впереди, загорелась во тьме мягким светом осклизлая полусфера.

– Что это? – произнес Сол, и слова его поглотила мгла.

МИРЫ, – произнес бесполый голос из тьмы, и око заклинания в центре кругов, соединяющих разрозненные пространства, мигнуло.

– Миры? – повторил Атлеко, делая третий шаг.

ПЕРВЫЕ ЛИШЬ ДЕТИ ПЕРВЕЙШИХ. АКВАДОР ЛИШЬ МИРОК, САДИК В ТИШИ НА ОКРАИНЕ, СОЗДАННЫЙ ДЛЯ ИХ ЗАБАВ. ОДНО ИЗ ПРОСТРАНСТВ, ДАЛЕКОЕ И КРОШЕЧНОЕ, ПЛАВАЮЩЕЕ В ОКЕАНЕ ХАОСА. ИЗ ЭТОГО ОКЕАНА, ОКЕАНА БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО, ДУХИ СГУСТИЛИ СОЗНАНИЯ ЛЮДЕЙ И ПОСЕЛИЛИ ИХ ЗДЕСЬ. ЭТО ИГРА. ДУХИ ИГРАЛИ В ЛЮДЕЙ ТАК ЖЕ, КАК ПЕРВЕЙШИЕ, ИГРАЮЧИ, ТВОРИЛИ МИРЫ.

Речь Полномастии была подобна вселенскому прибою, выплескивающему на космические берега слова- звезды. Они вспыхивали сияющими бутонами, выпячивали вокруг огненные лепестки и медленно угасали. Мерный рокот солнечных слов сотрясал мироздание, и рассудок Сола оказался слишком мал, чтобы вместить смысл, всеобъемлющий, как время, тот смысл, что наполнял речь заклинания. Чару мерещилось, что Полномастия говорит совсем об ином, о чем-то неизмеримо более сложном, а мозг его улавливает лишь остатки смысла, лишь накипь, выплескиваемую бурлящими созвучиями, оттенками и намеками.

– Но Ты? – спросил Атлеко. – Что Ты такое?

Я – КРУГ. Я СОЗДАНО ПЕРВЕЙШИМИ ДЛЯ ОБЛЕГЧЕНИЯ ПУТЕШЕСТВИЙ МЕЖДУ ПРОСТРАНСТВАМИ. Я – ТО, ЧТО ПРОЧЕРТИЛО ПУТЬ МЕЖДУ БУСИНАМИ МИРОВ, Я – ВЕЛИКИЙ ОБРУЧ. Я СУЩЕСТВУЮ В КАЖДОМ ИЗ МИРОВ, И В КАЖДОМ Я ПРИНИМАЮ ТУ ФОРМУ, КОТОРАЯ ЕСТЕСТВЕННА ДЛЯ ЭТОГО МИРА. Я – ПУТЬ. Я – ВСЁ. Я – ПОЛНАЯ МАСТЬ.

– Это Ты раскрыла Раковину?

АКВАДОР НЕ РАКОВИНА. ГЛАЗА ВИДЯТ, А УШИ СЛЫШАТ ТО, ВО ЧТО ВЕРИТ РАЗУМ. НО ТЫ ВПРАВЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬ АКВАДОР ТАКИМ, И ТОГДА ДЛЯ ТЕБЯ ОН И БУДЕТ ТАКИМ, КАК ТЫ ЕГО ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ.

– Но если Ты создано для перемещения… Зачем Духи использовали Тебя в войне?

ОНИ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО Я ТАКОЕ. ОНИ НЕ ЗНАЛИ, КТО Я ТАКОЕ. Я ЖЕ СОЗДАНО ТАК, ЧТОБЫ ВЫПОЛНЯТЬ ЖЕЛАНИЯ. ДУХИ РАЗДЕЛИЛИСЬ, И ОДНА СТОРОНА ПОЖЕЛАЛА ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ВТОРОЙ. Я ИСПОЛНИЛО ИХ ЖЕЛАНИЕ КАК МОГЛО. Я СОЗДАЛО ПУТЬ. ИХ ВЫБРОСИЛО НАРУЖУ.

