— Нам, пожалуй, лучше не ввязываться в эту давку, сударь, а то еще того и гляди получишь удар кулаком!

— Вы правы, — ответил мистер Фогг, — и кулаки всегда остаются кулаками, даже если дело идет о политике!

Фикс счел нужным улыбнуться на это замечание, и, чтобы лучше видеть все происходящее, но не толкаться в толпе, миссис Ауда, Филеас Фогг и Фикс взобрались на верхнюю площадку лестницы, которая вела на террасу, расположенную над Монтгомери-стрит. Перед ними, на другой стороне улицы, между складом угольщика и лавкой торговца керосином, возвышалась под открытым небом трибуна, к которой, видно, и стремились многочисленные потоки людей.

По какому же поводу, с какой целью происходил этот митинг? Филеас Фогг не имел об этом никакого представления. Шло ли дело о назначении какого-нибудь важного военного или гражданского чиновника, о выборах губернатора штата или члена конгресса? Судя по необычайному возбуждению, охватившему город, можно было предположить и то и другое.

В эту минуту в толпе началось заметное движение. Все руки взлетели вверх. Некоторые из них, сжатые в кулак, быстро поднимались и опускались среди неумолчных криков, очевидно свидетельствуя об энергии голосующих. Толпа бушевала и волновалась. Знамена, покачиваясь, исчезали на мгновение и появлялись вновь, изодранные в клочья. Волнение толпы докатывалось до лестницы, и вся масса человеческих голов подавалась то вперед, то назад, как волны моря под ударами шквала. Количество цилиндров уменьшалось на глазах, а те, что еще оставались на головах, утеряли свою нормальную высоту.

— Как видно, этот митинг, — заметил Фикс, — посвящен какому-то животрепещущему вопросу. Меня не удивит, если окажется, что они вновь обсуждают _Алабамское дело_, хотя оно уже решено.

— Возможно, — кратко ответил мистер Фогг.

— Во всяком случае, — продолжал Фикс, — тут налицо два вождя: достопочтенный Кэмерфильд и достопочтенный Мэндибой.

Опираясь на руку Филеаса Фогга, миссис Ауда с любопытством наблюдала бурную сцену, происходившую на улице. Фикс только было собрался узнать у соседей причину этого народного волнения, как вдруг движение в толпе усилилось. Приветственные крики и ругательства стали еще громче. Древки флагов превратились в наступательное оружие. Все руки сжались в кулаки. С крыш остановившихся карет и прервавших движение омнибусов началась настоящая перестрелка. Сапоги и башмаки описывали в воздухе длинные траектории, и среди выкриков послышалось несколько револьверных выстрелов.

Свалка докатилась до лестницы и распространилась на нижние ступени. Как видно, одна из партий отступала, но зрителям не было понятно, кто берет верх: Мэндибой или Кэмерфильд.

— Думаю, что благоразумнее всего нам будет уйти, — заметил Фикс, которому вовсе не хотелось, чтобы его «подопечный» ввязался в какую-нибудь историю или стал жертвой случайного удара. — Если здесь как-нибудь замешана Англия и в нас узнают англичан, то обязательно втянут в драку!

— Английский гражданин… — начал было Филеас Фогг.

Но наш джентльмен не успел закончить фразу. Сзади него, на террасе, раздались ужасающие вопли: «Гип-гип, ура! Да здравствует Мэндибой!.» То был новый отряд избирателей, который спешил на подмогу, обходя с фланга сторонников Кэмерфильда.

Мистер Фогг, миссис Ауда и Фикс очутились меж двух огней. Отступать было поздно. Поток людей, вооруженных кастетами и тростями с свинцовыми набалдашниками, был неудержим. Филеаса Фогга и Фикса, защищавших молодую женщину, сильно помяли. Как всегда флегматичный, мистер Фогг попробовал было отбиваться с помощью того естественного оружия, которым природа снабдила каждого англичанина, но тщетно. Здоровенный широкоплечий мужчина с рыжей бородой и багровым лицом, как видно предводитель этой банды, занес свои страшные кулаки над мистером Фоггом, и нашему джентльмену пришлось бы худо, если бы не Фикс, который самоотверженно принял предназначенный для другого удар. Огромная шишка тотчас же вскочила у него на голове под шелковым цилиндром, который сразу превратился в берет.

— Янки! — процедил мистер Фогг, бросая на своего противника взгляд, полный презрения.

— Англичанин! — ответил тот.

— Мы с вами еще встретимся!

— Когда вам будет угодно. Ваше имя?

— Филеас Фогг. А ваше?

— Полковник Стэмп В.Проктор.

Вслед за тем человеческая волна пронеслась дальше. Фикса сбили с ног; когда он поднялся, вся его одежда была порвана в клочья, но серьезных ушибов он не получил. Его дорожное пальто оказалось разорванным на две неравные части, а брюки походили на штаны, которые носят некоторые индейцы, выдрав предварительно, согласно туземной моде, всю их заднюю часть. Но, главное, миссис Ауда осталась невредима, один лишь Фикс пострадал от кулачных ударов.

— Благодарю вас, — сказал мистер Фогг сыщику, когда они выбрались из толпы.

— Не за что, — ответил Фикс, — но идемте!

— Куда?

— В магазин готового платья.

Действительно, подобное посещение было вполне своевременно. Костюмы Филеаса Фогга и Фикса превратились в лохмотья, словно оба джентльмена дрались на стороне достопочтенных Кэмерфильда или Мэндибоя.

Час спустя, одевшись как следует и купив новые головные уборы, они вернулись в «Международный отель».

Паспарту уже ожидал там своего хозяина, вооруженный полдюжиной шестизарядных револьверов центрального боя. Когда он заметил Фикса рядом с мистером Фоггом, лицо его омрачилось. Но миссис Ауда кратко рассказала ему о случившемся, и Паспарту успокоился. Очевидно, Фикс перестал быть врагом и сделался союзником. Он честно держал свое слово.