кожаная петля и опоясала его торс, прижав руки к телу. Петля опрокинула Тревиса на землю и потащила за бегущей галопом лошадью. Один из койотов высоко подпрыгнул и вцепился в гриву лошади. Тревис дрыгал ногами, безуспешно пытаясь подняться. Лошадь встала на дыбы, не подчиняясь всаднику, который пытался ее усмирить. Сквозь шум Тревис слышал пронзительный крик Кайдессы, но не мог разобрать ни слова.

Тревис стоял на коленях, чихая от пыли и напрягая все мышцы, чтобы хоть немного ослабить накинутый на него аркан. Рядом койоты метались вокруг лошадей, ни на миг не давая им успокоиться. Возбужденные лошади гарцевали, мешая седокам воспользоваться веревкой или ножом.

Кайдесса пробежала между лошадьми и вцепилась в аркан, стягивающий руки Тревиса. Ей удалось ослабить путы, и Тревис смог вдохнуть полной грудью. Кайдесса продолжала кричать, но теперь ее крик больше смахивал на брань.

Тревис поднялся на ноги как раз в тот момент, когда всадник, накинувший на него аркан, усмирил наконец лошадь и спешился. Держа конец аркана в руке, всадник подошел к Тревису.

Монгол был ниже ростом, чем Тревис, и моложавый. Верхнюю губу обрамляли тонкие черные усы. Его штаны были заправлены в высокие красные сапоги. Просторная куртка, украшенная тем же узором, что и на куртке Кайдессы. Несмотря на жару, монгол был в отороченной мехом шапке с пурпурно-золотыми узорами.

По-прежнему не выпуская из рук аркан, монгол подошел к Кайдессе и, прежде чем задать вопрос, оглядел ее с головы до ног. Она нетерпеливо дернула за веревку. Койоты заворчали, но Тревис понял, что койоты больше не считают опасность серьезной.

– Это мой брат Хулагур, – объяснила Кайдесса, – он не понимает твоего языка.

Хулагур не только не понимал, о чем идет речь, но и проявлял некоторое нетерпение. Он вновь дернул за аркан с такой силой, что Тревис едва не упал. Кайдесса в свою очередь потянула аркан на себя и разразилась проклятиями. Услышав перебранку, к ним подошли остальные.

Тревису удалось освободить плечи, но сбрасывать аркан окончательно он не стал и принялся внимательно осматривать монголов. Кроме Хулагура, его окружали еще пятеро мужчин, все худощавые, с жестким выражением лица и узкими глазами. Поизносившаяся одежда была залатана кусочками кожи. Кроме мечей с изогнутыми лезвиями, каждый мужчина был вооружен двумя луками: длинным и коротким. У одного из всадников было копье, из-под его наконечника свисали длинные пряди волос. Словом, перед Тревисом стоял воинственно настроенный отряд древних татаро-монголов. Однако апач понял, что в равном бою индейцы не только могут сразиться с монголами, но и победить их.

Воины апачи никогда не отличались безрассудством, подобно шайенам, сиу или команчам. Апачи всегда применяли засады, ловушки. А любые преимущества местности использовали в качестве оружия или защиты. Пятнадцать апачей под предводительством Джеронимо целый год продержали в степи пять тысяч американских и мексиканских солдат и в конце концов вышли победителями.

Тревис слышал легенды о Чингис-хане и его грозных военачальниках, которые прошли через всю Азию в Европу и не потерпели ни одного поражения. Но то были набеги дикой волны, которая черпала людские ресурсы из бескрайних степей. Тревис сомневался, что это бесконечное море людей смогло бы захватить земли Аризоны, охраняемые апачами под предводительством таких вождей, как Кочиз, Викторио или Мангас Колорадос.

Правда, белым это удалось, но лишь потому, что оружие у них было лучше, чем у индейцев. Но лук против лука, нож против меча, ловкость и хитрость против такой же ловкости и хитрости… Вряд ли монголы одержат победу.

Хулагур отбросил аркан, а Кайдесса ослабила петлю, и веревка упала к ногам Тревиса. Апач перешагнул через нее и, пройдя между двух всадников, поднял свой лук, который обронил. Койоты не отставали от него, а когда он обернулся, начали теснить его в сторону выхода из долины.

Монголы тоже не сводили глаз с Тревиса, а воин, у которого была пика, поигрывал ею, словно раздумывая, не проткнуть ли чужака. Но в этот миг к Тревису подошла Кайдесса, таща за собой Хулагура.

