Следы, по которым он шел, были старыми, но внезапно он наткнулся на отпечатки копыт в южном направлении. Всадники — их было пятеро — явно не таились…

Лориэн снял с куста клочок тонкой ткани. Ни один из тех, кто проводит большую часть жизни в лесу, не стал бы носить одежду из такого материала. Не зная, зачем делает это, принц поднес клочок к носу — и ощутил знакомый запах. Нет, это были не пряности, от которых чесался нос, — и почему их аромат выбрала для бала Махарт? Этот запах напомнил о чистой воде, о морозном воздухе раннего зимнего утра… Другая высокородная госпожа, женщина с манящими глазами, чьи зрелые формы так соблазнительно подчеркивало изысканное платье из винно-красного бархата, отделанное золотистым кружевом. Точно такое же кружево было на клочке ткани, который он держал сейчас в руках.

Принц вовсе не желал быть втянутым в интриги герцогского двора, однако канцлер полагал, что именно высокородная госпожа Сайлана есть корень всех бед. Обольстительница, разъезжающая по лесам? Но именно это она и делала. Засунув за пояс свою находку, принц обогнул заросли: крик сойки прозвучал в третий раз, и нужно было ответить на него.

Он бесшумно скользил от дерева к дереву; заросли становились все менее густыми. Здесь были камни и валуны, но такого цвета, какой прежде никогда не встречался Лориэну: тускло-зеленые, испещренные прожилками более густого и темного оттенка. Справа глаз отметил легкое движение — его не приветствовали открыто, а это могло означать беду. Хорошо, что принц двигался так осторожно: мгновением позже он оказался на краю обрыва, словно земля раскололась здесь от чудовищного удара.

Недалеко от него лежал на животе Джаспер. Взглянув на принца, он снова опустил глаза вниз. Прошла минута, прежде чем принц опознал в бесформенной груде под обрывом тело человека.

— Тимус… — выдохнул он, чувствуя, как в его душе жаркой волной поднимается гнев. — Кто…

— Я нашел его так, ваше высочество. Он мертв.

— Сорвался с кручи?.. — Но, уже произнося эту фразу, Лориэн знал: неправда, Тимус никогда не приблизился бы так близко к краю обрыва, если только… Если его не преследовали.

— Следы? — Этот вопрос был более осмысленным.

— Только его собственные, — ответил Джаспер.

— Отправляйся к Мэттью, пусть приведет весь отряд.

— Вы останетесь один, ваше высочество? — Чувствовалось, что Джасперу не нравится эта мысль и что он готов возражать.

— Я буду настороже. Ты найдешь меня здесь. Но торопись… И скажи Мэттью, пусть прихватит веревки: они приторочены к седлам вьючных пони.

Разведчик, судя по всему, не был доволен решением принца и готов был поспорить с ним, однако он слишком долго служил под его знаменами, чтобы не знать, что, когда Лориэн что-то решил, переубедить его невозможно.

Джаспер говорил о следах… Лориэн отвел глаза от разбитого тела внизу. Тимус был тихим человеком, наделенным при этом многими талантами, которые принесли им всем ощутимую пользу. Однако всегда, когда его начинали хвалить, он смущался; кроме того, в отряде у него было не близких друзей. Чума оборвала жизнь какого-то очень дорогого ему человека, о котором он не говорил никогда; принцу всегда казалось, что Тимус сознательно избегает близких, дружеских отношений. Однако он служил принцу верно и усердно. Теперь он был мертв, и кому-то предстояло ответить за эту смерть. Лориэн не верил в несчастный случай.

Принц осторожно принялся двигаться вдоль края обрыва. Должно быть, след находится недалеко, иначе Тимус не погиб бы здесь.

Вскоре принц обнаружил следы — но понять их смысл не представлялось возможным. Кто-то бежал по направлению к обрыву, не видя, что ждет его впереди. Ветви кустов на его пути были обломаны, свидетельствуя о том, что бегущий падал и поднимался, чтобы снова нестись вперед в бешеной спешке. Однако, идя по следам в обратном направлении, Лориэн не нашел никаких признаков погони — ничьи следы не перекрывали след Тимуса.

