расхищаться его же властителями, превращаясь в сырьевой придаток западного мира.
Брежнев был поставлен у руля государства примерно так же, как в 1613 году Михаил, первый из Романовых: никто из близкого окружения не воспринимал Брежнева всерьез, никто не думал, что он надолго задержится в вождях. Все чиновники просто хотели при нем наконец-то свободно вздохнуть, расслабиться и наверстать упущенное при Сталине и Хрущеве. Что же касается живучести и устойчивости нового советского лидера, его приближенные ошиблись, он правил затем аж 18 лет, но все же их выбор оказался верным, поскольку Брежнев по своей натуре был безудержным жизнелюбом, можно сказать, коммунистом-эпикурейцем. Как и его предшественники на этом посту, он ни образованием, ни воспитанием не блистал. Один из тех, кто писал ему речи, человек крестьянского происхождения, охарактеризовал мне его так: «У нас в деревне от таких спички прятали». Но при этом Брежнев оказался гроссмейстером партийных интриг.
Брежнев очень любил выпить. Это четко отметил лечивший его немецкий кардиохирург Шмидт-Фойгт: «Он был пьяницей и принимал слишком много транквилизаторов». При нем, что вполне естественно, застолья стали кульминацией разгульной придворной жизни, бесконечных празднеств, юбилейных дат и взаимных награждений. Весьма показательно, что пьяницами были его брат, сын и дочь.
С каждым годом охота занимала у Брежнева и его придворных все больше и больше времени. Кстати, это не чисто партийная забава (охота пополам с водкой). Ее большевистское руководство переняло у дворян, уничтоженных ими в 1917 году. Это развлечение высшей советской элиты скрывалось от простых смертных так же тщательно, как самые главные государственные секреты. Как-то один из участников охоты, работник ЦК партии, проболтался о кое-каких, весьма безобидных, подробностях такой охоты. Когда об этом узнало руководство, его тут же освободили от работы в ЦК.
Водка при брежневской охоте играла не меньшую роль, чем выстрелы, которые, в случае удачи, тут же отмечали стопкой. Впрочем, у вождей бывали и еще более оригинальные застолья! Например, они во время парадов и демонстраций, проходивших на Красной площади, исчезали по очереди с трибуны Мавзолея и выпивали прямо у богатого стола в ленинской усыпальнице.
В качестве корреспондента «Огонька» я много раз имел возможность наблюдать за Брежневым и его ближайшим окружением. Такое близкое общение позволяло судить о многом. Если Сталин упивался властью, как вампир, то Брежнев был ею приятно убаюкан, жил в свое удовольствие и давал жить другим... Такое вот воспоминание...
Лето 1979 года. В Вене только что закончилась встреча Брежнева с американским президентом Картером. Она оказалась удачной. При подписании ее документов наш вождь на радостях даже облобызал Картера. Я находился в трех-четырех метрах от них и видел, насколько американский лидер был ошеломлен при этом. На Западе к такому бурному проявлению мужских эмоций на людях не привыкли.
Из Вены мы вылетели в Москву в прекрасном расположении духа. В одном самолете поместилась охрана Брежнева, свободная от дежурства, и все наши журналисты. Стюардессы суетились вокруг нас. Особенным успехом пользовался прекрасный коньяк. В конце концов они устали разливать его по рюмкам и фужерам и стали раздавать по рядам бутылки. Мы прилетели в правительственный аэропорт Внуково-2, поэтому моя жена ждала меня в редакционной машине прямо на летном поле у трапа самолета. Она до сих пор вспоминает, как долго и весьма причудливо мы выбирались из самолета и спускались по трапу.
...Во время визита Брежнева в Индию я столкнулся с одним из сотрудников ЦК, моим школьным однокашником Ж., он писал вождям их речи и важные документы. Зашел у нас с Ж. разговор о книгах, но он оборвал его: «Я уже много лет подряд читаю только самого себя!» Для уровня Брежнева этого было вполне достаточно. В последний день нашего визита я зашел в номер к Ж. часа за два до отлета. И хорошо сделал! Он был один и мертвецки пьян, ничего не соображал. Я сгреб в чемодан его вещи, позвал на помощь двух его коллег. Мы загрузили его в машину, потом – в самолет. Оказалось, что для него такое происшествие было нормой. Через какое-то время я повстречался с ним в ресторане на банкете у одного из наших общих друзей. Когда я собирался уходить, хозяин стола упросил меня забрать с собой Ж., который по своему обыкновению был в стельку пьян. Оказалось, что он жил недалеко от меня. Чтобы не сдавать его родным в таком виде, я завез Ж. к себе, надеясь привести в чувство. А он для начала зачем-то опрокинул у меня уже накрытый стол... При Брежневе он работал долго и был на хорошем счету.
