И в самом деле, несмотря на все усилия, несмотря на отчаянные попытки расколоть льды, «Наутилус» был обречен на бездействие. В обычных условиях, если судно не может продолжать путь по маршруту, оно возвращается назад. Но тут возвращение было так же невозможно, как и продвижение вперед, ибо мы были затерты во льдах! И если бы нам пришлось стоять на месте, наше судно вмерзло бы в лед. Так оно и случилось около двух часов пополудни: разводье, в котором стоял «Наутилус», с невероятной быстротой стало затягиваться молодым льдом. Приходилось признаться, что поведение капитана Немо было верхом неосторожности.

Я находился в этот момент на палубе. Капитан, наблюдавший некоторое время за образованием ледяного покрова, обратился ко мне:

– Ну-с, господин профессор, как вы находите наше положение?

– Я нахожу, что мы затерты во льдах, капитан.

– «Затерты»! Как прикажете вас понимать?

– Я хочу сказать, что мы не сможем двинуться ни вперед, ни назад, ни в какую бы то ни было сторону. Вот что означает слово «затерты», по крайней мере в цивилизованных странах.

– Стало быть, господин Аронакс, вы думаете, что «Наутилус» не в состоянии выбраться из льдов?

– Трудное дело, капитан! Время года позднее, и вряд ли можно рассчитывать на вскрытие льда.

– Ах, господин профессор, вы верны себе! – отвечал капитан Немо несколько иронически. – Вам всюду представляются преграды и препятствия! Я же заявляю, что «Наутилус» не только выйдет из ледяного затора, но и пойдет дальше!

– Дальше на юг? – спросил я, глядя на капитана.

– Да, сударь, к самому полюсу.

– К полюсу? – вскричал я, не сумев скрыть своего недоверия.

– Да, – хладнокровно ответил капитан, – к антарктическому полюсу, к той неизвестной точке, где скрещиваются все меридианы земного шара. Вы знаете, что я делаю с «Наутилусом» все, что хочу.

Да, я это знал! Я знал, что этот человек отважен до безрассудства! Но надеяться преодолеть препятствия, преграждающие путь к Южному полюсу, еще более неприступному, нежели Северный полюс, до которого напрасно пытались добраться самые дерзновенные мореплаватели, отважиться на столь безумное предприятие мог только безумец!

Мне пришла мысль спросить капитана Немо, уж не открыл ли он в самом деле этот пресловутый полюс, куда еще не ступала нога ни единого человеческого существа.

– Нет, сударь, – ответил он. – Мы сделаем вместе это открытие. То, что не удалось другим, удастся мне. Никогда еще мой «Наутилус» не заходил так далеко в южные моря; но, повторяю вам, он пойдет еще дальше.

– Хотел бы верить вам, капитан, – отвечал я с легкой иронией. – И я вам верю! Идемте вперед! Препятствий нет для нас! Расколем эти сплошные льды! Взорвем их! А если они не поддадутся, дадим крылья «Наутилусу», и пусть он пронесется надо льдами!

– Надо льдами, господин профессор? – спокойно спросил капитан Немо. – Нет, не надо льдами, а подо льдами!

– Подо льдами? – воскликнул я.

И вдруг я все понял. Мне стали ясны намерения капитана Немо. Чудесные свойства «Наутилуса» должны были сослужить службу и в этом фантастическом предприятии!

– Я вижу, что мы начинаем понимать друг друга, господин профессор, – сказал капитан, улыбнувшись. – Вы уже предвидите возможность – а я говорю, успех – нашей попытки. То, что неисполнимо для обыкновенного судна, вполне осуществимо для «Наутилуса». Если у полюса обнаружится материк, «Наутилус» остановится. Но ежели и полюс омывается океаном, мы дойдем до самого полюса!

– Пожалуй, вы правы, – сказал я, увлекшись речами капитана. – Если поверхность океана скована льдами, то глубинные слои свободны, согласно мудрому закону, по которому наибольшая плотность морской воды соответствует температуре выше градуса замерзания. И, если не ошибаюсь, надводная часть льда относится к подводной, как один к четырем?

