, что Том Скотт тоже получает немалое удовольствие от этого зрелища. Не желая, чтобы кто-нибудь другой веселился вместе с ним, карлик схватил наглеца за шиворот, подтащил к двери и после короткой борьбы пинком вытолкал его во двор. В отместку за столь лестные знаки внимания Том тут же прошелся около конторы на руках и — если позволительно так выразиться — заглянул сапогами в окно, да еще вдобавок постучал ими по стеклу, точно перевернутая вверх тормашками фея Банши — предвестница смерти. Мистер Квилп, разумеется, сейчас же схватился за кочергу и после нескольких неудачных выпадов и подкарауливанья из-за угла так угостил ею своего юного друга, что тот исчез немедленно, оставив хозяина победителем на поле битвы.

— Ну-с, теперь, когда с этим покончено, можно заняться и письмом, — преспокойно сказал карлик, но, взглянув на адрес, хмыкнул: — Гм! Рука знакомая. Прелестная Салли! Разорвав конверт, он вынул оттуда листок, исписанный четким, крупным канцелярским почерком, и прочитал следующее: «На Сэмми нажали, и он проболтался. Все выплыло наружу. Советую не зевать — иначе ждите гостей. Пока они помалкивают, потому что хотят захватить вас врасплох. Не теряйте времени. Я не теряла. Меня теперь не найти. На вашем месте я поступила бы точно так же.

С.Б., в прошлом с ул. Б.-М.».

Чтобы описать, как менялось лицо Квилпа, пока он читал и перечитывал это письмо, надо изобрести новый язык — такой,, который по своей выразительности превзошел бы все, что мы до сих пор привыкли видеть на бумаге или слышать из человеческих уст. Карлик долго молчал, а потом, когда миссис Квилп окончательно оцепенела от страха, глядя на него, прохрипел сдавленным голосом: — Если бы он был здесь! Если бы только он был здесь…

— Квилп! — воскликнула его жена, — Что с вами? Кто вас так рассердил?

— Я утопил бы его! — будто ничего не слыша, продолжал карлик. — Слишком легкая смерть, слишком быстрая, без мучений… но зато река близко. А-а! Если бы он был здесь! Подвести бы его к самому берегу любезно, по-приятельски… пошутить, поболтать о том о сем, взять за пуговицу… а потом сразу — толчок в грудь, и бултых в воду. Говорят, будто утопающие три раза показываются на поверхности. А-а! Посмотреть бы, как он будет выскакивать раз, другой, третий, и расхохотаться ему в лицо! Вот был бы праздник для меня!

— Квилп! — пролепетала перепуганная женщина, осмелившись тронуть мужа за плечо. — Несчастье?.. Беда?..

Наслаждение, с которым карлик рисовал себе эту картину, привело ее в такой ужас, что она не могла связать двух слов.

— Трус, подлый трус! — говорил Квилп, медленно потирая руки и судорожно стискивая их. — А я — то думал, его низость и раболепие — верный залог, что он не проговорится. Ах, Брасс, Брасс! Мой добрый, преданный, верный, любезный, очаровательный друг! Если бы ты появился сейчас здесь!

Жена карлика, забившаяся было в угол, чтобы ее, упаси боже, не заподозрили в подслушивании, снова осмелилась подойти к нему и только хотела заговорить, как вдруг он бросился к двери и кликнул Тома Скотта. Мальчишка, памятуя о недавних нежных увещаниях своего хозяина, счел за благо немедленно явиться на его зов.

— Эй, ты! — сказал карлик, втаскивая Тома в контору. — Отведи ее домой, И завтра сюда не возвращайся, потому что тут будет заперто. Ни завтра, ни послезавтра. Жди, когда я тебя извещу или сам повидаю. Понял?

Том хмуро кивнул и протянул руку к двери, предлагая миссис Квилп выйти первой.

— А вам, сударыня, — обратился карлик к жене, запрещается разыскивать меня, расспрашивать обо мне, судачить на мой счет. Не горюйте, умирать я не собираюсь. Он проводит вас.

— Квилп! Но что случилось? Куда вы уходите? Скажите же мне!

— Убирайтесь отсюда, не то я сейчас такое скажу, крикнул карлик, хватая ее за руку, — и такое сделаю, что не обрадуетесь!

— Что-нибудь случилось? — снова повторила его жена. — Скажите, Квилп!

