берущим начало от моря Эрлана, и вот теперь, неужели теперь, по воле случая, приведшего на мой корабль того, чей путь лежит через эту область океана, я все же…

Голос капитана звучал все тише и тише, а последние слова он пробормотал едва слышно, так что Некросу пришлось приподняться и чуть ли не всунуть голову в окошко. Бородатый помощник и Эди Харт давно уже спали, оглашая пещерку храпом. Помощник грозно взрыкивал и хрипел, Харт вторил ему тонким носовым посвистом, будто вплетая жалобный писк тростниковой дудочки в рокот военных барабанов. Замолчав, Ван Дер Дикин свесил голову на грудь. Глаз его потух, и капитан захрапел в унисон с остальными двумя, хотя и более громко, добавив к лишенной ритма мелодии что-то вроде отрывистого гудка сигнальной трубы.

– Ох, не люблю я жару… – протянул Дикси, неловко поворачиваясь и громыхая костяной ногой в узком пространстве между стеной и торцом кровати.

– Тише! – шикнул на него Гарбуш.

Ипи спала, лежа на боку. Поверх тела шла пара широких ремней, опоясывающих кровать поперек: один прижимал ноги девушки, второй – плечи. Поблескивали две крупные металлические пряжки, которыми гномороб постарался стянуть ремни – не слишком крепко, но так, чтобы держали.

Мальца Гарбуш затащил в их каюту и теперь пытался привязать веревками к ножкам кровати, вбитым в пол. Дикси, слегка одуревший, изнывал от жары, вяло ворочался и мешал.

– В пещерах – там прохладно всегда, – бормотал он, отирая со лба пот. – Там здорово. Залезешь, бывало, в какой-то ход, ползешь-ползешь по нему с лампой, камень вокруг холодный, хорошо…

Закрепив веревки, Гарбуш повторил:

– Не шуми. И лежи смирно. Попробуй, может, заснуть. Хотя…

– А ты куда? – спросил малец.

– Я сейчас вернусь, – гномороб уже открыл дверь. – Надо проследить, чтобы наверху никого не осталось.

Он взбежал по лестнице. Глубоко вздохнув, наклонил голову, выскочил на палубу и помчался вперед.

Солнечное Пятно наступило как-то очень быстро: еще совсем недавно они летели сквозь холодный сизоватый воздух раннего зимнего утра, и вдруг небеса, словно густо присыпанные пеплом, треснули, разошлись в стороны, как два отрезка темной ткани, свернулись вправо и влево, к горизонту. Обнажилось второе небо: раскаленное, текущее потоками плавленого металла. Жаркий воздух упал на ковчег.

Гарбуш старался не обращать внимания на окружающее, он даже ни разу не глянул за борт все то время, пока заставлял карл спускаться вниз и проверял крепеж мачты со спущенным парусом, ни разу не посмотрел в иллюминатор, когда пристегивал Ипи и укладывал Дикси.

Сейчас он лишь быстрым взглядом окинул палубу и побежал, глядя себе под ноги. Его пугало происходящее, пугала свалившаяся на них безумная жара. Во всем этом присутствовало что-то противоестественное, в Солнечном Пятне было что-то очень не так. Пространство изменилось; в мягком, распластанном между небом и землей теле эфира на этом месте зияла рана, сквозь которую внутрь проникало нечто чужеродное и злое.

Гномороб слетел в кубрик, толкнув дверь, окинул взглядом ряды коек и привязанную команду. Несколько голов приподнялось, несколько залитых потом несчастных лиц обратилось к нему.

– Лежите! – велел Гарбуш и помчался наверх.

Воздух стал полотнищами желтоватого марева, которые висели, одно за другим, на пути ковчега. Нос летающего корабля приподнимал их, полотнища загибались, пропуская его мимо себя, скользили по палубе и бесшумно падали обратно за кормой, волнуясь, лениво покачиваясь.

В извивах горячего воздуха Гарбуш едва разглядел фигуру великого чара на носу. Гномороб подбежал к Октону, хватая воздух ртом, встал рядом и только тогда поднял взгляд.

И тут же опустил – то, что высилось совсем близко на пути ковчега, оказалось еще страннее и чужероднее того, что эфироплан уже миновал.

– Зачем ты пришел? – голос Владыки донесся сквозь тяжелый гул, царивший в ушах гномороба. – Спускайся вниз, быстрее.

– Надо было проверить…

Гарбуш ощущал, что вокруг Октона завиваются спирали силы, будто мелко дрожащие тонкие пружины раскаленного добела металла, протянувшиеся с небес. Потоки чего-то незримого собирались к чару со всех сторон, накапливались, уплотняясь, напитывались энергией, как грозовая туча, готовые разродиться тем, что или разрушит ковчег, или пошлет его вперед с неимоверной скоростью – как только его нос коснется диковинного образования впереди.

– Иди! – повторил Октон.

Гномороб развернулся и побежал прочь.

Он добрался до каюты, где у стены ворочался примотанный веревками Дикси, а на кровати Ипи лежала теперь лицом вверх, приподняв голову, и с легким удивлением глядела на ремень, что охватил ее плечи и грудь.

Когда Гарбуш хлопнул дверью, девушка повернула голову к нему и улыбнулась.

– Ты ведь не боишься?

Он принялся расстегивать пряжку. Лег рядом, просунул ноги под нижний ремень, застегнул верхний, кое-как повернувшись, обнял Ипи и прижал к себе.

Из-за кровати донесся слабый голос Дикси.

– Что наверху?