Ермаков повернулся на стук двери. Лицо полковника за последнюю неделю вытянулось, щеки запали, а скулы заострились. Сейчас в потемневших глазах таилась тревога.

Дмитрий вытянулся, Ермаков сказал с видимой неохотой:

– Возникла необходимость вашу подготовку… ускорить. Да что там ускорить, вы приступаете к обучению на пленэре.

Он видел, как радостно вскинулся этот юнец, глаза заблестели. Щенок мокроносый… Ермаков чувствовал себя тем командиром, который под Ленинградом в отчаянии послал юных курсантов-нахимовцев против наступающих фашистских войск. Они все погибли, но наступление фашистских войск не задержали. Или все же чуть задержали?

– Я готов выполнить любое задание, – выпалил Дмитрий.

– Любое, – поморщился Ермаков. – Ну да, любое… Просто сейчас политическая ситуация такова, что мы должны бросать в бой даже необученных… Да-да, это относится к тебе тоже. Будем беречь да накапливать силы – может получиться, что пользоваться ими уже будет не для кого.

– Не для кого?

– Если России не будет… – буркнул Ермаков. – Или вы готовы работать в качестве иностранного наемника?.. То-то. Империя уже держит за горло. Сжать им пальцы не дает мировое мнение. Да не Европа, это уже имперские блюдолизы, а Восток, Индия, Пакистан… Теперь это не колонии, а страны со своим ядерным оружием. Мы тоже пока что еще с ядерным. Словом, бросаем все силы. Даже такие крохотные, как твои.

При этом он оглядел его как муравья. Дмитрий только и нашелся, что прищелкнул каблуками и ответил довольно стандартно:

– Я не подведу.

– Ладно, везунчик ты наш… Я включаю тебя в качестве стажера в одну группу. Рано, конечно, но она почти повторение той, со взятием дачи. Только называющейся иначе…

Что-то в голосе полковника заставило Дмитрия спросить почти шепотом:

– А как?

Ермаков улыбнулся:

– Если скажу, то для тебя сразу отменяется любая увольнительная. Ты не будешь иметь права покидать территорию базы.

– Согласен, – выпалил Дмитрий.

Ермаков кивнул:

– Хорошо отвечаешь. Я не ошибся, когда тогда заглянул к тебе в квартиру. Ты хохол ведь, что такой черный?

– Я смуглый, – поправил Дмитрий. – У нас в роду все такие. Но мы русские. Хотя, может быть, и все хохлы. Та дача, которая называется иначе… зовется гасиендой, да?

Ермаков вскинул брови:

– Ого! Что еще вычислил?

– Вы знаете из моего личного дела, – сказал Дмитрий со счастливо стучащим сердцем, – что я знаю испанский. По виду тоже похож на испанца или латиноса. В новостях краем уха уловил обрывок разговора, что наркобароны снова налаживают крупные поставки кокаина в Россию… Меня зацепило «снова». Значит, один раз им что-то помешало. Возможно, помешаем еще раз?

Ермаков развел руками:

– Ну, в черепе у тебя есть еще и мозги, поздравляю. Прошлый раз… гм… да, в прошлый раз Колумбией правил так называемый мидельинский картель. Это было настолько мощное мафиозное государство, что все правительства Латинской Америки ничего не могли с ним сделать. Даже с помощью всех коммандос и спецназов США, Англии, Израиля и прочих всяких шведов. Но когда этот картель попробовал наладить поставки в Россию, то нам понадобилась всего неделя срока и отряд моих чижиков. Как-нибудь расскажу, как мы с ними разделались… причем так, что картель перестал существовать вовсе!.. но сейчас освежи свой испанский «а-ля Колумбия», а завтра с утра начнешь знакомиться со снаряжением.

– Что-то особое?

– Просто приспособленное для работы в тропических лесах. Можешь идти!

Дмитрий повернулся, чтобы идти, как вдруг его догнал задумчивый голос полковника:

– Да, кстати…

Дмитрий повернулся, вытянулся: