Увеличение расходов на вооружение было непосредственно связано с агрессивными планами правящих кругов Японии. Создание армии и флота осуществлялось, как и создание системы государственных предприятий, за счет дальнейшего усиления эксплуатации трудящихся масс и за счет снижения их жизненного уровня.

Автор здесь, по существу, идет на поводу японской реакционной историографии. Выражением «экономическая самостоятельность» японские правящие круги прикрывали агрессивные планы захвата богатейших сырьевых ресурсов Китая и других азиатских государств.

Поземельный налог был в руках государства одним из самых мощных рычагов накопления капитала за счет грабежа беднейшего крестьянства. Поступления от этого налога составляли 80 % доходной части государственного бюджета и эти поступления правительство расходовало на создание капиталистических предприятий, которые оно затем продавало за бесценок частным предпринимателям. Если учесть, что кроме поземельного налога, уплату которого помещики перекладывали на крестьян-арендаторов, последние должны были еще отдавать 25–40 % урожая в качестве арендной платы, то станет понятным, что после реформы поземельного налога положение основной массы крестьянства не могло не ухудшиться. Новый поземельный налог, как и разрешение отчуждения земли, были выгодны лишь зажиточной деревенской верхушке и обусловили бурный процесс расслоения японской деревни в 70—80-х годах XIX в.

Автор исходит из мальтузианской теории «перенаселенности» японской деревни, вызванной якобы «отменой ограничений на рождаемость». В действительности аграрное перенаселение в Японии (относительный избыток рабочей силы в сельском хозяйстве) было результатом действия стихийных законов развития капитализма. Это было преимущественно скрытое перенаселение, охватившее огромный слой бедняцких хозяйств. Мелкие арендаторы номинально еще владевшие своими клочками земли, фактически не могли прожить на получаемые с них доходы и были вынуждены искать себе работу в городе или у местных землевладельцев. Однако арендная система землепользования препятствовала развитию капитализма в сельском хозяйстве Японии, мешала рассасыванию избыточной рабочей силы. Перенаселение японской деревни было, таким образом, относительным, а не абсолютным. Оно было вызвано развитием капитализма в стране, а отнюдь не чрезвычайно высокой рождаемостью в крестьянских семьях.

Вывод автора неправилен. Развитие помещичьего землевладения и обезземеливание крестьян являлось самым непосредственным показателем развития капиталистических отношений в деревне. При этом наличие феодальных пережитков в деревне лишь усугубляло эксплуатацию японского крестьянина.

Крестьянские восстания всегда были направлены против эксплуататоров, против феодалов, ростовщиков, правительственных чиновников. Примкнувшие к крестьянам самураи не могли изменить направленности крестьянских выступлений, не могли изменить их революционной сущности.

Крестьяне выступали против нового режима потому, что он ничего не дал крестьянству, не улучшил его положения, а, наоборот, еще больше увеличил степень эксплуатации крестьянства, лишь несколько видоизменив ее форму.

Помещики активно выступали за «свободу предпринимательства» в своих собственных интересах. Что же касается «свободы и народных прав», то они понимали это как свободу для себя, но отнюдь не для широких масс крестьянства.

Это утверждение автора не соответствует действительности. Крестьяне отдаленных изолированных деревень также поднимались на борьбу за свои права. Однако в том-то и заключалась, между прочим, слабость крестьянского движения в эти годы, что оно носило локальный характер, что отдельные очаги движения были изолированы друг от друга.

Самороспуск этих партий не был случайным. Он закономерно вытекал из соглашательского характера этих партий, не пользовавшихся доверием широких масс. Самороспуск партий был предопределен их чрезвычайно узкой социальной базой, их явно выраженным стремлением поддержать в решающих вопросах реакционную политику абсолютистского правительства.

Речь идет о подъеме широкого оппозиционного движения, известного под названием «минкэн ундо» — «движение за народные права», которое развернулось в Японии с середины 70-х годов XIX в. Это было движение за введение всеобщего избирательного права и установление представительных форм правления,