раскаленную и непрерывно продуваемую мехами печь. Потом долго ждут, пока печь остынет. Горшок вынимают и разбивают. Наконец Людота приносит жертву и вынимает драгоценные слитки металла, из которого уже можно ковать настоящие мечи!

Владимир замечал, что старый коваль иногда по нескольку дней постится, ходит с отрешенным взором, лицом становится светел, но в глазах появляется грозное веселье. В кузне сжигались пахучие травы, развешивались обереги. Людота, встав обязательно до восхода солнца, призывал на помощь Сварога, бога-коваля, повязывал волосы кожаным ремешком, надевал на голое тело передник из толстой кожи и возжигал горн.

Но даже из этого металла можно было делать лишь простой меч. Подручные ковали такие из мягкого металла, Людота лишь приваривал стальные прутья по краям. Зато харалужный меч ковался из ряда слоев стали и железа. Равномерно проковывался, сваривая слои, потом перегибался и проковывался заново. Владимир только раз досмотрел до конца, он насчитал шестнадцать перегибов! Он не дышал и не шевелился, потому что, если Людота отвлечется хоть на миг, будет испорчен труд десятка лет!

Даже Святослав, а до него Игорь и Олег не решились бы отвлечь Людоту от священного действа. Олег так вовсе распорядился в такие дни ставить охрану, дабы никто не посмел испортить благородный меч.

Еще видел Владимир, как бережно Людота шлифовал такой вот харалужный меч из уклад-железа. Шлифовальных камней у Людоты Владимир насчитал восемнадцать, от грубых до нежнейших, как шелк.

Обмотав клинок чистой тряпицей, оставив только участок в ладонь, Людота шлифовал, смачивал, снова шлифовал.

После шлифовки раскаленную полосу погружают в растопленное сало. Затем снова нагревают и дают медленно остыть над тлеющими угольями. Верно закаленный меч имеет зеленый цвет у рукояти, фиолетовый, как небо вечером, в середке клинка, синий на конце, а края лезвия должны быть желтыми, как горящее солнце!

Теперь еще раз шлифовка и окончательная заточка. Поворачивая клинок под разными углами к свету, видишь узор харалуга. Если узор в виде ветвистых молний, то меч оценивается в груду серебра на другой чаше весов!

Дважды Владимир видел, как изготавливают особый меч-кладенец. Когда у Людоты получался особенно удачный меч, к нему в кузницу приводили пленного раба. Выбирали молодых, яростных, взятых в жарком бою. Людота бестрепетно погружал раскаленное лезвие в тело кричащего в смертной муке человека, пока меч не скрывался по самую рукоять. Душа воина переходила в меч, тот становился одушевленным, получал имя. Такой меч был непобедим, он прошибал любые щиты и доспехи. Стоил меч в два раза больше, чем помещалось золота на другой чаше весов.

Первый свой меч-кладенец Людота сделал для великого князя Олега, чья жизнь всегда была окружена тайной. Он был князь-волхв, умел оборачиваться волком и птицей, а в походе на Царьград заставил корабли идти под парусами по земле. Никто не зрел его смерти, а курганов над его могилой показывают сразу три: в Киеве, Ладоге и Урюпинске. Никто не ведает и куда делся его волшебный меч-кладенец…

Но даже простые мечи с именным клеймом Людоты были великой ценностью. Великий князь их забирал в свою сокровищницу, награждал ими только самых знатных и отличившихся бояр и воевод… Их носили еще более гордо, чем золотые гривны на шее или диаманты в серьгах.

Владимир спросил трепетно:

– Дедушка, почему росские мечи прямы и обоюдоостры, а хазарские с одним лезвием и чуть скривлены? А печенежские сабли вовсе кривые?

Людота погладил его по голове. Ладонь старика была тяжела и шероховата, как кора дерева.

– Меч – символ Руси. Он прям и честен. Сабля же гибка и коварна. В Диком Поле с саблей сподручнее…

– Тогда наши богатыри уступят ворогам?

Людота усмехнулся:

– Это здесь они с мечами, а в Диком Поле берутся за сабли. Сабля быстрее, легче. Пока юркого печенега мечом достанешь, он тебя саблей иссечет… Если доспех, конечно, не защитит. Мы, кузнецы киевские, сабли тоже куем. Посмотри вон на те заготовки! Это викинга или германца можно сразить только мечом или секирой, столько на них железа толстого. Потому меч и есть главное наше оружие, хотя сабли куем тоже добрые…

– А я думал…

– Сабли тоже бывают разные, – пояснил Людота с усмешкой. – Будешь на верхнем поверхе, посмотри на восточную сторону. Там есть две сабли, или кривые мечи, не всякий их поднимет даже обеими руками. Клинок в три локтя, рукоять в локоть. Такими саблями дрались супротив всадников на верблюдах. Рубили противника вместе с их горбатыми конями!

Глаза Владимира блестели. Он всегда смотрел на оружие жадно, ибо у кого в руках меч, тот и властелин над тем, у кого нет. Взяв в руки хотя бы палку, уже чувствуешь себя сильнее. Спина выпрямляется, а если в ладони оказывается рукоять топора, то и взгляд становится прямым и гордым. А если меч… а мечи носят только князья и старшие дружинники, в то время как оружие простых воинов – топоры, палицы, рогатины…

– Когда-нибудь, – сказал он дрожащим голоском, – я получу право носить твой меч!

Людота ласково коснулся его детской головки. Глаза мальчика смотрели умно и преданно.

– Получишь, – согласился он. – Но жизнь не всегда соглашается отдать то, что от нее хочешь.

Добрыня выслушал великую княгиню, поклонился:

– Я все у ромеев вызнаю. Не беспокойся, матушка. Наши послы у ромеев бывают не часто, нас боятся и потому примут с почестями. Я уже бывал в Царьграде, матушка. И слом, и лазутчиком, мне многое там знакомо. А деньги да подарки открывают в продажном Царьграде любые двери. Там все прогнило, матушка. Это у германцев бывало трудно. У них все на чести! Да печенеги в толк не возьмут, как это слово можно нарушить. А ромеи за серебряную монету мать родную продадут…