Ермаков перешел на упругий шаг профессионального военного. За квартал до зданий тюрьмы стояло двойное оцепление. Навстречу выбежал молоденький лейтенант, а еще двое уверенных в себе парней взяли Ермакова на прицел.

– Стоять! – крикнул лейтенант нервно. – Не двигаться!

Ермаков остановился, в глазах недоумение и быстро разгорающаяся злость:

– Что случилось?

Его знаки различия полковника блестели в свете прожекторов. Лейтенант быстро козырнул:

– Простите, но за квартал отсюда… видите вон там южнее дым?.. только что был настоящий бой. Видите, сколько крови на асфальте? Позвольте ваши документы, сэр?

– Бой? – переспросил Ермаков гневно. – Они что, с ума посходили?.. Это «Знамя Магомета» или еще какая-то хренотень?

– Неизвестно, сэр.

Ермаков подал документы, в черепе застучали предостерегающие молоточки. Что-то слишком велик грузовичок маячит в сторонке. Документы в порядке, но если заподозрят и вздумают сделать полный анализ его отпечатков, слюны и крови, как теперь вводится для доступа к особо охраняемым объектам…

– Вы присутствовали?

Лейтенант ответил виновато, не отрывая глаз от его документов:

– Увы, сэр…

– Но террористы убиты? – продолжал настаивать Ермаков, он все время повышал голос, нетерпеливо оглядывался.

– Ушли, сэр. Странно, что вы не слышали. Это было передано даже по обычному радио.

Ермаков сказал, все больше повышая голос, подпустив раздражения:

– Если бы я добирался на своем служебном автомобиле! Но там орущая толпа этих панков, коммунистов и ниггеров запрудила всю улицу. А, черт, уже восемь?.. Быстрее открывайте, иначе я из-за тех сволочей еще и работу потеряю!

Лейтенант оторвал взгляд от документов, он явно колебался. Ермаков ощутил, как зависло все в зыбком равновесии, когда малейшая песчинка может потянуть чашу весов вниз.

Он сказал себе, что он – офицер при исполнении обязанностей, опоздал из-за этих проклятых панков, рассержен, но еще больше испуган, что взгреют за опоздание, только не хочет выказывать свой испуг перед простым лейтенантом… и с этими мыслями он взглянул в лицо младшего офицера.

Тот чуть улыбнулся краешком губ, отдал документы, козырнул и кивнул в сторону ограждения. Один из солдат отодвинул для полковника секцию, а когда Ермаков прошел вокруг оцепления, снова застыл и встал ноги на ширину плеч, ладони на автомате, а ствол угрожающе нацелен на проход между домами.

Ермаков на ходу быстро оглядел здания, третье справа второе по высоте и, главное, вплотную подходит к периметру тюрьмы. В вестибюле двое важных коротышек спесиво толкуют о курсе иены, огонек мигал, лифт двигался вниз с неспешностью тонущего «Титаника».

Наконец дверь распахнулась, он вошел вслед за чиновниками, они на него не смотрели, как и он на них, в лифтах это неприлично, на седьмом этаже вышли оба, а он ткнул в самую верхнюю кнопку.

Роскошный лифт полз едва-едва, а когда дверь наконец распахнулась, Ермаков заставил себя выйти спокойно и уверенно, с деловой задумчивостью на лице. Никого, в обе стороны коридор пуст. Мелькнула вдали юбка на длинных ногах, исчезла. Ермаков в мгновение ока метнулся к лестнице, железная дверь, но заперта на висячий замок, такой допотопный и огромно-амбарный, что повеяло родным Урюпинском, а в воздухе запахло свежим навозом.

На замок потратил шесть секунд, выскочил на крышу с опозданием в полминуты. К счастью, зевак нет, небо в тучах, на крыше солярий и сложенные стопкой легкие кресла, за невысокой решетчатой оградкой виднеются крыши домов.

Дверь за собой запер накрепко, а распахнуть чемодан и собрать из составляющих линемет – еще пятнадцать секунд. Он поднял ствол к плечу, быстро повел стволом, отыскивая цель. Здания казались совсем близко, усиленная оптика показывала каждую выбоинку на кирпичах.

Торопливо повернув трубу еще на три градуса, он поймал в прицел крышу здания, парапет, нажал на спусковой крючок. В плечо толкнуло, ракета вырвалась, почти не оставляя дымного следа, но глаза Ермакова с тревогой следили за шнуром, что разматывался бешено, ракета шла едва ли не зигзагами, тяжесть тонкого шнура пыталась отклонить ракету от курса, а в ракетах такого класса навигационные приборы для корректировки курса не предусмотрены…

Ракета шла по ниспадающей дуге, его сердце болезненно сжалось. По расчетам, должна бы пролететь на треть больше, к тому же отклонение от курса чересчур велико…

Замерев, он видел, как, одолев огромное пространство широкого двора, ракета ударилась о верхушку парапета, подпрыгнула… упала по ту сторону. Он поспешно ухватил веревку, быстро перебрал руками, натянулось. Он дернул пару раз, быстро зацепил роликовый зажим, торопливо перебросил ноги через решетку.

На миг сердце сжалось от ужаса. Ноги повисли над бездной, а вымощенная булыжником площадь в четырнадцати этажах внизу… но, стиснув зубы, ухватился за петли и с силой оттолкнулся от решетки. Ветер засвистел в ушах, веревка прогнулась, тоже сильнее, чем рассчитывал, потому не тормозил, страшась, что не хватит амплитуды: хотя крыша тюрьмы на два этажа ниже, но веревка прогнулась под его весом на три…

Его несло с огромной скоростью, снова едва удержался от желания чуть притормозить, при такой скорости его если не расшибет в лепешку, то переломает все кости, потом движение начало замедляться, он смотрел на приближающуюся стену, и новый страх охватил с головы до ног: а вдруг не дотянет, тогда его