1963 года. В наше посольство вошел молодой, лет 30, генерал, который с серьезной миной на хорошем русском языке доложил: «Товарищ генерал! ВАТ ОАР Гамаль Сейф Насер прибыл в Ваше распоряжение». Понимая шутку, я заметил, что рад встретить в Стокгольме земляка, да еще из ОАР. Оказалось — этот араб почти два года учился в нашей Военно-воздушной академии в Монино. На мой вопрос, не является ли он родственником президенту, Насер отвечал: «Почти нет, очень дальним». Про себя я оценил его скромность, но понял, почему он проявил свои воинские таланты в 30 лет. Полагая, что о таком человеке в Центре должны быть подробные данные, я запросил на Насера характеристику за время его обучения в СССР. Каково же было мое удивление, когда через месяц мы получили лаконичное сообщение: «Насер нам не известен». Как плохо мы знаем наших друзей. Может быть, поэтому они часто становятся нашими врагами.
Все проезжающие через Швецию военнослужащие армий социалистических стран считали обычно своим долгом нанести визит советскому ВАТ, и по заведенному у нас неписаному правилу их нужно было встречать хотя и скромно, но с возлиянием и соответствующей закуской. Досадно, но средств на такие частные приемы не отпускали, и их приходилось проводить за свой счет. Парадоксально, но оплата завтрака с американским представителем безоговорочно утверждалась финансистами. Если же расходы были произведены на встречу с польским ВАТ или румынским генералом, возвращавшимся из Лондона на родину через Стокгольм, их нужно было оплачивать из своего денежного содержания.
В порядке изучения страны и ее инфраструктуры всему оперативному составу аппарата ВАТ приходилось много путешествовать, совершая иногда многодневные экскурсии. Понятно, что местная контрразведка отлично знала, чем вызывалась такая охота к перемене мест, но тем не менее каждый выезд нужно было как-то легендировать: посещением архитектурных памятников в Гетеборге и Мальме, ознакомлением со старейшим в Европе Упсальским университетом, наблюдением за зимними спортивными соревнованиями в Кируне, изучением выставки «Все для моря» в Гельсингборге и т.д. К каждому такому турне нужно было тщательно готовиться и составлять подробный план заездов по маршруту с тем, чтобы не открывать давно известное и не пропустить новое. При этом нужно было всегда иметь в виду постоянную работу под контролем наружного наблюдения шведской контрразведки, бдительно следившей за всеми нашими страноведческими устремлениями.
Шведы разрешали свободное передвижение почти всюду. Запрет был наложен в основном на северную и северо-восточную область страны, где имелись укрепленные районы. Существует историческая байка, будто бы Бисмарк смеялся два раза в жизни: первый — когда ему сообщили о кончине его тещи, а второй — прослушав доклад о шведской крепости не то Крипсхольм, не то Шипсхольм. Шведы, очевидно, не хотели, чтобы над другими их укреплениями смеялся еще кто-либо, и не пускали на север иностранцев вообще и нас в особенности.
В многочисленных поездках в самых разнообразных направлениях можно было, помимо вопросов собственно инфраструктуры, заметить ряд любопытных мелочей.
Жизненный стандарт среднего шведа во всей стране примерно одинаков. За Полярным кругом в Хапаранде обилие продуктов и предметов широкого потребления, равно как и цены на них примерно те же, что и в Стокгольме. Тот же сервис в жилье, обслуживании, те же добротные, правда, не очень широкие, дороги. Исключение, пожалуй, составляют на севере кочевники лопари, которые вынуждены бродить по тундре со своими громадными стадами оленей, не пользуясь в полном объеме всеми благами цивилизации. Но и в их быт проникает наука, техника. В ярангах можно увидеть изделия из нейлона, транзисторные приемники. Дети их учатся в средних школах, находящихся в крупных населенных пунктах, откорм оленьего поголовья проводится под контролем ветеринаров, для связи между кочевьями используется радио, лопари управляют автомобилями, вездеходами.
Обращает на себя внимание развитое чувство собственного достоинства шведов, отсутствие низкопоклонства перед заграничным, стремление видеть во всем шведском образец совершенства. Будь то внешняя политика или уровень жизни, государственное устройство или техника. Шведское все должно быть самым лучшим. Гостеприимство шведа не граничит с самопожертвованием. В любом виде обслуживания он попытается сохранить принцип наибольшего благоприятствования для своего гражданина. Касается ли это пользования гостиницами, ресторанами, даже во время официальных церемоний опоздавший иностранец, даже если он и дипломат, будет довольствоваться тем местом, которое останется не занятым шведами.
