исчезновения двух женщин — Хаджины Элизундо и Андроники. Теперь два этих имени были нераздельны в его воспоминаниях.

Двадцать пятого марта «Сифанта» находилась возле острова Самофракии, в шестидесяти лье к северу от Хиоса. Если учесть, сколько времени было ею затрачено на пройденный путь, то станет ясным, что в этих местах она должна была обшарить каждый уголок. И действительно, там, где из-за мелководья не мог пройти корвет, разведку производили его шлюпки. Но пока что все поиски оставались безрезультатными.

Остров Самофракия подвергся во время войны жестокому опустошению, и турки все еще держали его под своим гнетом. Можно было предположить, что за отсутствием удобной гавани корсары находили надежное убежище в многочисленных бухтах. Над островом высится гора Саос, достигающая пяти-шести тысяч футов; с такой высоты дозорным нетрудно заметить любой корабль и дать о нем знать, если он покажется им подозрительным. Предупрежденные таким образом заранее, пираты имели полную возможность скрыться, прежде чем им будет отрезан путь. Вероятно, дело обстояло именно так, ибо в этих почти пустынных водах «Сифанте» так и не встретился ни один корабль.

Тогда Анри д'Альбаре взял курс на северо-запад с тем, чтобы миновать остров Тасос, расположенный приблизительно в двадцати лье от Самофракии. Корвету пришлось лавировать, борясь с сильным встречным ветром; но вскоре он оказался вблизи берега, где море было спокойнее, и условия плавания стали более благоприятными.

Как непохоже сложилась судьба у различных островов Архипелага! В то время как Хиосу и Самофракии пришлось так много выстрадать от турок, Тасос, подобно Лимносу или Имбросу, не знал военных столкновений. Все население Тасоса составляют греки; нравы там патриархальные; мужчины и женщины до сих пор еще сохраняют в убранстве, одежде и прическах все изящество античного искусства. Турецкие власти, которым этот остров был подчинен с начала пятнадцатого века, могли бы беспрепятственно разграбить его, не встретив ни малейшего сопротивления. Однако в силу какой-то необъяснимой привилегии и несмотря на то, что богатство жителей острова само по себе могло возбудить вожделение этих весьма беззастенчивых варваров, Тасос до сих пор оставался нетронутым.

И все же, не прибудь туда «Сифанта», острову, вероятно, пришлось бы узнать все ужасы грабительского нападения.

Дело в том, что 2 апреля порту, который расположен на севере Тасоса и в наши дни носит имя Пиргос, угрожала высадка пиратов. К острову подошли пять или шесть пиратских кораблей по типу — мистики и жермы, в сопровождении бригантины, вооруженной дюжиной пушек. Высадка бандитов на острове несомненно привела бы к катастрофе, ибо население его не было искушено в сражениях и не располагало достаточными силами для сопротивления.

Но едва на рейде появился корвет, как на грот-мачте бригантины взвился флаг, и все пиратские корабли построились в боевую линию, что было необычайной дерзостью с их стороны.

— Уж не собираются ли они атаковать нас? — воскликнул капитан Тодрос, стоявший рядом с командиром на юте.

— Атаковать… или защищаться? — заметил Анри д'Альбаре, порядком удивленный таким поведением пиратов.

— Черт побери! Я ожидал, что эти негодяи будут удирать под всеми парусами!

— Напротив, капитан Тодрос, пусть сопротивляются! Пусть даже атакуют! Бели бы они обратились в бегство, некоторым из них несомненно удалось бы от нас уйти! Прикажите объявить боевую тревогу!

Приказ командира был немедленна выполнен. Пушки были заряжены, ядра сложены возле орудийной прислуги; палубные каронады приведены в боевую готовность, матросы получили оружие — мушкеты, пистолеты, сабли и абордажные топоры. Марсовые приготовились к маневру, как на случай боя на месте, так и на случай погони за беглецами. Все это делалось с такой же быстротой и четкостью, как на военном корабле.

Тем временем корвет приближался к флотилии, в равной степени готовый и к нападению и к отпору. Командир намеревался открыть огонь по бригантине и угостить ее залпом, способным вывести судно из строя, а затем, подойдя вплотную, бросить людей на абордаж.