– У меня тоже есть желание, – произнес Сол. Он стоял на последнем, самом узком кругу. Око высилось перед ним исполинской полусферой.

Я ИСПОЛНЮ, – ответила Полномастия. – ЖЕЛАЙ.

Сол Атлеко сказал:

– Я желаю властвовать над своим телом. Я хочу, чтобы мои руки и мои ноги не способны были двигаться сами по себе, чтобы лишь моя сознательная воля двигала их. И еще я желаю… Коль Ты – Заклинание Пути, я хочу перемещаться по этому миру так, чтобы управлять им, наперекор ветрам, наперекор расстояниям, уметь выслеживать врагов, подобно орлу с высоты, и убивать их. Я хочу стать настолько могущественным, чтобы никто никогда не смог изгнать меня из Горы Мира, я хочу быть Царем Горы, я хочу быть Царем Мира, я хочу быть выше этого Мира, выше всех, кто обитает здесь, я хочу…

Я ИСПОЛНЮ, – сказала Полномастия.

Сол Атлеко шагнул сквозь прозрачную стену внутрь ока.

Не меньше десятка щупалец обвили Кибара со всех сторон, приподняли и сжали. Лич выгнулся назад, с трудом удерживая огромный вес вытянутыми перед собой дрожащими истончившимися жгутами. Заскрежетал металл, когда задние ноги скакуна изогнулись под неестественным углом. Кибар разинул пасть, внутри нее завращались шестерни с острыми треугольными зубьями. Шаман содрогнулся; щупальца затрепетали, будто длинные ветви под ураганным ветром. Несколько оторвавшихся мглистых жгутов полетели на пол. Кибар замолотил ногами и сумел высвободить переднюю часть тела. Повиснув вниз головой, он вытянул шею и вцепился челюстями в голову лича. Со скрежетом шестерни вгрызлись в череп. Шаман судорожно дернулся, отбрасывая противника, – тот перевернулся и упал копытами на пол, быстро перебирая ногами, боком сделал несколько шагов и остановился, подняв фонтан искр. Он задвигал челюстями, с хрустом перемалывая откушенную голову, разинул пасть и выхаркнул костяные осколки. Тело лича медленно заваливалось назад, скребя вытянувшимися веером щупальцами по стенам и потолку.

Обезглавленное чудовище упало на спину, торсом к выломанным воротам, сквозь которые в зал летел снег.

Кибар оказался прямо над стоящим под стеной Хуго. Тот ударил палашом; скакун, изогнув шею, перехватил клинок пастью. Две пары шестерен завращались, прорубая металл, с пронзительным скрежетом перепилили его, и монстр выплюнул на пол обломки.

Конь встал на дыбы. Хуго присел. Стальные копыта ударили в стену над ним, искры посыпались за шиворот, обжигая кожу. Заорав, Чаттан покатился по полу – прямо под ноги скакуна.

Несколько мгновений Кибар танцевал над ним, стараясь попасть копытами по человеческому телу, а Хуго крутился, перекатывался из стороны в сторону. Он поднялся на четвереньки в тот момент, когда подбежавший Торонкан обеими руками швырнул меч и попал острием в чудовищную морду. Кибар остановился, вращая огненными глазами, струи пара ударили из ноздрей. Хуго на четвереньках пополз от него.

Впереди была лестница, ведущая на верхние этажи, слева – стена пирамиды. Краем глаз Чаттан заметил движение на ступенях, вскинул голову, увидел две пары ног. Позади загрохотали копыта. Хуго вскочил и выкрикнул:

– Хозяин!

Гело Бесон волок раненого Эрика. С верхних ступеней лестницы аркмастер разглядел весь зал, пролом на месте ворот, в нем – неподвижного, уже присыпанного снегом лича и тела вокруг. Стоящих на ногах чернокожих не осталось, и едва ли полтора десятка северян еще были живы.

Прямо под лестницей аркмастер увидел Хуго Чаттана, к которому, разбрызгивая красные искры, мчалось существо из металла и кожи, напоминающее коня, но раза в два больше, с огненными глазами и бьющими