– Я все ему рассказала, – обратилась она к Тревису, – все: и что произошло, и что ты – враг тех, кто за нами охотится. Думаю, вам лучше сесть у костра и обсудить все это.

Откуда-то издали вновь раздался грохот и прервал речь девушки.

– Согласен? – полуутвердительно спросила она.

Тревис огляделся. Он подумал, что успеет добежать до стены золотистого тумана прежде, чем монголы настигнут его. В то же время он понимал, что если ему удастся заключить перемирие с монголами, то его людям придется охранять лагерь лишь от русских. Из истории Тревис помнил, что война на два фронта никогда не доводила до добра.

– Я пойду, но понесу это. И никаких арканов!

Тревис выразительно потряс луком, чтобы Хулагур понял смысл сказанного. Сматывавший аркан монгол перевел взгляд с лука на Тревиса. Он помедлил и с видимой неохотой кивнул. По знаку Хулагура один из всадников подъехал к апачу и жестом пригласил его сесть к нему на лошадь. Кайдесса уселась на коня позади брата. Тревис посмотрел на койотов. Те по-прежнему неподвижно стояли возле арки и не делали ни малейшей попытки последовать за ним. Он помахал им рукой и позвал.

Подняв морды, они посмотрели, как Тревис уходит вместе с монголами. Затем, не ответив на его призыв, развернулись и исчезли в тумане. На мгновение Тревис почувствовал страстное желание броситься вслед за койотами, рискуя вновь быть пойманным арканом. И это поразило его. Он и не подозревал, как сроднился с этими животными и привык во всем полагаться на них. Вообще-то Тревиса Фокса нельзя было назвать человеком, который подчиняется желаниям и приказам мба’а, какими бы разумными они ни были. Повелевать – удел людей, а не койотов.

Спустя полчаса Тревис уже сидел в лагере монголов. Он насчитал пятнадцать мужчин, шесть женщин и двух детей. На пригорке возле их юрт, не сильно отличавшихся от вигвамов его народа, был водружен примитивный барабан, обтянутый кожей. Около него стоял мужчина в высокой остроконечной шапке и красном халате, подпоясанном шнурком, на концах которого висели маленькие косточки, крошечные черепа животных, отполированные кусочки камня и резные деревянные фигурки. Именно усилиями этого человека создавались звуки, оглашавшие окрестности. Что это было – сигнал или часть ритуала? Этого Тревис не знал, но он догадался, что человек в красном либо знахарь, либо шаман, а стало быть, имеет немалую власть. Обычно таким людям приписывают способность не только предсказывать будущее, но и разговаривать с духами. По крайней мере, так было во времена великих орд.

Тревис попытался оценить остальных. Как и его собратья, эти люди имели между собой много общего; прежде всего, все они были молоды и полны энергии. Было ясно, что Хулагур здесь отнюдь не последний человек, а может, и вождь.

Когда смолкло эхо последнего удара в барабан, шаман заткнул палочки за пояс и спустился к костру. Он был несколько выше своих соплеменников и тощ, как жердь. Лицо гладко выбрито, а изогнутые от природы брови придают ему скептическое выражение. Позвякивая своей коллекцией амулетов, шаман встал напротив Тревиса и принялся внимательно изучать его. Апач спокойно встретил этот взгляд, и теперь их молчание напоминало дуэль воли. В узких зеленых глазах шамана таилось нечто такое, из чего Тревис понял, что если Хулагур и был вождем этих людей, то в лице шамана имел очень умного и решительного советника.

– Это Менлик, – раздался голос Кайдессы, хотя сама она не посмела растолкать мужчин и подойти к костру.

Хулагур цыкнул на сестру, однако это не произвело на Кайдессу ни малейшего впечатления, и она что-то резко ответила. Но тут рука шамана взметнулась вверх, заставив замолчать обоих.

– Ты – кто? – как и Кайдесса, шаман говорил по-англий­ски с сильным акцентом.

– Я Тревис Фокс из племени апачей.

– Апачи, – повторил шаман, – ты с Запада, с Американского Запада.

– Ты много знаешь, человек, говорящий с духами.

– Вспомнил. Временами ко мне приходят воспоминания, – рассеянно ответил Менлик. – Как же апачи нашли дорогу сюда среди звезд?

– Так же, как Менлик и его люди, – ответил Тревис, – вас послали сюда, как и нас, основать здесь поселение.