Попутно можно привести и другие примеры разрушения кустарной промышленности. В начале периода Мэйдзи второе место в импорте после хлопка (включая пряжу и ткани) занимал сахар, и это катастрофически сказалось на производстве сахара в самой Японии. Площадь, использовавшаяся под сахарный тростник (главным образом в Сануки и Эхимэ) за период с 1877 по 1882 г.[24] , сократилась на 75 %. Ввоз дешевого керосина, применявшегося для освещения, в значительной степени подорвал выращивание культуры воскового дерева и производство рапсового масла, которое прежде вырабатывала кустарная промышленность. Появление огромного количества газет и журналов в период после Сацумского восстания потребовало производства специальной бумаги, вырабатываемой из древесины, и, таким образом, серьезно подорвало старую кустарную бумажную промышленность.

Другим бедствием для крестьян и крестьянского натурального или полунатурального хозяйства было резкое сокращение после реставрации площади общинных земель. Во время токугавского режима власти разрешали крестьянам пользоваться лугами и лесами для выпаса скота, собирания корма для скота, удобрений, топлива, а также для получения строевого леса за уплату «благодарственных денег» (ундзё или мёгакин). Теперь же большая часть этой земли стала государственной собственностью. Точнее, после «возвращения» императору в 1869 г. прав феодалов на землю и упразднения в 1872 г. феодальных владений те земли, собственник которых не был точно установлен, в особенности земли, принадлежавшие дому Токугава, теперь стали государственной собственностью. Лишение крестьян права пользования этими угодьями, на которых они добывали корм, удобрения, топливо и лес для изготовления сельскохозяйственного инвентаря, не только еще больше подорвало разлагавшееся натуральное хозяйство, но, кроме того, вынуждало крестьян покупать на рынке то, что раньше они могли добыть на этих общинных землях. По мере интенсификации сельскохозяйственного производства, вызванной острым недостатком земли, крестьяне вынуждены были покупать еще один важный предмет — фосфатное удобрение (производство которого было начато в 1887 г.), несмотря на то, что крестьяне продолжали употреблять в качестве удобрения нечистоты, вывезенные из соседних городов и сел[25].

Из этого сжатого очерка о разрушении старой кустарной промышленности не следует делать вывода о полном упадке всех отраслей кустарной промышленности, как это было, например, в Англии в XVIII в. Это изложение имело целью показать, как сначала иностранные товары, а позже японское машинное производство, вместе с такими факторами, как захват общинных земель, заставили крестьян отказаться от прежних отраслей кустарной промышленности и перейти к новым. Такой новой отраслью домашней промышленности явилось шелководство. Эта отрасль домашней промышленности не встречала конкуренции со стороны иностранных товаров и вполне соответствовала экономическому развитию Японии. По мере роста избыточного населения развитие такой дополнительной домашней промышленности становилось делом жизни и смерти для большей части крестьянства и количество крестьянских хозяйств, занятых шелководством, непрерывно увеличивалось по крайней мере до конца первой мировой войны[26].

Распад старой кустарной промышленности и последовавшее затем отделение промышленности от сельского хозяйства, наряду с превращением сельскохозяйственных продуктов в товар, сыграли колоссальную роль в расширении внутреннего рынка для реализации промышленных товаров. Создание же внутреннего рынка в свою очередь сильно подстегнуло развитие японской промышленности, и тем не менее следует отметить, что исключительно высокая арендная плата и поземельный налог, после уплаты которых у крестьян, как арендаторов, так и собственников, оставались лишь небольшие излишки, замедленный процесс отделения промышленности от сельского хозяйства, наличие огромного избытка населения, ведущего нищенское существование, — все это, вместе взятое, препятствовало расширению внутреннего рынка. Это ярко обнаружилось во время экономического кризиса, разразившегося в 1890 г., когда стало очевидным, что исключительно низкая стоимость рабочей силы, явившаяся важнейшим фактором бурного роста японской текстильной промышленности, превратилась бы в сдерживающий фактор (среди других только что упомянутых факторов) дальнейшего развития промышленности в Японии, если бы она ориентировалась только на внутренний рынок. Вследствие этого вновь созданная текстильная промышленность, явившаяся стержнем промышленного переворота конца 80-х годов, почувствовала на себе полную силу удара этого первого экономического кризиса, разразившегося в Японии.

Наиболее типичным детищем промышленной революции явилась Нихон босэки ренго-кай (Японская ассоциация текстильных фабрикантов), созданная в 1882 г. под руководством Окада Рэйко, бывшего управляющего правительственной прядильной фабрики в Аити. В 1890 г., в год экономического кризиса, эта Ассоциация, находившаяся под бдительным и умелым руководством, потребовала от парламента отмены таможенных пошлин на экспорт и импорт хлопка и хлопчатобумажных изделий[27]. В ноябре того же года было достигнуто соглашение с пароходной компанией Ниппон юсэн кайся, по которому ассоциация взяла на себя обязательство, независимо от прибыли или убытка, вывозить в течение пяти лет подряд не менее 30 тыс. тюков хлопчатобумажных товаров в год, а Ниппон юсэн кайся, за предоставление ей исключительного права перевоза этого товара, согласилась снизить стоимость фрахта из Японии в Шанхай с пяти до трех иен за тонну. Таким образом, пробивая себе путь на внешний, главным образом на китайский рынок, промышленники создавали условия для предотвращения перепроизводства и накопления товаров внутри страны[28].

Поскольку в пределах данной главы совершенно невозможно дать даже краткое изложение политической и конституционной истории Японии конца XIX и начала XX в., мы попытаемся осветить здесь лишь некоторые стороны политической жизни Японии, которые часто являются предметом спора и даже источником заблуждений для обозревателей Запада. Автор не льстит себя надеждой, что ему удастся дать вполне законченный ответ на все вопросы и разрешить все существующие сомнения. Он только надеется, что, концентрируя свое внимание на изложении таких вопросов, как происхождение и характер японского либерализма, его отношение к другим политическим партиям и бюрократии, его позиции по вопросам внешней политики, автору, может быть, удастся пролить некоторый свет на одну из малоисследованных сторон японской политической истории.

Бурная политическая жизнь Японии первых лет периода Мэйдзи вплоть до 1877 г. является типичной для переходного периода любой страны. Исчезновение старых феодальных классов и выход на историческую арену новых социальных сил происходили в условиях беспорядков и острых столкновений, в условиях, когда возникали новые, большей частью напрасные надежды. В этот переходный период не было еще отчетливой расстановки политических сил, а лишь едва намечались те тенденции, которые впоследствии привели к образованию вполне сложившихся политических партий с определенными программами. Во второй главе мы стремились показать, какое положение занимали и к чему стремились различные классы японского общества: купечество, старые феодальные классы (самураи и даймё) и крестьянство. В той же главе мы подчеркивали, что в течение первых шести или семи лет после реставрации крестьянское движение достигло наивысшего подъема и затем начало постепенно спадать. В начале периода Мэйдзи крестьянское движение являлось стержнем всей политической жизни в самом широком смысле слова.

Когда во главе его становились недовольные самураи, оно было направлено на возвращение к старому строю, когда же крестьянство выступало против ростовщичества, высокой арендной платы и чрезмерных налогов, это движение выражало смутное стремление крестьянства к более демократическому