Девочки немедленно разделись и принялись с энтузиазмом плескать воду на пол и на стены. Пчела по очереди осмотрела каждую и следила, чтобы немного воды попадало и на самих девочек. Что касается мыла, то оно как будто оказалось бесполезным. Наконец Пчела сдалась, послала за новым запасом воды и опять осмотрела каждую девочку, убедилась, что они умылись — с мылом — и даже уши вымыли.

— Дети! — укоризненно сказала она, в притворном гневе глядя на Шепелявую, которая вымылась последней. Девочки ерзали и хихикали, гордые своими новыми платьями, которые им очень шли. — Вы никогда не научитесь вести себя. Надеюсь, что с хранительницей вы будете вести себя приличней.

— Нет! — сказала Сверчок. — Я хочу есть!

— Я тоже! — подхватили остальные.

Мышь принюхивалась к незнакомому запаху мыла — зеленого, как трава, и не похожего на мыло, которое делает мама. То пахнет цветами. Но это мыло тоже очень хорошее. Неожиданно она поняла, что умирает с голоду.

— Нельзя ли нам немного поесть перед встречей с хранительницей? — спросила она.

— Да, конечно. Мы в последний раз поедим вместе, — сказала Пчела. — Но я постараюсь заглянуть к вам утром перед завтраком. А теперь постройтесь. Я хочу посмотреть на вас.

Когда наружность девочек удовлетворила Пчелу, волшебница отвела их в другую комнату. Ее открытые окна выходили во внутренний двор, туда же вела дверь. На длинном столе было накрыто шесть мест — деревянные тарелки, ложки, чашки. Мышь вздохнула.

— В чем дело, Мышь? — спросила Пчела.

— О, ничего.

— Нет, скажи, чего не хватает?

— Просто все как дома.

— Ты ожидала увидеть что-нибудь получше дерева?

Серебро. Или по крайней мере олово.

Мышь с улыбкой кивнула.

— Я всегда ставила на стол цветы, когда они были.

— Ну, что ж, — ответила Пчела, — волшебницы не очень заботятся об уюте. Ты должна будешь это понять.

Но цветы мы можем поставить.

За дверью рос куст роз, и несколько бутонов только-только начали распускаться. Пчела принесла цветы, нашла для них сосуд с водой и поставила на середину стола, рядом с тем местом, где сидела Мышь.

— Так лучше? — спросила она.

— О, да, спасибо, Пчела, — ответила Мышь. И, удовлетворенная, принялась есть ячменный суп. Время от времени она притрагивалась к розам. Они такие красивые и так замечательно пахнут.

Позже им разрешили выйти во двор, потому что хранительница была занята и не могла сразу их принять.

Девочки весело играли на солнце. Но на этот раз не бурная игра в прятки, как на дороге, когда они были перевозбуждены и должны были выпустить эту энергию, чтобы не взорваться. Сейчас они в городе Эс, в самом его сердце — в замке Эс, и их охватило ощущение редкого спокойствия и мира. Сверчок нашла веревочку и учила Шепелявую делать кошачью колыбель; Мышь и Птица посмеивались, глядя, как Шепелявая делает ошибку за ошибкой, стараясь следовать указаниям Сверчка.

— Никогда не видела такой плохой кошачьей колыбели, — довольно сказала Птица. — Гораздо хуже моей.

— Вовше и нет, — отозвалась Шепелявая. Ее пальцы неожиданно замелькали в солнечных лучах, и веревочка образовала прекрасную колыбель, гораздо лучше, чем показывала Сверчок. — Вот видишь?

Мышь посмотрела на свои новые серые туфли, с удовольствием пошевелила пальцами ног. Таких туфель у нее никогда не было. Она знала, что, выходя за пределы замка Эс, будет надевать поверх туфель сандалии.

Позже, когда наступит лето, ей разрешат снять туфли и надевать сандалии на босу ногу, так, как она делала всю жизнь. Она решила, что это лучшая идея насчет обуви и ног. У нее всегда так мерзнут ноги зимой, а теперь им совсем не холодно.

Звезда бродила по двору, разглядывая все, но ничего не трогая. Пламя просто сидела посредине сада, задумавшись, и остальные дети ее не тревожили.