Лориэн удалился от края обрыва уже на значительное расстояние. Справа от него поднимались камни, образовывая единую стену, следы Тимуса шли вдоль нее. Принц вынул из ножен меч. Идти дальше в одиночку было величайшей неосторожностью и глупостью, однако он должен был узнать, что случилось, какая опасность заставила Тимуса обратиться в паническое бегство; эта необходимость увлекала его все дальше с необъяснимой силой. Тут он наткнулся на другие следы — отпечатки конских копыт вели к просвету между двух зеленых стен, похожему на врата; следы Тимуса пересекали их. Лориэн остановился.

Его здравый смысл противился неведомому зову; однако он, не задумываясь, вышел на дорогу, по которой проехали всадники.

Какое-то движение… Лориэн быстро скользнул вправо, стыдясь собственной неосторожности и глупости; чувство стыда смешивалось с неостывшим гневом, охватившим его, когда он увидел мертвого Тимуса. Принц был хорошим разведчиком и опытным воином; сейчас здравый смысл подсказывал, что нужно поскорее уходить отсюда, но его ноги не слушались приказов разума и воли. На мгновение он осознал весь ужас такого положения; однако тело все еще повиновалось ему. Лориэн выхватил меч из ножен…

Наконец то, что угрожало ему, приняло конкретный облик — всего лишь человек в доспехах, — а в этом зрелище принц не нашел для себя ничего нового, несмотря на то что лицо незнакомца полностью скрывало забрало. Правда, таинственный воин был безоружен!

И тут страж — если это был страж — поднял руку и положил ее себе на левое плечо. Мгновением позже рука поднялась, послав в воздух нечто, напоминавшее живой бич зеленого цвета. Лориэн поднял меч. Сейчас он сражался со страхом — с тем страхом, от которого содрогалось его тело. Никогда прежде он не думал, что это возможно. Клинок принца рассек воздух — он должен был разрубить, сломать то, что летело сейчас ему в лицо…

Ничего подобного не произошло. Зеленая светящаяся полоса обвилась вокруг меча, словно острая сталь вовсе не могла ее повредить. Под действием страха, волны ужаса, поднимавшейся из самых глубин его существа, Лориэн отшвырнул клинок прежде, чем это нечто смогло коснуться его руки.

Страж не пытался напасть во второй раз: он просто стоял и ждал того, что должно произойти. Когда клинок со звоном упал на камни, зеленая лента соскользнула с него. Она по-прежнему двигалась — стремительно скользила по земле, словно змея, нацелившаяся на добычу.

Лориэн прижался спиной к одной из зеленых каменных колонн, потом попытался обогнуть ее. Однако за колонной оказался обрыв — не такой высокий, как тот, с которого сорвался Тимус, и все же, несмотря на доспехи, принц успел получить несколько весьма болезненных ушибов. Едва он подумал о том, что живая зеленая лента может последовать за ним, как через секунду его голова в шлеме ударилась о каменный выступ и тьма скрыла мир.

Женщина, сидевшая за столом, была очень занята; ее длинные пальцы двигались не переставая. Перед ней стоял ряд маленьких чаш, потемневших от времени и длительного использования, каждая из которых была наполнена каким-то мелким порошком. Но женщина не смешивала порошки, бережно и точно отмеряя их, как это бывало обычно; сейчас ее взгляд был устремлен на небольшой плоский камень, усеянный крохотными искорками света, похожий на кусочек звездного неба.

— Вы понимаете, — тихо говорила Халвайс, — то, что я делаю, запретно; и совершить такое можно лишь однажды. Я постилась и получила отпущение грехов, я проводила ночи в молитвах Звезде. И теперь… теперь все это уже не в моих руках: я — только инструмент.

Герцог молчал; канцлер еле заметно пошевелился в своем кресле и, кажется, собирался что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни слова.

Халвайс принялась по щепотке брать порошок из темных чашечек: пепельно-серый; красный, как высохшая кровь; зеленый, похожий на свежие листья; синий, словно морские волны; белый — подобный прибрежному песку или хрупким раковинам…

Тщательно и осторожно она рисовала порошком нужный узор на Звездной таблице, которую с неохотой отдала ей Обитель. Халвайс всегда знала, что в ее роду есть особые таланты, передающиеся от матери к дочери. Некоторые женщины не решились заплатить высокую цену, необходимую для того, чтобы