вирия смотреть на великий бой сил Добра и Зла… мы на стороне Добра, да?.. и мир вздрогнет в Рагнареке, Армагеддоне, калпе, кряке…
Волк в задумчивости поскреб лапой за ухом. С низкого неба к солнцу устремились злые темные тучи, начали пожирать, но алый краешек еще освещал могучую фигуру лесного зверя, я видел, как блестит здоровая шерсть, а в раскрытой пасти лопаются пузырьки слюны.
Чувствуя, что гордость не позволяет волку раскрыть пасть шире, я поинтересовался:
– Союзников? Я в этом мире никого не знаю.
– Ты герой, – буркнул волк одобрительно, – а герои не ходят, как гуси, стадами.
– Но герои водят войска, – возразил ворон. – Я что-то слышал о Великом Воителе, который водил даже орков… молчу-молчу!.. Может быть, просто непроверенные слухи. Хотя дыма без огня… Я хочу сказать, что это лишь говорит о высоком профессионализме того героя. Профессионал не может ждать, когда придет время защищать Родину или, напротив, Отечество. Так и состариться можно в ожидании боевых наград и красивых мужских шрамов! В наш лес даже доходили смутные слухи о каких-то зергах и протосах… якобы их тоже водил этот Великий и Неустрашимый, но когда не знаю, то молчу-молчу. А что касается союзников, вам стоит только спросить.
Волк сделал вид, что не слышит, а я спросил:
– Скажи, где нам найти союзников?
Голос ворона потеплел, я ведь сказал не «мне», а «нам», проскрипел уже не так покровительственно:
– Во-о-он за тем лесом в лощине накапливается войско.
Волк вскочил, шумно потянул носом. Шерсть встала дыбом, долго нюхал, прорычал:
– Брешешь…
– Я?
– Ты, пернатое. Ничего не чую.
– Зато чую я, – ответил ворон самодовольно. – Мы, вороны, запах добычи чуем нутром! Там собралось около трех тысяч человек, это ж три тысячи мозгов для клевания и шесть тысяч ясных здоровых глаз…
Шерсть на загривке волка медленно опустилась. Я встал во весь рост. Туча злорадно поглотила солнце, но я чувствовал, как последний лучик успел юркнуть мне в грудь и затаился прямо в сердце.
– Враг моего врага, – сказал я громко и мужественно, – мой друг.
– Пока не дойдет до дележа добычи, – каркнул ворон озабоченно. – Правда, тогда уже старый враг будет повержен, зато новый ох как нужон…
Я передвинул пояс, чтобы рукоять молота сама просилась в ладонь. Шаги мои были широкими, волк понесся длинными прыжками. Дерево тряхнуло, тревожно зашумели ветви, явно ленивый ворон для стремительности полета пихнулся так, что едва не переломил ствол.
Из кустов раздался злой окрик:
– Эй, застынь!.. И не хватайся за молот, не хватайся!..
А другой голос, молодой и задорный, добавил озорно:
– Да пусть хватается! У нас свобода… Мы тут уже не одного хватателя зарыли. Даже не зарыли, а так… урыли. И зверье свое придержи, я собак не очень…
Я стоял недвижимо, руки растопырил, показывая открытыми ладони с растопыренными пальцами. За кустами слышался скрип натягиваемых луков, ветерок донес запах пережаренного лука. Из-за кустов поднялся немолодой хмурый мужик, и второй, помоложе, явный кошатник, судя по харе. Я его сразу невзлюбил, ибо если человек не любит собак, то либо вор, либо предатель интересов своего Отечества.
– Я с миром, – сказал я как можно миролюбивее.
Старший с интересом всмотрелся в мое мужественное лицо, исполненное врожденного благородства, возможно, там еще сохранились следы вчерашней схватки, перевел взгляд на молот у пояса:
– Ага, миротворец… То-то вчера в той стороне гремело. Куда идете?
Я взглянул на ворона с укором, вот тебе и дружелюбие:
– Мы ищем союзника. Сами сражаемся с Силами Тьмы.
Второй, который явно затаившийся враг, презрительно фыркнул:
– Это вы-то сражаетесь? Варвар, ощипанная ворона и собачонка?.. Веркран, давай их тут тоже… смотри, какая удобная канавка. Тут же и прикопаем.
Старший явно заколебался, взглянул на небо, поглядел по сторонам, тетивячий скрип за кустами стал мощнее. Тетивы оттянуты до упора, но даже самые сильные пальцы долго держать стрелу в таком положении не смогут. А стоит одному отпустить тетиву, как всех нас утыкают, как гуся дольками чеснока.
– Ладно, – сказал он внезапно. – Вовкулак, отведи их в лагерь.
– Ой, нужно ли?
– Выполняй, – сказал он строже.
– А если они лазутчики?
Он усмехнулся, глядя на нас пристально узкими желтыми глазами:
