Дом простой, без претензий, но очень старинный.

– Клянусь небом! – вскричал гость. – Если бы мистеру Флинтвинчу угодно было показать мне и остальные комнаты, он бы меня весьма разодолжил. Старинные дома – моя слабость. У меня много слабостей, но эта едва ли не самая большая. Обожаю все романтическое и очень живо интересуюсь им во всех областях жизни! Меня самого находят романтической личностью. Тут нет особой заслуги – у меня, несомненно, найдутся более ценные качества. – но, пожалуй, во мне и в самом деле есть что-то романтическое. Совпадение – хотя, может быть, и не случайное.

– Предупреждаю вас, мистер Бландуа, в комнатах очень много грязи и очень мало чего-нибудь еще, – сказал Иеремия, взяв свою свечу. – Ничего вы там не увидите.

Но мистер Бландуа только рассмеялся, дружески хлопнув его по спине; после чего еще раз, целуя кончики своих пальцев, поклонился миссис Кленнэм и вместе со своим провожатым вышел из комнаты.

– Наверх вы, верно, не захотите подниматься? – сказал Иеремия, остановившись на площадке лестницы.

– Напротив, мистер Флинтвинч, если это не затруднительно для вас, я буду в восторге.

Пришлось мистеру Флинтвднчу ползти вверх по лестнице, а мистер Бландуа следовал за ним. Так они добрались до просторной мансарды, где Артур провел первую ночь после возвращения домой.

– Вот извольте, мистер Бландуа! – сказал Иеремия, отворяя дверь. – может, по-вашему, и стоило лезть на чердак, чтобы любоваться этим. Я, по правде сказать, думаю иначе.

Но мистер Бландуа выразил свое полное восхищение и не пожелал спускаться вниз, пока они не обошли все чердачные помещения и переходы. За это время мистер Флинтвинч успел убедиться, что гость и не думает осматривать комнаты, ограничиваясь лишь беглым взглядом с порога по сторонам, но зато усиленно рассматривает его, мистера Флинтвинча. Желая проверить это обстоятельство, Иеремия внезапно обернулся назад, когда они уже шли по лестнице вниз – и точно: взгляды их встретились, и в то же мгновение (уже не в первый раз с тех пор, как они вышли из комнаты больной) усы и нос гостя пришли в движение, и дьявольская гримаса беззвучного смеха обезобразила его черты.

Будучи значительно меньше гостя ростом, мистер Флинтвинч всякий раз оказывался в неприятном положении человека, на которого смотрят сверху вниз; на лестнице это еще усугублялось тем, что он шел первым и все время находился на две-три ступеньки ниже своего спутника. Поэтому он решил не оглядываться больше до тех пор, пока они не спустятся с лестницы и это дополнительное неравенство не исчезнет. Но когда, войдя в комнату покойного мистера Кленнэма, он снова круто повернулся и очутился лицом к лицу с гостем, его встретил все тот же насмешливый взгляд.

– Этот старый дом – просто прелесть, – улыбнулся мистер Бландуа. – В нем все так таинственно. Вы никогда не слышите здесь каких-нибудь необъяснимых звуков?

– Звуков? – переспросил мистер Флинтвинч. – Нет.

– И черти вам никогда не являются?

– Нет, – повторил мистер Флинтвинч, мрачно скособочившись в сторону вопрошавшего. – Во всяком случае, под своим именем и в своем обличье – нет.

– Ха-ха! А это что – портрет? – Смотрел он, однако, на мистера Флинтвинча, как будто тот именно и был портрет.

– Портрет, сэр, как вы сами видите.

– А можно узнать чей, мистер Флинтвинч?

– Покойного мистера Кленнэма. Ее мужа.

– И должно быть, прежнего владельца замечательных часов? – спросил гость.

Мистер Флинтвинч, поворотившийся было к портрету, снова извернулся кругом – и снова встретил все тот же взгляд и улыбку.

– Да, мистер Бландуа, – колко ответил он. – Это были его часы, они ему достались от дяди, а дяде – бог весть от кого, и это все, что я могу сообщить об их родословной.

– Весьма энергичный характер у нашей больной, не правда ли, мистер Флинтвинч?

– Да, сэр, – сказал Иеремия, опять извернувшись лицом к гостю, что он проделывал несколько раз в течение разговора, напоминая собой винт, который никак не удается ввинтить куда следует; ибо поймать мистера Бландуа врасплох оказывалось решительно невозможно и ему всякий раз приходилось отступать назад. – Это необыкновенная женщина. Редкое мужество – редкая сила души.

