— Он лучше, чем вы думаете, мой лорд.

Пораженный лорд Киндрет даже повернулся, чтобы взглянуть на своего обычно молчаливого телохранителя.

— В самом деле? — переспросил он.

«Клянусь Предками, я даже не помню, когда Каэт в последний раз заговорил первым — не говоря уж о том, чтоб высказать собственное мнение! Должно быть, мальчишка и вправду представляет собой нечто выдающееся!»

— Я осмотрел его библиотеку, его кабинет и кое-что из его собственных записей, мой лорд. Кроме того, я наблюдал за его людьми, когда он ими командовал. Командовать людьми — одно дело, а вести их за собой — другое. Лорд Киртиан — прирожденный лидер. Люди могут не всегда подчиняться командиру — или, по крайней мере, могут выполнять только букву приказа и не делать ни шагу дальше, — но они всегда последуют за лидером.

Лицо Каэта осталось все таким же непроницаемым, но лорду Киндрету почудилось, что в голосе телохранителя промелькнула нотка одобрения.

«Интересно. Очень интересно».

Киндрет повернулся обратно к огню. Не следует слишком явно выказывать Каэту свое внимание. Этот раб умен, даже очень умен, и с ним нужно обращаться очень осторожно. Слишком явные проявления внимания могут вызвать у него чувство собственной значимости, а это снизит его полезность.

— Тем больше причин поставить его во главе нашей армии. Лорд Левелис убивает половину времени на то, чтобы наказаниями заставить войска идти в бой. Если у войск появится другой стимул, уже одно это может принести нам победу.

— Лорд Левелис, — последовал поразительный ответ, — будет смертельно оскорблен, если его заменят.., малозначительным лордом.

И снова Каэт по собственной инициативе высказал свое мнение. Да, лорд Киртиан произвел на него глубокое впечатление, раз даже железное самообладание Каэта дало трещину.

Лорд Киндрет безрадостно рассмеялся:

— Каким-то чудаком, не имеющим ни малейшего веса в обществе, ты хотел, но, естественно, не мог сказать. К тому же, если верить его дорогому кузену, еще и наполовину сумасшедшим. Лорду Левелису придется как-нибудь пережить это оскорбление; у меня нет никаких причин питать к нему теплые чувства: он провалил все попытки подавить мятеж, и он не принадлежит к числу моих сторонников.

Я могу себе позволить оскорбить его. Пускай покровитель Левелиса ищет способ утешить его.

На это Каэт ничего не ответил. Он просто не мог никак прокомментировать это высказывание, ибо любое его замечание уже было бы дерзостью, а дерзости лорд Киндрет не потерпел бы даже от такого доверенного раба, как его телохранитель.

— Когда станет ясно, что я покровительствую парню, его положение станет достаточно прочным, — продолжал Киндрет. — Я могу поставить его на эту должность хоть завтра, если захочу. Левелис допустил слишком много промахов. Он не посмеет ничего предпринять против меня или того, кем я пожелаю его заменить.

— Против вас — быть может. Но на поле боя лорд Киртиан не будет находиться под вашей непосредственной защитой или присмотром. Там лорд Левелис и может постараться его достать. Мой лорд, бой — это царство случайности, и несчастья происходят даже с самыми осторожными.

«Однако! Всегда полезно взглянуть на дело с неожиданной точки зрения!»

Киндрета охватило искушение: а ну-ка, что еще ему удастся вытянуть из Каэта? Еще какие-нибудь наблюдения? Или, может, даже предложения? Телохранитель уже много лет не позволял себе так откровенничать!

— Может, мне послать тебя присматривать за ним? — наполовину в шутку предложил Киндрет.

— Как будет угодно моему лорду, — последовал невозмутимый ответ, и Киндрет разочарованно вздохнул. Ну вот, Каэт высказал все, что считал нужным. Теперь он еще год не позволит себе никаких самовольных комментариев.

Киндрет вовсе не собирался отправлять Каэта — слишком уж тот был ценен на своем месте — охранять Киртиана.

«Мальчишка либо сможет себя защитить, либо нет. А если не сможет, значит, он и не заслуживает моего покровительства». В конце концов, у него есть собственный телохранитель — тот человек, который едва не одолел Каэта в поединке. Уже одно то, что Киртиан прихватил тогда с собой этого раба, свидетельствует, что некое чувство самосохранения у него наличествует.

Как бы там ни было, Левелис не сможет устранить Киртиана, пока тот не выведет лордов из тупика. А когда дело будет сделано, Левелис сможет получить свою должность обратно, если она так уж ему нужна. К тому моменту он, Киндрет, уже получит все, что хотел, — репутацию победителя мятежников. А когда мятеж будет подавлен, Киртиан перестанет быть…

…незаменимым. Возможно, он все еще будет полезен, но незаменимым уже не будет.

На протяжении всей долгой трапезы Джель, прислушиваясь ко всем разговорам, безмолвно стоял на страже, а когда слуги покинули зал, он последовал их примеру.

Но ушел он недалеко. Обеденный зал, как и все общие комнаты господского дома, имел специальное смотровое отверстие, сквозь которое можно было послушать, о чем говорят эльфийские лорды, когда думают, что их никто не слышит.

Джель не доверял лорду Киндрету. Неважно, как действует этот, отдельно взятый эльфийский лорд — он никогда не станет делать ничего такого, что не служило бы его интересам. Его и только его. Он может заморочить голову окружающим, убедить их, что им руководит чувство.., скажем так, дружбы или даже бескорыстное желание оказать помощь тому, кто ее заслуживает, но во всех его поступках всегда будет присутствовать скрытая подоплека. Он всегда извлечет из этого выгоду, не сразу, так со временем.

Джель слегка удивился, услышав, что Киндрет так откровенно высказывается при своем телохранителе, Каэте, и разговаривает с ним на такие скользкие темы. Хотя, впрочем, чему тут удивляться? Какой смысл держать при себе умного, отлично обученного телохранителя и не пользоваться при этом всеми его способностями?

Смотровое отверстие было весьма хитроумным сооружением, устроенным на том месте, где располагался бы дымоход, будь этот камин настоящим. Там было достаточно места, чтобы усесться с удобством, прижаться ухом к стене и примостить лоб на выступ, снабженный мягкой обивкой, — и при этом ни единой щелочки, способной выдать присутствие соглядатая.

«Итак, нынешнего главнокомандующего можно сразу записывать во враги». Ну, это неудивительно. Хорошо, что удалось узнать имя этого типа. Возможно, Тенебринт еще успеет что-нибудь о нем разузнать. Не исключено, что удастся как-нибудь компенсировать ему потерю важного поста.

«Возможно, хватит даже обычного визита, чтобы умиротворить его. Киртиан отлично умеет изображать скромника».

Из комнаты по-прежнему доносились приглушенные голоса, и Джель до предела напрягал слух, стараясь уловить все оттенки. Эх, если бы он еще и мог прочесть мысли лорда Киндрета!

«Так, значит, нынешний главнокомандующий — не ставленник Киндрета? Ну что ж, тоже информация. Возможно, что Киндрет почти ничего о нем не знает. А Каэт, может, и знает, но сказал только, что этот тип оскорбится. Ну что ж, оскорбленную гордость можно умаслить, продемонстрировав достаточное смирение». Если Киртиан свяжется с этим Левелисом сразу же после того, как вступит в должность, но еще до того, как это станет общеизвестным, и полебезит…

«Надо посоветоваться с Тенебринтом. А то вообще это штука обоюдоострая».

Предположим, нынешнего главнокомандующего нельзя умаслить и нельзя от него откупиться. Возможно, этот Левелис пожелает вернуться к традициям Эвелона. Эльфийский лорд вряд ли станет действовать в лоб — после той демонстрации, в которую превратился судебный поединок, никто не предложит такого поединка Киртиану.

Какой смысл ввязываться в заведомо проигрышное дело?

А вот вызов на магическую дуэль не исключен, и тут возможно несколько вариантов. Киндрет и Совет могут ее запретить. Киртиан может принять вызов, и дуэль произойдет. Он может выиграть или проиграть — как бы то ни было, Джель желал заблаговременно убедиться, что ставки не слишком высоки. «Каковы