В полдень девочки выстроились и пошли на встречу с хранительницей. Все они сразу чего-то застеснялись. Пчеле пришлось самой решать, кто пойдет первым, кто вторым, потому что сами дети сделать это были не в состоянии. Мышь оказалась четвертой, она сидела на скамье за дверью хранительницы рядом с остальными, неожиданно притихшими девочками. Никто не выходил после разговора, чтобы рассказать им, как он прошел: наверно, в кабинете был другой выход. Мышь подумала; правильно, что Звезда, самая спокойная из всех, пойдет последней. Она лучше остальных переносит ожидание.

Прежде, чем она успела успокоиться, пришла ее очередь заходить. Мышь с трудом глотнула. Она посмотрела на ручку двери. Она бронзовая, в форме какого-то невероятного зверя. Мыши показалось, что глаза зверя блеснули, он оскалил зубы. И она едва не выпустила ручку.

В этот момент ей больше всего хотелось убежать и спрятаться, спрятаться куда угодно, чтобы не видеть этих страшных зверей на дверных ручках, не носить серое платье, не уезжать в эту непонятную школу от мамы и папы, не встречаться с незнакомой старухой, которая, наверно, страшнее зверя на ручке и вдвое уродливей. Но мгновение восстания тут же прошло. Мышь решительно и крепко взялась за голову зверя, и тот сразу перестал извиваться. С колотящимся сердцем, с пересохшим ртом, не в силах глотнуть, она повернула ручку, раскрыла дверь и вошла.

К своему удивлению, она увидела очень приятную комнату. Небольшую и уютную, со шпалерами на стенах и с огнем в очаге. Ее ждала еще одна женщина в сером, очень похожая на других, вовсе не старая и уродливая, хотя у нее и страшная дверная ручка. Через небольшую дверь в противоположной стене вошла еще одна женщина с подносом. Поставив поднос, она вышла в ту же дверь.

— Добро пожаловать, дитя мое, — сказала хранительница. — Я как раз собиралась выпить чаю. Тебе приходилось пить чай?

— О, да, госпожа, спасибо, — вежливо ответила Мышь. — Мама всегда заваривала чай и позволяла мне немного выпить, когда я хорошо себя вела.

Рот женщины дрогнул.

— Тогда ты должна знать, как его заваривают. Сделаешь для меня? И поскольку Пчела сказала мне, что ты хорошая девочка, можешь налить и себе чашку.

Мышь гордо села перед женщиной и принялась отмерять приятно пахнущие листья из кувшинчика. Сосредоточенно нахмурившись, прикусив язык, она налила нужное количество горячей воды и оставила чай завариваться. Осторожно проверила через определенное время. Чай вышел превосходный. И когда протянула чашку хранительнице, Мышь неожиданно поняла, что нисколько не боится. Глупо было бояться. Эта женщина такая же хорошая, как Пчела, и вообще беспокоиться не нужно.

Она почувствовала себя как дома, и скоро они с хранительницей болтали, как старые подруги, обо всем, о чем хотела поговорить Мышь.

— У тебя красивое ожерелье, — сказала Мышь, глядя на синевато-серый камень, свисающий с шеи хранительницы на серебряной цепи. Она посмотрела на свое новое серое платье, подумала, что ей очень хочется самой иметь такое ожерелье. Приятно будет надеть его на шею. — У Пчелы такое же.

— Это не просто украшение, — сказала хранительница. — В нем часть нашей тайны. У каждой волшебницы свой камень, он принадлежит только ей. И помогает нам делать удивительные вещи. Вот посмотри.

С этими словами она положила свой камень на ладонь. К удивлению Мыши, он засветился. У нее на глазах свечение становилось все ярче, пока не подавило все остальное освещение комнаты, вызвав странные тени, которые замелькали по лицу хранительницы.

Мышь сидела с открытым ртом. Кожа у нее зудела, словно по ней ползают сотни насекомых. Пораженная, она поняла, что это действие Силы, о которой рассказывала Пчела в пути. Сила буквально заполнила комнату, но сильнее всего она чувствовалась между камнем и хранительницей. Черные волосы