– Я полагаю, они были очень счастливы? – заметил Бландуа.

– Кто? – спросил мистер Флинтвинч, делая очередную попытку ввинтиться в нужное место.

Мистер Бландуа ткнул правым указательным пальцем в сторону комнаты больной, а левым указательным пальцем – в сторону портрета, затем подбоченился, широко расставил ноги и улыбнулся мистеру Флинтвинчу, опустив нос и приподняв усы.

– Как большинство супружеских пар, надо думать, – отвечал мистер Флинтвинч. – Ручаться не могу. Не знаю. В каждой семье есть свои тайны.

– Тайны! – живо подхватил мистер Бландуа. – Повторите-ка, милейший, что вы сказали.

– Я сказал, – отвечал мистер Флинтвинч, чуть подавшись назад, потому что гость вдруг так выпятил грудь, что мистер Флинтвинч едва не уперся в нее носом. – Я сказал, что в каждой семье есть свои тайны.

– Есть, милейший, есть! – воскликнул Бландуа. схватив его за плечи и раскачивая взад и вперед. – Ха- ха! Вы правы. В каждой семье они есть! Тайны! Клянусь небом! И в некоторые семейные тайны замешан сам дьявол, мистер Флинтвинч! – Он дружески похлопал мистера Флинтвинча по плечам, словно восхищаясь остроумием отпущенной им шутки, потом вскинул руки кверху, откинул голову назад, переплел пальцы на затылке и разразился громовым хохотом. Новый оборот винта не принес мистеру Флинтвинчу успеха. Мистер Бландуа хохотал до тех пор, пока не улегся его приступ веселости. – Дайте-ка мне на миг свечу, – сказал он, успокоившись наконец. – Поглядим на супруга этой необыкновенной женщины поближе. Ага! – Он поднял свечу к портрету. – Тоже, видно, недюжинной силы характер, хотя несколько в ином роде. Почтенный джентльмен как будто говорит – как это, а? – Не Забывай! Не правда ли, мистер Флинтвинч? Клянусь небом, сэр, мне кажется, я слышу эти слова!

Он вернул свечу мистеру Флинтвинчу, не упустив случая снова пристально на него поглядеть, и небрежной походкой направился вместе с ним в сени, не переставая восхищаться старинной прелестью дома и твердя, что получил удовольствие, от которого не отказался бы и за сто фунтов.

С этой неожиданной развязностью тона изменилось и поведение мистера Бландуа; он стал грубее, резче, в нем появилось нахальство и дерзость, которых прежде не было; мистер Флинтвинч замечал все это, но его пергаментная физиономия, не подверженная никаким переменам, сохраняла свое обычное бесстрастие. Могло разве показаться, что он чуть-чуть лишнего повисел в петле, прежде чем дружеская рука перерезала веревку; в остальном же он оставался таким, как всегда, невозмутимым и хладнокровным. Осмотр дома закончился в маленькой комнатке, смежной с сенями. Здесь они остановились, и мистер Флинтвинч посмотрел на мистера Бландуа.

– Очень рад. что вы получили удовольствие, сэр, – спокойно заметил он. – Признаюсь, никак не ожидал. Вы даже словно бы повеселели.

– Мало сказать, повеселел, – ответил Бландуа. – Честное слово, я отдохнул и набрался свежих сил. Скажите, мистер Флинтвинч, у вас бывают предчувствия?

– Не знаю, что вы под этим подразумеваете, сэр, – был ответ.

– Предчувствие, это когда вам смутно кажется, что должно произойти нечто – в данном случае нечто приятное.

– Пока что мне ничего такого не кажется, – отвечал мистер Флинтвинч самым серьезным тоном. – Если начнет казаться, я вам сообщу.

– Мне, например, кажется, – продолжал Бландуа, – что нам с вами предстоит познакомиться поближе, милейший. А вам не кажется?

– Н-нет, – с осторожностью отвечал миегер Флинтвинч. – Пока, нет.

– Я предчувствую, что мы с вами станем близкими друзьями. Неужели у вас не появилось такое предчувствие?

– Пока не появилось, – сказал мистер Флинтвинч.

Мистер Бландуа снова ухватил его за плечи и несколько раз тряхнул в виде дружеской шутки; затем

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату