призывали обязанности перевозчика. Он опять взялся за шест, а хозяйка управляла его действиями с берега. Грести шестом было дело нелегкое, но вполне по силам мистеру Полли, и к четырем часам, преодолев рокочущую водную преграду, ему удалось переправить на противоположный берег еще одного пассажира.
Возвращаясь — он плыл медленно, но, можно сказать, почти уверенно и держа курс прямо на колышек, к которому привязывалась лодка, — он увидел на берегу очаровательное человеческое существо, ожидавшее, по-видимому, его. На берегу, широко расставив ноги, заложив руки за спину и чуть склонив набок голову, стояла девочка и наблюдала за действиями мистера Полли с презрительным любопытством. У нее были черные волосы, темные от загара ноги и живые, сообразительные глаза. Одета она была в короткое пышное платье.
— Привет! — крикнула она, когда мистер Полли приблизился на достаточное расстояние.
— Привет! — отозвался мистер Полли и едва не полетел в воду.
— Какой ты неловкий! — сказала девочка, а мистер Полли, сделав очередной рывок, приблизился к ней.
— Как тебя зовут? — спросила девочка.
— Полли.
— Врешь!
— Почему?
— Потому что Полли — это я.
— Тогда меня зовут Альфред. Но Полли — тоже мое имя.
— Меня раньше звали Полли.
— Ладно. Я буду у вас перевозчиком.
— Вижу. Только надо получше грести.
— Сейчас уже хорошо. А ты бы видела меня днем!
— Могу себе представить. Я видела, как начинали другие.
— Другие?
Мистер Полли причалил и теперь ставил на место шест.
— Да. Те, которых дядя Джим выгнал отсюда.
— Выгнал?
— Он приходит и всех выгоняет. Тебя он тоже выгонит, не беспокойся.
Таинственная черная тень упала на ясную солнечную картину благоденствия и покоя.
— Зачем же выгонять? — спросил мистер Полли.
— Дядя Джим знает зачем.
Девочка засвистела, как мальчишка, и стала бросать камешки в кусты таволги, нависшие над рекой.
— Когда дядя Джим вернется, он распорет тебе брюхо, — проговорила немного погодя девочка. — И, может быть, позволит мне посмотреть.
Наступило молчание.
— А кто такой дядя Джим? — спросил упавшим голосом мистер Полли.
— Он не знает, кто такой дядя Джим! Он тебе еще покажет! Он такой отчаянный, дядя Джим. Он вернулся совсем недавно, а уже выгнал отсюда троих. Он не любит посторонних. Очень не любит. И он здорово ругается. Он и меня научит ругаться, только сперва я должна научиться свистеть как следует.
— Научит тебя ругаться? — воскликнул в ужасе мистер Полли.
— И плеваться сквозь зубы, — гордо заявила девочка. — Он сказал, что я самая занятная маленькая тварь, какую он когда-либо видел.
Мистеру Полли показалось, что ни с чем более страшным ему раньше не доводилось встречаться. Перед ним стояла девочка, хорошенькая и задорная, прыгая на своих маленьких крепких ножках, и глядела на него глазами, которым еще не скоро будет знакомо выражение страха или возмущения.
— Послушай, — сказал мистер Полли, — а сколько тебе лет?
— Девять, — ответила девочка.
Она отвернулась и задумалась. В ней заговорило чувство справедливости, и она прибавила еще одну фразу:
— Правда, дядя Джим некрасивый, совсем некрасивый, — сказала она. — Но он очень отчаянный и все знает. Бабушка его терпеть не может.
Мистер Полли нашел толстуху в большой, сложенной из кирпича кухне, где она разжигала огонь, чтобы вскипятить чай, и без обиняков приступил к делу.
— Послушайте, — сказал он. — Кто такой дядя Джим?
Толстуха побелела как полотно и на мгновение замерла. Одно полено выпало из охапки дров, которую она держала в руках. Она этого и не заметила.
— Вам рассказала моя внучка? — слабым голосом проговорила она.
— Кое-что, — ответил мистер Полли.
— Ну что ж, рано или поздно я все равно должна была вам об этом сказать. Джим — это… это бич. Бич здешних мест — вот кто он! Я надеялась, что вы не так скоро о нем услышите… Но похоже, он ушел насовсем.
— Она другого мнения.
— Он уже не появлялся здесь более двух недель, — сказала толстуха.
— Но кто он такой, этот Джим?
— Да, наверное, я должна вам рассказать, — проговорила хозяйка.
— Девочка сказала, что он всех выгоняет отсюда, — заметил мистер Полли после небольшой паузы.
— Это сын моей сестры. — Толстуха несколько секунд наблюдала за разгоравшимся огнем. — Да, наверное, я должна вам рассказать, — повторила она.
На глазах у нее показались слезы.
— Я стараюсь выкинуть его из головы, но все равно думаю о нем днем и ночью. Я хочу забыть о нем. Я всю жизнь жила мирно и тихо. И вот теперь я в отчаянии, ибо мне грозит гибель и разорение. Такая беда! Я не знаю, что делать. И это сын моей сестры! А я вдова, я совсем беспомощна перед ним.
Она положила дрова на решетку, достала носовой платок и, заливаясь слезами, стала быстро рассказывать:
— Я хочу только одного: пусть он оставит в покое ребенка. А он приходит сюда, разговаривает с ней. Стоит мне отвернуться — учит ее ругаться, набивает ей голову всякими гадостями!
— Это плохо, — заметил мистер Полли.
— Плохо? — воскликнула хозяйка. — Это ужасно! А что я могу сделать? Он был здесь уже три раза, сначала шесть дней, потом неделю, потом еще несколько дней. И я денно и нощно молю бога, чтобы он больше не приходил сюда. Молю! А что толку? Он все равно придет. Он берет у меня деньги, забирает мои вещи. Он выгоняет отсюда всех, кто мог бы защитить меня, кто мог бы работать, выгоняет перевозчиков. А с перевозом прямо скандал. Люди приходят, кричат, вопят, ругаются… Если я иду жаловаться, мне говорят, что я не справляюсь с перевозом и что у меня отберут лицензию. А тогда мне придется уезжать отсюда. И нечем будет жить. Он это знает и играет на этом. Ему-то все равно. Я бы отослала куда-нибудь внучку, да у нас больше никого нет. Чтобы откупиться от Джима, я даю ему деньги. Он уходит и возвращается снова, еще более страшный, рыщет здесь вокруг, творит зло. И рядом со мной нет ни души, кто мог бы помочь. Ни души! Я так надеюсь, что придет избавление. Я так надеюсь… Такой уж у меня характер.
Мистер Полли думал о том, что нет на свете ничего идеального, во всем есть свои изъяны и минусы.
— Он сильный, наверное? — спросил мистер Полли, пытаясь со всех сторон оценить обстановку.
Но хозяйка не слыхала его слов. Она занималась огнем и расписывала ужасы, какими грозит появление дяди Джима.
— В нем всегда было что-то дурное, — говорила хозяйка, — но, в общем, ничего плохого никто не ожидал, пока его не взяли, и не отправили в исправительный дом… Он жестоко обращался с курицами и цыплятами, это верно, а однажды ударил ножом своего приятеля, но в то же время я видела, как он любит