Как-то в брежневские времена я побывал в Праге и зашел там к приятелю в редакцию журнала «Проблемы мира и социализма». В то время это был центр международного коммунистического движения, можно сказать, осколок бывшего Коминтерна. Больше всего меня поразило то, как все там сильно пили, начиная с главного редактора, сотрудника ЦК партии, разумеется.
В последние годы своей жизни Брежнев окончательно развалился, стал буквально безнадежным инвалидом. На него было страшно смотреть, особенно во время иностранных поездок. Впечатление было такое, что он плохо ориентировался в пространстве, не все соображал и не всегда знал, куда ему идти. Зачастую охранники водили его под руки, а на трап самолета просто втаскивали и так же спускали вниз. Во второй половине 70-х годов он перенес первый инсульт и первый инфаркт. Но высшую номенклатуру он вполне устраивал: так сытно, пьяно и вольготно она никогда еще не жила. При таком правителе и таких порядках страна логично подошла к своему закономерному концу. Эпоху брежневского застоя вернее назвать временем ускоренного загнивания недееспособного режима.
В плане нашего разговора можно бесконечно долго писать о нашем плачевном состоянии в ту пору. Для экономии времени и большей убедительности есть смысл привести цитату из монографии, изданной под более чем авторитетным грифом в 1992 году – «Министерство внутренних дел РФ. Научно-исследовательский институт». Итак:
«Необходимо остановиться еще на одной особенности алкогольной ситуации начала 80 -х годов – пьянство на работе. Явление, мало распространенное в нашей стране и в довоенные, и в первые послевоенные годы, в 60–70-е годы приобрело массовый характер. Распитие спиртных напитков в рабочее время, в рабочей обстановке стало обыденным явлением. Пьянство проникло в различные сферы, в том числе в сферу служебных отношений, стало обязательным элементом делового „этикета“. Утвердившаяся повсеместно и на всех уровнях, в том числе и на самом высшем, обстановка одобрительного отношения к потреблению алкоголя, с одной стороны, становилась самостоятельным и очень сильным фактором, способствующим распространению пьянства. С другой стороны, такое отношение придавало алкогольной политике государства двусмысленный характер: реализация планируемых многочисленных мероприятий по борьбе с пьянством и алкоголизмом часто осуществлялась формально, для „галочки“, в то время как практические дела и поведение тех, кто был призван проводить эту политику, входили в полное противоречие с тем, что провозглашалось. Характеристика алкогольной ситуации начала 80-х годов будет не полной, если не отметить такую ее особенность, как всеобщий характер алкогольного потребления. Особенно подверженными алкоголю оказались работники в сфере материального производства...»
Сказано суховато, по-казенному, но верно! И сказано это уже много позже истерической горбачевской кампании против пьянства. То есть не ради пропагандистских целей...
Вот с таким государством и такими вождями мы 70 лет указывали человечеству путь к светлому коммунистическому будущему и даже пытались вести всех к нему, причем не только с помощью убеждения, но и силком. Стоит ли удивляться тому, что сегодня многие наши современники-земляне с подозрением относятся к России и не любят русских, составляющих ее основное население?
О чем писали и говорили
«Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества – патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь».
В. Вернадский. «Дневник». 1941 г.
«За семь десятилетий существования великого государства, именуемого СССР (и мы будем всегда с горечью говорить о его крушении), было семь первых вождей гигантской страны: Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев. Можно историю изучать, скрупулезно анализируя социальные капилляры жизни, духовную пищу людей, политические мифы, которым они молились, тенденции, которые тогда господствовали. Но можно изучать и по-другому: взглянуть на галерею „вождей“... Все они, эти лидеры, совершили роковые просчеты, имеющие глубокие исторические последствия для России... Все “профессиональные революционеры” – партократы, люди одного искусственного паразитического и бюрократического клана».
Д. Волкогонов
«Говоря о России, – писал Чаадаев, – постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, как и другие; на самом деле это совсем не так. Россия – целый особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека, именуется ли он Петром или Иваном, не в этом дело: во всех случаях одинаково это – олицетворение произвола...»
Мы и жили, следуя такой традиции, под Лениным, Сталиным, Хрущевым, Брежневым. Но мы и сегодня не признаемся в том, что влачили унизительное существование. И будто бы специально для нас
