Глаза целительницы едва заметно сузились, когда она взглянула на подругу. На своих двух друзей. Пира поняла, что, несмотря на свою отчужденность, на всегда чопорное обращение с ней, Горный Сокол тоже ее друг. Оба они очень многое отдают этому делу, и ни один ничего от этого не получит — в личном смысле.

Если кто-то не вмешается.

Пира про себя улыбнулась. С тех пор, как она появилась в Верхнем Холлеке, она постоянно думала о своих друзьях, и чем больше думала, тем больше ее тревожило их положение. Теперь она попытается разрешить свои сомнения, но задаст не вопрос, а предложит решение, даже требование конкретного решения, хотя при этом сама окажется в серьезной опасности.

— Я очень боюсь одного, — сказала женщина из народа сокольничьих, — и чтобы развеять этот страх, должна попросить, чтобы госпожа Уна и Горный Сокол совершили очень трудный для себя поступок. — Она посмотрела на своих друзей. — Это особенно трудно, потому что вы и так уже столько сделали…

— Говори ясно! — резко приказал Тарлах. Какую стрелу выпустит эта женщина в его планы теперь, когда он почти поверил, что они осуществимы?

— Я несколько раз слышала, как правительница долины заявляла, что не сделала бы такое предложение ни одному представителю другого народа, что только сокольничим можно доверять, что они не станут со временем чумой людей из долины и их потомков.

— Мне кажется, сокольничим самим нужно подумать о будущем. Рейвенфилд принадлежит нам, но использование нашими воинами земель Морской Крепости зависит от этого союза, а будущее этой долины неясно.

Она помолчала, собираясь с мыслями.

— Для Верхнего Холлека необычно, чтобы долиной долгое время правила женщина. Эта долина, возможно, не так богата, как другие, тем не менее для безземельного человека или местного лорда, у которого сыновей больше, чем земель, она хорошая приманка. К тому же сама госпожа очень красива, и это подтолкнет сватающихся. Она будет находиться под гнетом постоянных требований снова выйти замуж, и, возможно, со временем сама склонится к какому-нибудь соискателю.

— Что, если она решит выйти замуж — по желанию или из государственных соображений? Если новому лорду Морской Крепости не понравится наш договор, заключенный женщиной? Что если так будет считать их наследник или наследник этого наследника?

— Я не могу привести сюда сестер и потом обнаружить себя и своих дочерей и внучек — и сыновей тоже, потому что отныне мы не будем полностью утрачивать с ними контакт, — обнаружить себя в ловушке на территории, слишком малой для наших потребностей. Может быть, нам придется вести постоянные войны за землю.

Наше положение тогда станет хуже нынешнего.

— У тебя есть решение? — ошеломленно спросила У на. Она об этом не думала и поняла, что страхи Пиры небезосновательны.

Пира коротко кивнула.

— Да, госпожа, хотя тебе оно может не понравиться.

Вы с Горным Соколом должны пожениться по законам Верхнего Холлека и по нашему древнему обряду, память о котором еще сохранилась в нашей деревне, и тогда обе долины получат законного, неоспоримого наследника.

На мгновение последовала мертвая тишина, потом та часть лица Тарлаха, которая видна была из-под шлема, гневно покраснела.

Хозяйка долины тоже покраснела, вначале от гнева, потом от гордости и стыда: эта женщина давно привыкла сама справляться со своими делами. — Пира про себя улыбнулась. Что бы ни случилось с ней в течение следующих нескольких минут, эти двое самой естественностью своей реакции сохранили свою тайну, не выдали ее главнокомандующему сокольничьих.

Варнел положил руку на меч.

— Хотя мы оба гости здесь, мне следовало бы пронзить тебе сердце мечом, — рявкнул он.

— Подумай! — ответила она, пытаясь сдержать дрожь в голосе и сохранить спокойное выражение лица. — Деревни могут жить на ограниченном пространстве. Не смогут ваши воины и стада.

