Хант определенно был самоотверженным и бесстрашным героем!.. В то же время ему, по всей видимости, были чужды проявления человеческих чувств, поэтому боцману придется еще долго дожидаться, пока он раскроет рот…

Буря не унималась, и нам пришлось испытать еще немало моментов отчаяния. Сотни раз на нас налетал шквал такой силы, что грозил оборвать и без того зарифленные паруса. Сотни раз шхуна, ведомая умелой и твердой рукой Ханта, вставшего к штурвалу, кренилась под напором ветра, грозя зачерпнуть бортом океанскую воду.

— Джэм, — снизил Лен Гай, — сейчас пять часов. Если мы встанем по ветру…

— Это осуществимо, капитан, но тогда нас может захлестнуть волной…

Действительно, нет ничего опаснее, чем вечер, дующий в корму, когда корабль не может вскарабкаться на гребни волн. К этому маневру прибегают только в том случае, если судно не может больше оставаться в дрейфе. Кроме того, уклонившись к востоку. «Халбрейн» сошла бы с курса и оказалась в лабиринте льдин, сбившихся в той стороне в зловещую массу.

Шестого, седьмого и восьмого декабря шторм не стихал, однако нам удалось остаться в дрейфе. Для этого пришлось заменить малый кливер, лопнувший от порыва ветра, другим, более прочным полотнищем.

Нет нужды говорить, что капитан Лен Гай проявил себя как настоящий моряк, что Джэм Уэст не упускал ни одной мелочи, что экипаж безупречно выполнял все их команды, что Хант по-прежнему первым кидался исполнять поручения — будь то маневр парусами или опасность, требующая немедленных действий. Различие между ним и большинством матросов, набранных на Фолклендах, особенно гарпунщиком Хирном, было разительным. От них, наоборот, было нелегко добиться даже простой исполнительности. Разумеется, они повиновались, ибо приказам такого офицера, как Джэм Уэст, приходится повиноваться, однако с бесконечными жалобами и сетованиями. У меня появилось опасение, что это не сулит нам ничего хорошего.

Мартин Холт не замедлил вернуться к своим обязанностям, причем выполнял их теперь с еще большим рвением. Прекрасный мастер своего дела, он был единственным, кто мог бы в умении и сноровке соперничать с Хантом.

— Ну, Холт, — спросил я его как-то раз, вмешавшись в его беседу с боцманом, — в каких вы теперь отношениях с этим дьяволом Хантом? Стал ли он более общительным после того, как спас вас?

— Нет, мистер Джорлинг, — отвечал старшина-парусник, — мне даже кажется, что он меня избегает.

— Избегает вас?.. — изумился я.

— Совсем как раньше.

— Вот странно…

— Да, так оно и есть, — подтвердил Харлигерли. — Я не раз замечал это.

— Значит, он сторонится вас так же, как и всех остальных?

— Еще больше, чем остальных!

— С чего бы это?

— Ума не приложу, мистер Джорлинг!

— Все-таки, Холт, ты теперь его вечный должник! — заявил боцман. — Только не вздумай зажигать в его честь свечку: уж я-то его знаю, он ее мигом задует!

Меня сильно удивили их слова. Однако скоро я сам убедился, что Хант избегает встреч со старшиной- парусником. Неужели он не понимает, что имеет право на признательность человека, которому спас жизнь? Да, его поведение было по меньшей мере странным…

В ночь с 8 на 9 декабря ветер стал меняться на восточный, что предвещало установление более спокойной погоды. Теперь можно было надеяться, что «Халбрейн» наверстает время, упущенное из-за дрейфа, и вернется к сорок третьему меридиану, вдоль которого пролегал ее маршрут. Несмотря на то что волнение на море еще не до конца утихло, к двум часам ночи на мачтах захлопали паруса. Поймав ветер фоком, бизанью с двумя рифами, штормовым и малым кливерами, «Халбрейн» легла на левый галс и снова устремилась к югу.

С тех пор как «Халбрейн» пересекла воображаемую дугу, расположенную в 23,5° от полюса, путешествие протекало безупречно, и этого впечатления не смогла испортить даже недавняя буря. Нам очень повезло, что уже в первой половине декабря мы смогли пойти той же дорогой, которой до нас прошел Уэдделл.

Я говорю о «дороге Уэдделла», словно это и впрямь удобная дорога, проложенная посуху, с километровыми столбами и большим указателем: «Южный полюс»…

Весь день 10 декабря шхуна легко маневрировала среди льдин. Направление ветра было благоприятным, и мы не меняли курса, а шли по прямой, лишь огибая крупные массивы льда. Хотя от сплошного таяния льдов нас отделял еще целый месяц, Лен Гай, привыкший к антарктическим водам, утверждал, что в этом году вскрытие льдов, приходящееся обыкновенно на январь, случится уже в декабре.

Экипажу не составляло труда вилять среди гигантских плавучих глыб. Подлинные трудности должны были начаться позднее, когда шхуна попытается вклиниться в паковые льды.

Впрочем, нас не могли напугать никакие неожиданности. О присутствии огромных масс льда свидетельствовал хорошо знакомый китобоям желтоватый оттенок воздуха, вызываемый преломлением солнечных лучей. Так всегда происходит в полярных областях, и опытные люди знают, что это означает.

Пять дней подряд шхуна плыла вперед, не ведая преград и ни разу не столкнувшись со льдиной. Однако чем дальше на юг, тем больше становилось вокруг льдин, и промоины между ними делались все уже. Четырнадцатого декабря мы достигли 72°37' южной широты, оставаясь примерно на той же долготе —