Я проводила лето в Дейе, на Мальорке, вблизи того монастыря, в котором останавливались Жорж Санд и Шопен. Спозаранку, каждое утро, взобравшись на низкорослых осликов, отправлялись мы в трудный изнурительный путь с гор к морю. Целый час по тропинкам, покрытым красной скользкой глиной, среди скал, среди предательски срывающихся из-под ног камней, мимо серебристых оливковых рощиц, а потом — море и прижавшиеся к подножию гор рыбацкие поселки.

И каждый день спускалась я к притаившейся в скалах пещере, где море превращалось в тихую круглую заводь такой прозрачности, что, лежа на животе, можно было различать в толще воды коралловые выступы и причудливые морские растения.

Странную историю рассказали рыбаки об этом месте.

Женщины Мальорки были истовыми католичками, строгими, набожными, недоступными. Купались они в длинных купальных юбках и традиционных черных чулках. А для многих из них морские купания вообще считались делом, достойным лишь бесстыжих европеянок, наезжавших сюда каждое лето. Современные купальные костюмы, чужеземное бесстыдство осуждали и рыбаки. Женщины с континента, считали рыбаки, только и ждут случая, чтобы быстрехонько скинуть с себя все и валяться голышом на солнце, ровно язычницы какие. Неодобрительно смотрели рыбаки и на американскую моду — совместные ночные купания.

Несколько лет тому назад, в один прекрасный вечер, по берегу моря прогуливалась восемнадцатилетняя девушка, дочь местного рыбака. Шла она по самому урезу, прыгала с камня на камень, иногда оступалась в воду, и ее белое платье, намокнув, плотно облегало ее фигуру. Она любовалась лунными бликами на море, увертывалась от какой-нибудь резвой волны, застывала в задумчивости и шла дальше. Так она набрела на тихую бухточку в скалах и увидела, что там кто-то плещется. Она могла различить только голову да показывающуюся иногда из воды руку — пловец был довольно далеко от нес. И тут она услышала, как ее позвали: «Иди сюда, поплаваем. Это чудесно!» Голос звучал легко, беспечно. Испанская речь с легким иностранным акцентом: «Давай, Мария!» Ах, вот как, ее, оказывается, знают! Это, должно быть, кто-то из молодых американок, весь день проводящих на море.

— А вы кто? — крикнула она голосу.

— Я Эвелин, — отвечали ей. — Иди же, поплавай со мной!

Это было великое искушение. Так легко сбросить с себя длинное платье и остаться только в легкой коротенькой сорочке! Мария посмотрела вокруг. Ни души не было видно, море спокойно мерцало под луной. Впервые ей стала понятна страсть американок к ночному купанию. Она стянула через голову платье и немного помедлила: точеная фигура, высокая грудь, длинные ноги. Под черными густыми волосами лицо ее казалось бледным, темно-зеленые глаза были темнее морской воды. Мария знала, что она хорошо плавает, лучше, чем кто бы то ни было на всем острове. И, скользнув в воду, широкими и легкими гребками она поплыла к зовущему ее голосу.