— Да, случилось! — рявкнул карлик. — Нет, не случилось! Какая разница? Я сказал, как вы должны себя вести. И горе вам, если вы сделаете что-нибудь не так или нарушите мои распоряжения хотя бы на самую малость! Прочь отсюда!

— Сейчас, сейчас уйду! Только… — И миссис Квилп запнулась. — Только ответьте мне… Это письмо как-нибудь касается маленькой Нелл? Я не могу не спросить вас, Квилп, не могу! Если бы вы знали, сколько дней и ночей меня мучает мысль, что я обманула эту девочку! Один бог ведает, какое горе принес ей мой обман, но ведь я согласилась на это ради вас, Квилп! Ради вас пошла на сделку с совестью! Ответьте мне, Квилп!

Выведенный из терпения, карлик круто повернулся и, не говоря ни слова, с такой неистовой яростью схватил свое обычное оружие, что Тому Скотту пришлось чуть ли не вынести миссис Квилп из конторы. И не сделай он этого, ей бы несдобровать, так как Квилп, совершенно обезумевший от злобы, бежал за ними до первого переулка и не отстал бы и там, если бы туман, который сгущался с каждой минутой, не скрыл их из виду.

— Самая подходящая ночка для путешествия инкогнито, — пробормотал он, еле переводя дух от усталости, и медленно повернул назад. — Стой! Здесь надо навести порядок. Что-то уж очень все нараспашку — входи кто хочет.

Понатужившись изо всех сил, Квилп притворил обе створки ворот, глубоко увязшие в грязи, и задвинул на них тяжелый засов. Потом, откинув волосы со лба, попробовал, крепко ли. Крепко, не откроют.

— Забор у соседней пристани невысокий, — продолжал карлик, когда эти необходимые меры предосторожности были приняты. — Перелезу через него, а оттуда выберусь задами в переулок. Надо хорошо знать здешние места, чтобы проникнуть в мое уютное гнездышко ночью. Нет, в такую погоду непрошенные гости мне не страшны.

Вынужденный чуть ли не ощупью отыскивать дорогу в темноте и сгустившемся тумане, Квилп кое-как добрался до своего логова, посидел в раздумье перед печкой, а потом начал готовиться к спешному отбытию с пристани.

Собирая самые необходимые вещи и рассовывая их по карманам, он продолжал бормотать сквозь стиснутые зубы — стиснутые с той самой минуты, когда письмо мисс Брасс было дочитано до конца.

— Ах, Самсон! Добрый, почтенный друг мой! Если бы я мог прижать тебя к груди! Если бы я мог обнять тебя и услышать хруст твоих костей! Какая это была бы радостная встреча! Дай срок, мы еще столкнемся, Самсон, и ты не скоро забудешь мое приветствие. Все шло хорошо, гладко — и вдруг! Ловко же ты подгадал! Покаялся, выставил себя честным, порядочным… Да, заячья душонка, доведись нам встретиться с тобой вот здесь, в моей конторе, какую радость доставило бы это свидание одному из нас!

Квилп умолк и, поднеся кружку к губам, надолго припал к ней, словно там был не пунш, а холодная вода, освежающая его пересохшее гордо. Потом стукнул ею о стол и снова занялся сборами, продолжая свой монолог. — А Салли! — воскликнул он с загоревшимися глазами. — Такая смелая, мужественная, решительная женщина! Что на нее, спячка, что ли, напала, паралич расшиб? Она же могла всадить ему нож в спину, незаметно отравить его! Неужто ей было невдомек, к чему идет дело? Предупреждает в последнюю минуту! Когда он сидел у меня вот здесь, вот на этом самом месте, бледный, рыжий — и кривил рот в жалкой улыбке, почему я не проник в его тайну, не догадался, что у него на сердце? Оно бы перестало биться в тот же вечер! Или нет на свете таких снадобий, которыми можно усыпить человека, нет такого пламени, которым можно сжечь его дотла?

Он снова приложился к кружке, а потом забормотал, сгорбившись перед печкой и не сводя свирепого взгляда с углей: — Кто же причина и этой и всех прочих неприятностей и бед, которые постигли меня за последнее время? Выживший из ума старик и его дражайшая внучка двое жалких, бездомных бродяг! Но все равно им несдобровать! Берегись и ты, славный Кит, честный Кит, добропорядочный, ни в чем не повинный Кит! Уж к кому я воспылаю ненавистью, тот берегись. А тебя, Кит, я ненавижу неспроста, и хоть сегодня ты торжествуешь, наши счеты с тобой не кончены… Что это?