– Почти так, господин профессор! На каждый фут айсберга, выступающего над уровнем моря, приходятся три фута под уровнем моря. Поскольку эти ледяные горы не превышают ста метров в высоту, стало быть, толща их подводной части не более трехсот метров. А что такое триста метров для «Наутилуса»?

– Ровно ничего, сударь!

– «Наутилус» может опуститься в самые глубинные воды, где температура одинакова под всеми широтами; а там не страшны нам и тридцати-сорокаградусные морозы, сковывающие поверхностные воды.

– Верно, сударь, совершенно верно, – отвечал я, воодушевляясь.

– Единственная трудность в том, – продолжал капитан Немо, – что нам несколько дней придется пробыть под водой, не возобновляя запасов воздуха.

– Только-то? – возразил я. – Резервуары «Наутилуса» вместительны. Мы их наполним до отказа воздухом и, стало быть, не будем чувствовать недостатка в кислороде!

– Отлично придумано, господин Аронакс, – смеясь, сказал капитан. – Но я не хочу, чтобы вы обвинили меня в безрассудстве, а потому заранее скажу, чего нам следует опасаться.

– А именно?

– Только одного! Возможно, что море – если море существует у Южного полюса – сковано сплошными льдами, и тогда, пожалуй, нам не выбраться на поверхность!

– Неужели вы, капитан, запамятовали, каков таран у «Наутилуса»? Неужели нельзя пустить судно по диагонали прямо в ледяной потолок и пробить в нем отверстие?

– А-а! Да вы сегодня находчивы, господин профессор!

– И наконец, – продолжал я, все более и более воодушевляясь, – почему бы нам не встретить на Южном полюсе свободное ото льдов море? Полюсы вечной мерзлоты и географические полюсы не совпадают ни в Южном полушарии, ни в Северном; и покуда не доказано обратное, позволительно допустить существование материка или же свободных ото льдов морей в этих двух точках земного шара!

– Я держусь того же мнения, господин Аронакс, – отвечал капитан Немо. – Однако разрешите вам заметить, что, выдвинув столько возражений против моего проекта, теперь вы засыпаете меня доводами в его пользу.

Капитан Немо был прав. Я перещеголял его в смелости. Теперь я увлекал его к полюсу! Я даже превзошел его, оставил за собой… Но нет, жалкий глупец! Капитан Немо знал лучше тебя все «за» и «против» своего плана. И он подсмеивался, видя, как ты увлечен несбыточными мечтаниями…

Однако капитан Немо не терял времени. Он вызвал своего помощника. И они оживленно о чем-то заговорили на своем непонятном языке. И был ли помощник предупрежден заранее, или он нашел предложение исполнимым, но он не выказал ни малейшего удивления.

Но как ни хладнокровно встретил помощник предложение капитана, Консель еще более хладнокровно отнесся к известию о нашем намерении идти к Южному полюсу.

– Как будет угодно господину профессору, – ответил он своей обычной фразой.

И это было все, что он сказал. Что касается Неда Ленда, он так высоко вздернул плечи, что его голова ушла в них.

– Видите ли, сударь, – сказал он, – вы с вашим капитаном Немо внушаете мне жалость!

– Мы откроем полюс, мистер Ленд!

– Возможно, но обратно вы не воротитесь!

И Нед Ленд пошел к себе в каюту, «чтобы не натворить беды», как он сказал в заключение.

Тем временем начались приготовления к нашей смелой экспедиции. Мощные насосы «Наутилуса» нагнетали воздух в резервуары под высоким давлением. Около четырех часов капитан Немо объявил, что подъемная дверь в люке сейчас будет закрыта. Я кинул последний взгляд на сплошные льды, которые мы готовились преодолеть. Погода стояла ясная, воздух чист, хотя было довольно холодно – двенадцать градусов ниже нуля, но ветер утих и мороз не был так чувствителен.

Десять человек из экипажа с кирками в руках поднялись на палубу и стали разбивать лед вокруг корпуса судна. Операция эта не составила большого труда, потому что молодой лед лежал тонким слоем.