Но было вполне вероятно, что пираты, делая вид, что готовятся к бою, на самом деле помышляют лишь о бегстве. Им не удалось осуществить его раньше, потому что прибытие корвета застигло их врасплох, а теперь он преграждал им выход в открытое море. Единственно, что им оставалось, — это хитростью попытаться проскочить в проход.

Первой открыла огонь бригантина. Ее орудия были наведены таким образом, чтобы поразить рангоут корвета и лишить его по крайней мере одной из мачт. Если бы это удалось, бригантине было бы потом куда легче ускользнуть от своего противника.

Снаряды просвистели над палубой «Сифанты» на высоте семи или восьми футов, кое-где срезали фалы, повредили брасы, разнесли в щепы деревянный настил между грот— и фок-мачтами и легко ранили трех-четырех матросов. В общем, они не причинили серьезного вреда.

Анри д'Альбаре ответил не сразу. Он приказал стрелять по бригантине прямой наводкой, но залп с правого борта был дан лишь тогда, когда рассеялся дым от первых выстрелов.

По счастью для бригантины, ее капитан сумел сманеврировать, воспользовавшись ветром, и всего несколько ядер угодили в корпус, над ватерлинией. Хотя на бригантине и оказалось несколько убитых, она все же не была выведена из строя.

Но ядра корвета, не поразившие бригантину, не пропали даром. Почти все они врезались в левый борт мистики, открывшейся благодаря маневру бригантины, и она тотчас же стала наполняться водой.

— Попали! Не в бригантину, так в ее спутницу, эту старую калошу! — закричали матросы на баке «Сифанты».

— Ставлю свою порцию вина, что через пять минут мистика пойдет ко дну!

— Через три!

— Идет! Пусть твое вино так же льется в мою глотку, как вода в пробоины корпуса этого пиратского корабля!

— Тонет!.. Тонет!

— Смотрите! Она уже наполовину погрузилась… Вода вот-вот ее покроет!

— И всех этих детей дьявола, что бросаются в море и спасаются вплавь!

— Ну что ж! Коли они предпочитают веревку воде, не станем им мешать!

В самом деле, мистика понемногу погружалась. Поэтому, пока вода еще не достигла фальшборта, команда ее кинулась в море, чтобы добраться до какого-нибудь другого судна флотилии.

Однако пиратским кораблям было не до того, чтобы подбирать уцелевших людей с мистики. Теперь у них было только одно намерение — спастись бегством. Вот почему все эти несчастные утонули, так и не дождавшись, пока им бросят хоть веревку, чтобы поднять их на борт.

Тем временем с «Сифанты» был дан второй залп, приведший в негодность одну из жерм, которая неосторожно подставила ему борт. Этого оказалось довольно, чтобы ее уничтожить. Вскоре жерма исчезла за сплошной стеной огня, зажженного на ее палубе полудюжиной раскаленных снарядов.

Увидев, какая судьба постигла жерму, на двух остальных мелких судах поняли, что им не укрыться от пушек корвета. Было также очевидно, что, обратившись в бегство, они не смогут ускользнуть от быстроходного корабля.

Поэтому капитан бригантины принял единственно правильное решение для спасения своих людей. Он дал сигнал собраться всем вместе. Через несколько минут пираты уже оказались на борту бригантины, спешно покинув мистику и жерму, которые тут же взорвались.

Команда бригантины, получившая благодаря этому подкрепление человек в сто, оказалась в более благоприятных условиях для принятия абордажного боя, если бы ей не удалось уйти.

Но хотя ее экипаж и равнялся теперь по численности экипажу корвета, лучшим выходом для нее все же было бегство. Поэтому капитан бригантины без колебаний решил воспользоваться быстроходностью судна, чтобы укрыться у турецкого берега. Там она могла бы искусно спрятаться между прибрежными скалами, и корвету навряд ли удалось бы ее там обнаружить и настичь.

Ветер заметно крепчал. Однако на бригантине поставили все паруса, вплоть до трюмселя, и, рискуя сломать свой рангоут, она начала удаляться от «Сифанты».