- Клянусь небом! - вскричал гость. - Если бы мистеру Флинтвинчу угодно было показать мне и остальные комнаты, он бы меня весьма разодолжил. Старинные дома - моя слабость. У меня много слабостей, но эта едва ли не самая большая. Обожаю все романтическое и очень живо интересуюсь им во всех областях жизни! Меня самого находят романтической личностью. Тут нет особой заслуги - у меня, несомненно, найдутся более ценные качества. - но, пожалуй, во мне и в самом деле есть что-то романтическое. Совпадение - хотя, может быть, и не случайное.

- Предупреждаю вас, мистер Бландуа, в комнатах очень много грязи и очень мало чего-нибудь еще, - сказал Иеремия, взяв свою свечу. - Ничего вы там не увидите.

Но мистер Бландуа только рассмеялся, дружески хлопнув его по спине; после чего еще раз, целуя кончики своих пальцев, поклонился миссис Кленнэм и вместе со своим провожатым вышел из комнаты.

- Наверх вы, верно, не захотите подниматься? - сказал Иеремия, остановившись на площадке лестницы.

- Напротив, мистер Флинтвинч, если это не затруднительно для вас, я буду в восторге.

Пришлось мистеру Флинтвднчу ползти вверх по лестнице, а мистер Бландуа следовал за ним. Так они добрались до просторной мансарды, где Артур провел первую ночь после возвращения домой.

- Вот извольте, мистер Бландуа! - сказал Иеремия, отворяя дверь. может, по-вашему, и стоило лезть на чердак, чтобы любоваться этим. Я, по правде сказать, думаю иначе.

Но мистер Бландуа выразил свое полное восхищение и не пожелал спускаться вниз, пока они не обошли все чердачные помещения и переходы. За это время мистер Флинтвинч успел убедиться, что гость и не думает осматривать комнаты, ограничиваясь лишь беглым взглядом с порога по сторонам, но зато усиленно рассматривает его, мистера Флинтвинча. Желая проверить это обстоятельство, Иеремия внезапно обернулся назад, когда они уже шли по лестнице вниз - и точно: взгляды их встретились, и в то же мгновение (уже не в первый раз с тех пор, как они вышли из комнаты больной) усы и нос гостя пришли в движение, и дьявольская гримаса беззвучного смеха обезобразила его черты.

Будучи значительно меньше гостя ростом, мистер Флинтвинч всякий раз оказывался в неприятном положении человека, на которого смотрят сверху вниз; на лестнице это еще усугублялось тем, что он шел первым и все время находился на две-три ступеньки ниже своего спутника. Поэтому он решил не оглядываться больше до тех пор, пока они не спустятся с лестницы и это дополнительное неравенство не исчезнет. Но когда, войдя в комнату покойного мистера Кленнэма, он снова круто повернулся и очутился лицом к лицу с гостем, его встретил все тот же насмешливый взгляд.

- Этот старый дом - просто прелесть, - улыбнулся мистер Бландуа. - В нем все так таинственно. Вы никогда не слышите здесь каких-нибудь необъяснимых звуков?

- Звуков? - переспросил мистер Флинтвинч. - Нет.

- И черти вам никогда не являются?

- Нет, - повторил мистер Флинтвинч, мрачно скособочившись в сторону вопрошавшего. - Во всяком случае, под своим именем и в своем обличье - нет.

- Ха-ха! А это что - портрет? - Смотрел он, однако, на мистера Флинтвинча, как будто тот именно и был портрет.

- Портрет, сэр, как вы сами видите.

- А можно узнать чей, мистер Флинтвинч?

- Покойного мистера Кленнэма. Ее мужа.

- И должно быть, прежнего владельца замечательных часов? - спросил гость.

Мистер Флинтвинч, поворотившийся было к портрету, снова извернулся кругом - и снова встретил все тот же взгляд и улыбку.

- Да, мистер Бландуа, - колко ответил он. - Это были его часы, они ему достались от дяди, а дяде - бог весть от кого, и это все, что я могу сообщить об их родословной.

- Весьма энергичный характер у нашей больной, не правда ли, мистер Флинтвинч?

- Да, сэр, - сказал Иеремия, опять извернувшись лицом к гостю, что он проделывал несколько раз в течение разговора, напоминая собой винт, который никак не удается ввинтить куда следует; ибо поймать мистера Бландуа врасплох оказывалось решительно невозможно и ему всякий раз приходилось отступать назад. - Это необыкновенная женщина. Редкое мужество - редкая сила души.

- Я полагаю, они были очень счастливы? - заметил Бландуа.

- Кто? - спросил мистер Флинтвинч, делая очередную попытку ввинтиться в нужное место.

Мистер Бландуа ткнул правым указательным пальцем в сторону комнаты больной, а левым указательным пальцем - в сторону портрета, затем подбоченился, широко расставил ноги и улыбнулся мистеру Флинтвинчу, опустив нос и приподняв усы.

- Как большинство супружеских пар, надо думать, - отвечал мистер Флинтвинч. - Ручаться не могу. Не знаю. В каждой семье есть свои тайны.

- Тайны! - живо подхватил мистер Бландуа. - Повторите-ка, милейший, что вы сказали.

- Я сказал, - отвечал мистер Флинтвинч, чуть подавшись назад, потому что гость вдруг так выпятил грудь, что мистер Флинтвинч едва не уперся в нее носом. - Я сказал, что в каждой семье есть свои тайны.

- Есть, милейший, есть! - воскликнул Бландуа. схватив его за плечи и раскачивая взад и вперед. - Ха-ха! Вы правы. В каждой семье они есть! Тайны! Клянусь небом! И в некоторые семейные тайны замешан сам дьявол, мистер Флинтвинч! - Он дружески похлопал мистера Флинтвинча по плечам, словно восхищаясь остроумием отпущенной им шутки, потом вскинул руки кверху, откинул голову назад, переплел пальцы на затылке и разразился громовым хохотом. Новый оборот винта не принес мистеру Флинтвинчу успеха. Мистер Бландуа хохотал до тех пор, пока не улегся его приступ веселости. - Дайте-ка мне на миг свечу, - сказал он, успокоившись наконец. - Поглядим на супруга этой необыкновенной женщины поближе. Ага! - Он поднял свечу к портрету. Тоже, видно, недюжинной силы характер, хотя несколько в ином роде. Почтенный джентльмен как будто говорит - как это, а? - Не Забывай! Не правда ли, мистер Флинтвинч? Клянусь небом, сэр, мне кажется, я слышу эти слова!

Он вернул свечу мистеру Флинтвинчу, не упустив случая снова пристально на него поглядеть, и небрежной походкой направился вместе с ним в сени, не переставая восхищаться старинной прелестью дома и твердя, что получил удовольствие, от которого не отказался бы и за сто фунтов.

С этой неожиданной развязностью тона изменилось и поведение мистера Бландуа; он стал грубее, резче, в нем появилось нахальство и дерзость, которых прежде не было; мистер Флинтвинч замечал все это, но его пергаментная физиономия, не подверженная никаким переменам, сохраняла свое обычное бесстрастие. Могло разве показаться, что он чуть-чуть лишнего повисел в петле, прежде чем дружеская рука перерезала веревку; в остальном же он оставался таким, как всегда, невозмутимым и хладнокровным. Осмотр дома закончился в маленькой комнатке, смежной с сенями. Здесь они остановились, и мистер Флинтвинч посмотрел на мистера Бландуа.

- Очень рад. что вы получили удовольствие, сэр, - спокойно заметил он. - Признаюсь, никак не ожидал. Вы даже словно бы повеселели.

- Мало сказать, повеселел, - ответил Бландуа. - Честное слово, я отдохнул и набрался свежих сил. Скажите, мистер Флинтвинч, у вас бывают предчувствия?

- Не знаю, что вы под этим подразумеваете, сэр, - был ответ.

- Предчувствие, это когда вам смутно кажется, что должно произойти нечто - в данном случае нечто приятное.

- Пока что мне ничего такого не кажется, - отвечал мистер Флинтвинч самым серьезным тоном. - Если начнет казаться, я вам сообщу.

- Мне, например, кажется, - продолжал Бландуа, - что нам с вами предстоит познакомиться поближе, милейший. А вам не кажется?

- Н-нет, - с осторожностью отвечал миегер Флинтвинч. - Пока, нет.

- Я предчувствую, что мы с вами станем близкими друзьями. Неужели у вас не появилось такое предчувствие?

- Пока не появилось, - сказал мистер Флинтвинч.

Мистер Бландуа снова ухватил его за плечи и несколько раз тряхнул в виде дружеской шутки; затем