— Эта сумма составляет остаток долга, принятого на себя господином Дмитрием Никелевым по смерти отца…

— Все это так, — подтвердил Франк Иохаузен, — но мы не потерпим никаких отсрочек…

— Кто вас об этом просит, господа?.. — с высокомерием произнес Владимир.

— Ну да! — воскликнул старший из братьев. — Вексель следовало покрыть еще до полудня, и…

— Он будет покрыт до шести, вот и все! Не думаю, чтобы из-за такого опоздания ваша фирма могла объявить себя несостоятельной…

— Господин Янов!.. — воскликнул Франк Иохаузен, которого эти холодные насмешливые слова привели в ярость. — Вы явились уплатить нам восемнадцать тысяч рублей или…

— Вот они! — ответил Владимир и протянул ему пачку кредитных билетов. — Вексель, пожалуйста!

Удивленные и рассерженные господа Иохаузены ничего не ответили. Один из братьев подошел к несгораемому шкафу, стоявшему в углу кабинета, открыл лежащий в нем бумажник с затвором, вынул из него вексель и положил на стол.

Владимир взял его, внимательно проверил подпись Дмитрия Николева под обязательством на имя господ Иохаузенов и, передавая им пачку кредитных билетов, сказал:

— Пересчитайте, пожалуйста.

Франк Иохаузен даже побледнел под презрительным взглядом, которым его смерил Владимир. Дрожащими руками он начал пересчитывать ассигнации.

Внезапно глаза его загорелись, лицо вспыхнуло злобной радостью, и голосом, полным ненависти, он воскликнул:

— Господин Янов, эти деньги краденые!..

— Краденые?..

— Да… это деньги, выкраденные из сумки несчастного Поха!

— Не может быть!.. Эти деньги завещал мне отец, они с давних пор у Дмитрия Николева, и он передал мне их в Пернове…

— Все теперь ясно! — заявил г-н Франк Иохаузен. — Эти деньги… он не был в состоянии вам их вернуть, вот он и воспользовался случаем…

Владимир в ужасе отшатнулся.

— В банке отмечены номера кредитных билетов, вот список, — добавил Франк Иохаузен, вытаскивая из ящика письменного стола покрытый цифрами лист бумаги.

— Господа… господа, — бормотал ошеломленный Владимир. Язык не повиновался ему.

— Да, это так, — продолжал Франк Иохаузен. — И раз Николев передал вам эти кредитные билеты, значит это он, Дмитрий Николев, убил и ограбил нашего банковского артельщика в трактире «Сломанный крест»!

Владимир Янов не знал, что и ответить… Мысли мешались у него в голове, он чувствовал, что сходит с ума… И в то же время, несмотря на смятение мыслей, он понимал, что Дмитрий Николев теперь окончательно погиб. Все скажут, что он растратил доверенные ему деньги, и если выехал из Риги, получив письмо Владимира Янова, то лишь с целью как-нибудь умилостивить его, оправдаться, а не вернуть деньги, которых у него больше не было; скажут, что случай свел его в почтовой карете с Похом… с Похом, который вез в сумке деньги из банка; что он убил и ограбил его, а затем вручил сыну своего друга Янова, доверием которого он злоупотребил, кредитные билеты господ Иохаузенов!

— Дмитрий!.. Дмитрий!.. совершить такое… — вне себя повторял Владимир.

— Если не он, так вы… — произнес Франк Иохаузен.

— Подлец!

Но Владимиру было не до мести за личное оскорбление. Брошенное ему обвинение в убийстве совсем не занимало его в эту минуту. Он думал только о Николеве.

— Наконец-то этот негодяй в наших руках! — кладя в карман пачку кредиток, воскликнул г-н Франк Иохаузен. — Теперь это уже не только подозрения, а прямые улики, вещественные доказательства. Господин Керсдорф дал мне хороший совет не разглашать списка кредитных билетов!.. Рано или поздно убийца должен был себя выдать — и он выдал себя!.. Я иду к господину Керсдорфу. Не пройдет и часа, как приказ об аресте Николева будет подписан.

Между тем Владимир Янов выскочил из банка и быстрыми шагами, как безумный, помчался к дому учителя. Он старался отогнать от себя мятущиеся мысли. Ничему он не поверит до тех пор, пока не объяснится с Николевым. Для этого объяснения он и спешил к нему. Ведь как-никак кредитки-то были те самые, которые Дмитрий Николев передал ему в Пернове, ни одной из них Владимир еще не разменял!..

Он подбежал к дому и открыл дверь.

Ни Ивана, ни Ильки в первом этаже, к счастью, не оказалось. Иначе по одному виду Янова они поняли бы, что над их семьей стряслась новая, на этот раз непоправимая беда…

Владимир поднялся по лестнице прямо в кабинет учителя.

Дмитрий Николев сидел за своим письменным столом, обхватив руками голову. При виде остановившегося на пороге Владимира он встал.

— Что с тобой?.. — спросил он, устремив на него измученный взгляд.

— Дмитрий! — воскликнул Владимир. — Да скажите же что-нибудь… скажите мне все… Не знаю что… оправдайтесь… Нет! Это невозможно!.. Объяснитесь… я теряю рассудок…

— Что случилось?.. — спросил Николев. — Какая еще нас ждет беда?

Он произнес эти слова тоном отчаявшегося, готового ко всему человека, которого никакой удар судьбы уже не удивит.

— Владимир… — продолжал он, — да говори же, теперь я требую этого… Оправдываться мне? В чем?.. Ты, значит, тоже начинаешь думать…

Владимир не дал ему закончить и, сделав над собой нечеловеческое усилие, чтобы успокоиться, сказал:

— Дмитрий, час тому назад сюда принесли повестку для истребования платежа…

— От имени братьев Иохаузенов!.. — воскликнул Николев. — Ты, следовательно, теперь знаешь, в каком я положении… Я не могу уплатить долг… и это бесчестье падает на голову моих близких!.. Ты видишь теперь — немыслимо, чтобы ты стал моим сыном…

Владимир Янов ничего не ответил на эти слова, полные глубокой горечи.

— Дмитрий… — сказал он, — я подумал, что от меня зависит покончить с таким печальным положением…

— От тебя?..

— Ведь в моем распоряжении была сумма, которую вы мне вручили в Пернове…

— Это твои деньги, Владимир!.. Они завещаны тебе отцом… Я только сохранил их для тебя…

— Да… знаю… знаю… они мои, и я вправе был ими распорядиться… Я взял эти кредитные билеты… те самые, что вы мне принесли… и отправился в банкирскую контору…

— Ты сделал это… Ты сделал это! — воскликнул Николев, бросаясь к молодому человеку с распростертыми объятиями… — Зачем ты это сделал?.. Ведь это все твое состояние! Отец оставил тебе эти деньги не для того, чтобы они пошли на погашение долгов моего отца!..

— Дмитрий… — понизив голос, продолжал Владимир, — деньги, которые я внес господам Иохаузенам… это те самые кредитки, выкраденные из сумки Поха в трактире «Сломанный крест», — банк сохранил запись всех номеров…

— Кредитки… кредитки!.. — повторил Николев и вдруг закричал душераздирающим голосом, который разнесся по всему дому.

Дверь кабинета тотчас же распахнулась.

Илька и Иван появились на пороге.

Увидев, в каком состоянии находится их несчастный отец, оба бросились к нему. В стороне от них стоял Владимир, закрыв лицо руками.

Брат и сестра и не помышляли его расспрашивать. Отец задыхался — первым делом надо было оказать ему помощь. Видя, что он едва стоит на ногах, они заставили его сесть. Старик все время повторял: