Так они же все под кайфом, подумал он со страхом. Не бригада слесарей в подсобке, а все эти существа на улице! И в кафе, барах, ресторанах, забегаловках, на лавочках… Кто заложил за воротник их мартини, кто накурился травки или укололся, но все эти люди мощно излучают пьяненькое довольство, сытость!
Теперь по коже предостерегающе покалывало, словно кто-то невидимый проводил по голому телу сосновой веткой. Атмосфера сытости и довольства облекала, проникала в поры, пыталась добраться до внутренних механизмов, а его защитные механизмы били тревогу.
Вся страна на игле, мелькнула паническая мысль. И уже не сорвется. Они все ловят кайф, до них не достучаться. Эти все сытые и довольные морды, эти чистенькие и ухоженные римляне… то бишь юсовцы, они не понимают, что уже умирают.
Но, сказал себе зло, чтобы от трупа не заразились все – а уже половину мира заразили! – Империю надо разрушить и похоронить как можно скорее.
– Я пришел, – прошептал он одними губами. – Я пришел, проклятая Империя!.. За голодных детей, за матерей, что бросались с балконов…
Глава 4
Впереди наметилась новая стайка девчонок. Все гибкие, раскованные, с короткими стрижками. С ними двое парней, как для контраста – с длинными поповскими гривами, девчонок больше, посматривают по сторонам, одна с ожиданием повернулась в сторону Дмитрия. Он тут же как вкопанный застыл возле газетного киоска. Порнуха, порнуха, секс, грязное белье поп-звезды… Киоскер с любопытством всмотрелся в широкого в плечах молодого парня:
– Газету?.. У меня есть все. А также крек, манза, игунка…
Дмитрий покачал головой:
– Нет, мне бы что-нибудь из газет по сельскому хозяйству.
Киоскер удивился:
– Ты что? Рухнутый? Да я тебе за полцены кокаину отсыплю, только не занимайся дурью.
– Не-а, – сказал Дмитрий. – Батя прибьет, если не принесу чего-нибудь по коровам.
Киоскер ухмыльнулся:
– А-а-а… Ну, у вас в Техасе стариков все еще уважают. Лады, у меня тут что-то есть и по жизни фермеров… Нет, это где они коров трахают… Это – кобыл… Не надо? Ладно-ладно, твой старик этого не поймет. А это как фермеры трахают свиней… Гм, а это где собак… Ага, вот оно! Гм, не совсем, здесь собаки и всякое зверье трахает фермеров… Слушай, ты вернись на квартал. Там на углу книжный магазин. У них есть отдел из самых серьезных газет. Ты из немцев?
– Дед был немцем, – сообщил Дмитрий. – А что?
– Да акцент сохранился, – улыбнулся парень доброжелательно. – Да и внешность у тебя… Хоть сейчас снимай мерки истинного арийца!
Магазин на углу был в самом деле книжный, но Дмитрий сперва увидел только стеллажи с презервативами и разными приспособлениями, да еще в таком количестве, словно во всей Америке остались одни импотенты, затем пошли нескончаемые полки с порнухой…
Журнал, с глянцевой обложки которого смотрели коровы, отыскал едва ли не в мусорной корзине. Молоденькая продавщица смотрела сочувствующе. Дмитрий уже на улице запоздало подумал, что дурочка могла понять как-то иначе, у имперцев вообще мозги по-другому повернуты, но черт с нею…
Когда он вернулся, в номере Ермакова находились только Валентин и Макс. Пахло вином, жареным мясом, острыми специями. Постель измята, стол сдвинут, от матовой поверхности пахло дешевыми духами и женской задницей.
Макс кивнул Дмитрию, взял один из журналов и тут же ушел. От него пахло вином, а когда вышел в коридор, сразу же двинулся к своему номеру, сильно пошатываясь и напевая про веселого ковбоя и печальную Мэри.
Ермаков и Валентин, тоже с раскрасневшимися потными рожами, беседовали, как понял Дмитрий, о высоком: судьбах мира, цивилизации. У него тоже всегда выплывали почему-то именно эти темы, когда уровень гормонов в крови резко опускался.
– Планета, – говорил Ермаков лениво, – перегружена деятельностью придурка, которым является человек. Сейчас на планете их… да ладно, нас – восемь миллиардов! А по расчетам специалистов… хоть американских, хоть российских, хоть индийских, – планета в состоянии выдержать без вреда для себя не больше двух миллиардов. Да и то при условии сохранения экологии и прочих навязших в зубах лозунгов: ведь человек с каждым годом гадит все больше и ядовитее.
– Двух, – усмехнулся Валентин. Он взял из рук Дмитрия журналы, швырнул их на середину стола обложками вверх. – И полтора прокормить будет непросто… У меня диссертация на эту тему. Закрытая, правда.
Дмитрий тихонько присел в сторонке. Ермаков сидел в классической позе отдыхающего бизнесмена, красиво закинул ногу на ногу, так что стопа лежит на колене, отчего вид и отдыхающий и демонстрирующий, что суставы еще гнутся, что хозяин этих суставов регулярно занимается спортом.
– Впереди очень непопулярные решения, – сказал он, морщась. – Когда провозгласили гордый лозунг, что любая человеческая жизнь – священна, никто не предполагал, в какую страшную ловушку мы, все человечество, попали! Если раньше умирали от любой болезни, то сейчас медицина спасает любых уродов, идиотов, неизлечимо больных… а они, в свою очередь, плодятся как тараканы.
– Ну уж…
– А что им еще делать, – возразил Валентин, – как не плодиться? На работу не берут, но социальное пособие у них побольше, чем у нас с вами зарплата вместе с нашими семьями. Вот и трахаются, ведь это, как говорят классики, от ума не зависит. Скорее наоборот. От идиотов детей больше разводится, чем от академиков. Мало того что дебилы отнимают наши деньги… да-да, бюджет у нас с ними один!.. они плодятся, и на их ублюдков тоже уходят наши с вами деньги. Те деньги, которые недополучают наши дети, чтобы учиться в современных классах. Сейчас врачи вопят: каждый шестой – дебил, каждый одиннадцатый – полный идиот. Это значит, что вот-вот произойдет то страшное увеличение на полпроцента, которого все