С огромным трудом главнокомандующий сдержал свою ярость. Будь она проклята Рогатым Лордом, но этой женщине не откажешь в логике. Она нашла ядовитую колючку, которая может пронзить их новорожденную надежду и убить ее. Нашла и средство предотвратить это.

Он посмотрел на Уну и Тарлаха.

— Вероятно, она дальновиднее нас всех, — с горечью сказал Варнел. — Несмотря на это, несмотря на то, что означает этот союз для моего народа, я не стану приставлять это острие к горлу воина. И госпожа тоже, — добавил он, заставив себя включить в свое рассуждение и Уну.

Тарлах к этому времени пришел в себя от первоначального изумления и понял, что совершила Пира. Он по-прежнему гневался на то, что им манипулируют, но в его взгляде, который встретился с глазами Уны, были радость и ожидание.

— Правительница Морской Крепости проявила себя верным и храбрым союзником, — медленно заговорил он, понимая, что должен очень осторожно и тщательно подбирать слова. — Если это необходимо для достижения нашей цели, я согласен, хотя лично меня это предложение отталкивает. — Искренняя горечь прозвучала в его голосе. — Все равно сильнее меня не будут порицать, оттого что я женюсь.

Его голос снова смягчился. Если он этого достигнет, тогда его будущее не будет полным боли…

— Каков твой ответ, госпожа? Или тебе нужно время на размышления?

— Не нужно, — ответила она, подняв голову. Целительница не знала о ее клятве, что ее лордом будет только сокольничий Тарлах. Это известно только им одним, но Пира использовала сильный аргумент, и Уна ухватилась за него. — Как говорит Пира, меня могут вынудить соединиться с человеком, которого я уважаю гораздо меньше, которому не так доверяю. Я даю свое согласие, птичий воин.

Про себя Уна вздохнула. Ей ужасно не хотелось прибегать к маскировке, напротив, она стремилась всему миру заявить, как она любит и желает этого человека.

Она улыбнулась — тоже про себя: открыто не решалась в присутствии Варнела. Это всего лишь небольшая помеха, она не затмит ее счастья. Возможно, какое-то время им придется скрывать свои истинные чувства, может, даже очень долго, но невозможное произошло — вопреки всем доводам разума, вопреки безнадежности. Больше им не надо будет скрывать друг от друга свои сердца. Их путь никогда не будет легким. Оба знали это, но теперь они смогут пройти его вместе, деля все, что он им принесет, они будут едины в трудностях и радостях. И это истинное благословение и счастье для нее и — посмотрев ему в лицо, она поняла, — и для него, мужчины, ставшего ее лордом.

И вот они ушли из Лормта — горсточка тех, кто встанет на пути Тьмы и ее порождений. А мы вспоминали о колдерах и о том, какое опустошение они принесли в свое время, и это подкрепляло наши дурные предчувствия.

Мы думали и о том, что делать нам, потому что если захватчики получат опору, порт, поселение в долинах, как еще наш мир сможет противиться им?

Мы с Нолар еще раз навестили Элгарет там, где она хранила великий камень. В этом святилище мы пытались усилить свои дары и способности. Элгарет мысленно, общалась с уцелевшими волшебницами, а Нолар помогала ей направить Послания.

Я искал Кемока. Так далеко я еще никогда не посылал свою мысль. И мне удалось его отыскать, но я понял, что невозможно собрать армию, чтобы вовремя достичь долин. Однако, Кемок считал, что за нас могут вступиться другие силы. Он разговаривал с Хиларионом, посвященным, который жил на берегу западного моря и о котором мы почти ничего не знали. Этот посвященный просто из-за своего местожительства хорошо знал ветры и течения.

Как и во время Поворота, начала собираться Сила, но против нас были время и расстояние. Потому что обладающих великим даром осталось немного, и они мало что могли делать на удалении в полмира.

Мы еще трижды навещали камень, и, наконец, я бросил свои камешки. Я долго не решался это сделать. И увидел то, что, по-видимому, разбивало все наши надежды.

Камешки выпали, но не рассыпались. Мне показалось, что я вижу узкое поле битвы. Желтое кольцо — я