При поездках по стране не могло также не броситься в глаза то обстоятельство, что этот маленький народ, на который никто пока не покушается, упорно и во всем готовится к обороне. Свидетельством того являются и полевые аэродромы для реактивной авиации, распаханные под пшеницу, но в любое время могущие быть покрытыми стальными сборными полосами для взлета и посадки, и посадочные полосы на автострадах, и бетонированные площадки в лесах для маскировки и рассредоточения самолетов. Широкая сеть радиорелейных линий, значительно превосходящих потребности мирного времени, подземные склады, убежища, командные пункты — все это предусмотрено на случай войны, развертывания армии, сохранения материальных ценностей и людей.
Рейсовые и городские автобусы, троллейбусы имеют прочно задраенные задние двери на случай возможного переоборудования этих транспортных средств в санитарные. У транспортных самолетов посадочные люки открываются внутрь салона, что обеспечивает возможность использования их для десантирования парашютистов без каких-либо дополнительных работ по переоборудованию.
Разносторонняя подготовка военных специалистов в хемверне, разветвленная система гражданской обороны значительно дополняют численно небольшие кадровые вооруженные силы и с учетом их современного авиационного, бронетанкового и артиллерийского вооружения дают основания оценивать Швецию как страну с высокой боевой готовностью.
В процессе текущей работы по изучению страны, ее армии, вероятных противников по НАТО приходилось зачастую сталкиваться с непредвиденными неприятностями и хлопотами. Так, в июле 1962 года рано утром меня пригласил в штаб обороны начальник КЭ контр-адмирал Хеннинг и сообщил, что ночью, без предупреждения к берегам острова Готланд подошел вспомогательный корабль советских ВМС водоизмещением 300 тонн. Командир корабля лейтенант Плешкис попросил у шведских властей политического убежища. Команда корабля не сходит на берег и не покидает территориальные воды, отказываясь вместе с тем допустить на борт представителей шведских властей. Хеннинг потребовал срочного вывода корабля-нарушителя в нейтральные воды и наказания виновных, в противном случае он грозил приказать находившемуся неподалеку эсминцу шведских ВМС силой отбуксировать наш корабль в открытое море. Только после моих настоятельных разъяснений, что в данном случае, очевидно, имеет место не преднамеренное нарушение границ Швеции, а бедствие, поскольку после дезертирства преступника- лейтенанта команда осталась без навигационных средств. Очевидно, по решению министра обороны Андерсона шведские военные власти выделили в мое распоряжение самолет для полета к месту происшествия, офицера связи с указаниями к местным властям (и для наблюдения за нами). Для принятия на месте должных мер мною был командирован на Готланд капитан 3 ранга Л.Н.Коновалов. Он имел опыт вождения малых кораблей и по моей команде должен был перегнать «интуриста» на ближайшую нашу базу в Лиепая. Ответ на наше срочное донесение об этом чрезвычайном происшествии в Штаб ВМФ СССР был получен лишь на вторые сутки. Коновалову было разрешено довести корабль до ближайшего советского порта. Для встречи его в море был выслан эсминец. Несложная процедура перегона баржи оказалась далеко не простой. Изменник командир испортил компас и уничтожил навигационные карты, так что без шведской помощи выйти из шхерного района Коновалов так или иначе не смог. В открытое море его вывело шведское вспомогательное судно, после чего без происшествий в установленном пункте состоялось рандеву с эсминцем.
Перебежчику Плешкису шведы предоставили политическое убежище. Он оказался литовским националистом, врагом Советского Союза, да еще вдобавок этот «идейный» враг советской власти имел в Лиепая до полудюжины женщин с детьми от него. Все попытки консульских работников нашего посольства убедить изменника вернуться на родину ни к чему не привели. Вскоре его забрали к себе американцы: они подбирали таких изменников и использовали их в разведывательных подразделениях войск специального назначения.
Характерно, что все матросы угнанного корабля были в свое время разжалованы командованием за различные мелкие проступки, и, как ни странно, они оказались настоящими патриотами, с гневом отвергшими попытки собравшихся к месту происшествия русских эмигрантов — членов НТС склонить их к
