– В конце порки, – продолжал я, – ты поняла, что ты рабыня?

– Да, господин. Я поняла, что я – рабыня.

– Что случилось дальше?

– Я стояла на коленях и плакала. Мужчины вытащили ремни из железных колец и рывком подняли меня на ноги. Я жалобно смотрела снизу вверх на моего господина, ища в его глазах хоть искорку милости… Тщетно. Для него я была женщиной чуждой, ненавистной расы, и к тому же рабыней.

«Дрянная рабыня», – процедил он.

«Да, господин», – всхлипнула я.

Он махнул рукой, и меня потащили. Я увидела круглое отверстие в камне – это был бассейн с отвесными краями, футов восьми в диаметре. Мужчины, которые волокли меня, стали по разные стороны от него. Сначала я услышала хриплое рычание и всплеск воды и лишь затем, в свете факелов, увидела зрелище, от которого мне стало плохо. Бассейн кишмя кишел крокодилами. Это звери, похожие на речных тарларионов, только покрытые твердым панцирем…

Я кивнул. Насколько я понимаю, болотные и речные тарларионы Гора генетически отличаются от земных аллигаторов, кайманов и крокодилов. Дело в том, что земные рептилии так хорошо приспособлены к окружающей среде, что почти не изменились за десятки миллионов лет. Если бы болотные и речные тарларионы произошли от крокодилов, завезенных на Гор Царствующими Жрецами, они бы больше напоминали своих предков. С другой стороны, я могу и ошибаться. Известное сходство между этими видами животных, особенно в строении тела и в повадках, можно отнести на счет конвергентной эволюции: в сходных условиях окружающей среды яйцекладущие животные двух разных миров стали походить друг на друга. Многие виды горианских животных родом с Земли: некоторые птицы, грызуны и даже такое важное для горианской экономики животное, как боcк.

– Я билась в крике, отчаянно пытаясь вырваться, – продолжала блондинка, – но меня дюйм за дюймом подтаскивали к бассейну.

«Господин! Господин! – вопила я, но все было напрасно. Уже на самом краю бассейна я обернулась и взмолилась: – Господин! Прости меня! Пощади свою дрянную рабыню!»

Ремни на моих запястьях натянулись; еще мгновение – и я полечу вниз, в жадные разинутые пасти. Я откинула голову, и… Не знаю, из каких глубин у меня вырвался жалобный крик: «Позволь мне доставить тебе наслаждение!»

Должно быть, он подал какой-то знак, потому что ремни вдруг ослабли. Меня уже не тащили вперед.

«Позволь доставить тебе наслаждение, господин! – вновь выкрикнула я. – Твоя рабыня молит тебя об этом!»

Меня снова подволокли к каменному трону и развязали ремни на запястьях. Охваченная ужасом, я бросилась на колени перед троном и снизу вверх посмотрела на того, кто восседал на нем.

«Ты хочешь ублажить своего господина?» – спросил он.

«Да, господин».

«Как рабыня?» – «Да, господин, – воскликнула я, – как рабыня!»

Теперь я понимала, что значат слова, которые так естественно у меня вырвались. Они означали, что я действительно рабыня и в самом деле жажду доставить удовольствие мужчине.

«Начинай!» – приказал он.

«Хорошо, господин», – сказала я и попятилась от трона…

Я подбросил несколько веточек в костер, прислушиваясь к шорохам джунглей.

«Надеюсь, ты понимаешь, – спросил он, – что, если я останусь недоволен тобой, тебя бросят крокодилам?»

«Да, господин».

Я в страхе смотрела на дикаря. Я понимала, что если я хочу остаться в живых, то должна ублажить его, и ублажить хорошо – как рабыня.

– И что же ты сделала? – спросил я.

– Я… я двигалась перед ним, как рабыня.

– Повтори в точности до малейших деталей все, что ты делала во сне, – приказал я.

– Ах! – вскрикнула она. – Как же ты хитер, господин! Как легко ты заманил меня в ловушку! Я молча смотрел на нее.

– Я опять должна вести себя как самка? – спросила она.

– Конечно.

– Не заставляй девушку выставлять напоказ ее душу! – взмолилась блондинка.

– Рабыня обязана выставлять напоказ свою душу! – отрезал я. – Лицемерие, увертки и ложь годятся для свободных женщин, но не для рабынь!

В глазах ее стояли слезы.

– О господин…

– Ты готова? – спросил я.

– Нельзя так грубо вторгаться в сокровенный мир девушки!

– У тебя нет сокровенного мира! – заявил я. – Ты принадлежишь мне.