разбить лагерь для всех.

Управляющий одной обширной фермы, расположенной по соседству, предложил миссис Брэникен более удобное помещение у себя и так настойчиво упрашивал ее воспользоваться его гостеприимством, что она согласилась и направилась в Вальдек-Хилл, где действительно получила довольно комфортабельное помещение.

Хозяин дома, в котором она временно поместилась, заведовал одним из тех обширных поместий, которые известны в Австралии под названием рун. Есть руны, которые занимают иногда площади в шесть тысяч гектаров, наиболее крупные находятся в провинции Виктория. Хотя поместье Вальдек-Хилл и не заключало в себе такого количества земли, тем не менее оно принадлежало к разряду крупных. Обнесенное кругом заборами, по местному названию «паддоке», имение это специально назначено было для овцеводства, что вызывало необходимость содержать довольно значительное число служащих — пастухов.

Большое значение при устройстве руна играет свойство почвы; предпочитают поля, на которых произрастает так называемый salt bush, то есть соленый кустарник. В этих кустарниках заключается питательный сок, по вкусу своему напоминающий отчасти спаржу, отчасти — анис; кустарники эти усердно поедаются овцами из породы «pig's faces» (со свиными головами).

Богатство австралийских областей составляет овечья шерсть, и в настоящее время там насчитывают не менее ста миллионов голов овец.

В поместье Вальдек-Хилл были расположены вокруг главного и жилых помещений, предоставленных служащим, широкие пруды, предназначенные для мытья овец до их стрижки. Напротив были сараи, в которые складывались кипы овечьей шерсти, отправляемые затем в Аделаиду.

Стрижка овец в Вальдек-Хилл была в то время в полном разгаре. Несколько дней назад туда прибыла артель кочующих стригунов, чтобы заняться прибыльным ремеслом.

Переступив за ограду, миссис Брэникен, которую сопровождал Зах Френ, была поражена царящим в огороженном пространстве оживлением. Стригуны, занятые своим делом, не теряли ни одной минуты, и самые ловкие из них, успевая остричь до сотни овец в продолжение одного дня работы, могут зарабатывать в сутки до одного фунта стерлингов. Интересно было следить за этой работой под лязг широких ножниц в руках стригуна, мычание овец, крики, смех и шутки людей, Весь этот шум покрывался криком мальчуганов: «tar» (деготь), с которым они приносили на место работы горшки с дегтем для обмазки ран у овец, нанесенных ножницами.

Вдруг, к своему удивлению, миссис Брэникен услышала свое имя, произнесенное кем-то позади нее.

В ту же минуту к ней подбежала женщина и с криком бросилась перед ней на колени, протянув с мольбой руки.

Женщина эта оказалась Джейн Боркер. Джейн, постаревшая от времени и пережитых горя и лишений, с седыми волосами, загорелым лицом, почти неузнаваемая, хотя Долли тотчас же узнала ее.

— Джейн! — воскликнула она, наклонясь к ней, и двоюродные сестры горячо обнялись.

Как же протекала жизнь Боркеров на протяжении последних двенадцати лет, ужасная и даже порочная жизнь, по крайней мере для мужа несчастной Джейн? Покинув Сан-Диего, вынужденный скрываться, чтобы избежать кредиторов, Лен Боркер основался в Мазатлане, одном из портов западного берега Мексики. Как известно, он оставил в Проспект-Хауз мулатку Но, поручив ей смотреть за Долли Брэникен, к которой рассудок еще не возвратился в то время. Но так как вскоре после этого несчастная безумная помещена была, благодаря заботам Уильяма Эндру, в лечебницу для душевнобольных доктора Бромлея, то мулатка, которая осталась без дела, поспешила присоединиться к своему господину.

Лен Боркер жил в Мазатлане под вымышленным именем, и калифорнийская полиция не могла отыскать его, да и пробыл он в этом городе не более четырех-пяти недель.

Все его состояние заключалось лишь в трех тысячах пиастров. Продолжить вести дела в Соединенных Штатах было невозможно, и он решил покинуть Америку. Ему показалось, что Австралия наиболее подходящая страна для того, чтобы попытаться восстановить там потерянное и приобрести каким бы то ни было путем состояние, прежде чем истратить последний свой доллар.

Джейн, которая продолжала находиться по-прежнему в полном подчинении у своего мужа, послушно последовала за ним. Единственная ее родственница миссис Брэникен была лишена рассудка. Что же касается капитана Джона, то не могло быть никакого сомнения в том, что «Франклин» погиб. Джон никогда не возвратится обратно в Сан-Диего. Ничто не могло вырвать Джейн из той бездны, в которую увлекал ее Лен Боркер; при таких условиях и совершилось переселение ее в Австралию.

Лен Боркер высадился в Сиднее. Там он начал с оставшимися у него деньгами новые аферы, там нашел людей, которых удалось ему обмануть, и на этот раз более удачно, чем в Сан-Диего. Не довольствуясь первыми успехами, он пустился в новые, еще более рискованные предприятия, которые закончились неудачей, и он потерял на них все свои барыши.

И, наконец, после восемнадцатимесячного пребывания в Австралии Лен Боркер вынужден был удалиться из Сиднея, испытывая нужду, граничащую с нищетой. Судьба не улыбнулась ему и в Брисбене, откуда он вынужден был вскоре же бежать и укрываться в отдаленных углах Квинсленда.

Джейн последовала за ним.

Ей, безответной жертве, пришлось для добывания средств к жизни лично искать работы. Испытывая грубое обращение со стороны мулатки, этого злого гения Лена Боркера, несчастная не раз помышляла о бегстве, с тем чтобы покончить навсегда с издевательствами и лишениями, которые ей приходилось испытывать, но для выполнения этого нужен был не ее слабый и нерешительный характер. Она походила на жалкого пса, которого бьют и который все-таки не смеет покинуть своего господина.

Лен Боркер знал из газет о попытках отыскать спасшихся с «Франклина». Благодаря двум экспедициям «Долли Хоуп», предпринятым по почину миссис Брэникен, он узнал и о перемене в положении дел, о том, что Долли снова овладела рассудком после четырехлетнего пребывания в лечебнице и что благодаря огромному состоянию своего дяди Эдуарда Стартера, умершего в Теннесси, нашла возможным снарядить две экспедиции в Малайское море и к берегам северной Австралии. Что же касается окончательных результатов этих двух экспедиций, то они неопровержимо установили, что «Франклин» погиб на скалах острова Браус, а также погиб на этом же острове и последний человек из тех, которым удалось спастись при крушении «Франклина».

Таким образом оказывалось, что единственной помехой для перехода всего состояния к Джейн являлось существование одной лишь женщины — матери, потерявшей ребенка, супруги, лишившейся своего мужа, здоровье которой, несомненно, подорвано вследствие стольких пережитых ею ударов. Все это отлично понял Лен Боркер. Но что он мог предпринять?

Совершенно невозможно было снова восстановить прежние родственные отношения с миссис Брэникен. Обратиться к ней за помощью через Джейн он не считал возможным, опасаясь быть выданным американскому правительству. Тем не менее необходимо было изыскать средства к тому, чтобы Джейн стала наследницей после смерти Долли.

В продолжение следующих семи лет, считая от возвращения «Долли Хоуп» из последней экспедиции до времени, когда найден был Гарри Фельтон, существование Лена Боркера было несчастнее, чем кого- либо. Он постепенно спускался по скользкому пути преступления. Он не мог даже иметь постоянного места жительства, и Джейн пришлось подчиниться всем тяготам кочевой жизни.

Мулатка Но умерла; однако со смертью этой женщины влияние которой на ее мужа было пагубным, не произошло никаких улучшений в жизни Джейн.

После наплыва золотоискателей в округ Виктория, когда золото истощилось, вся масса искателей легкой наживы разбрелась по стране и пополнила ее преступлениями.

Эти бесшабашные авантюристы скоро стали известны всей южной Австралии и под страшным именем «larricins» бродили по всей стране, повсюду оставляя за собой следы совершенных злодеяний и постоянно преследуемые полицией.

К этим-то людям и примкнул Лен Боркер, когда репутация его сделалась слишком уже известной городам, лишив его возможности жить в них. Он вступал в шайки преступников-бродяг, между прочим, к так называемым «bush rangers», которые появились на первых же порах колонизации края и не были еще истреблены.