во мне даже ту способность, что у меня еще есть. Тогда у меня останется всего две руки, как и у любого другого человека. Мне, пожалуй… — я остановился, так как мне пришло в голову, что в намерения Лррена как раз и входило отобрать у меня эти самые руки…,

Сигарета моя закончилась. Я выплюнул окурок.

— Хотите пить?

— Разумеется, если есть здесь у вас небольшая стопка. Больший вес я не в состоянии поднимать.

Он отыскал для меня небольшой стаканчик и переправил его ко мне на краю сервировочного столика. Я с большим трудом поднял его, а Лорен не сводил с меня глаз, пока я из него пил, а затем ставил его на столик.

Старая приманка — эти фокусы с воображаемой рукой. Вчера я прибегнул к ним, чтобы подцепить девчонку. Сегодня они, до поры до времени, помогали мне сохранить жизнь.

Надо поддерживать интерес Лорена до тех пор, пока…

Где же я все-таки находился? Где?

И вдруг я понял.

— Мы в жилкомплексе «Моника», — сказал я. — Где же еще?

— Я знал, что вы рано или поздно догадаетесь об этом, произнес, — улыбаясь, Лорен. — Но уже слишком поздно. Я своевременно заполучил вас.

— Не будьте таким чертовски самоуверенным. Это моя глупость помогла вам, а не ваша удачливость. Я должен был унюхать возможность такого оборота событий. Оуэн никогда бы не забрался сюда по своей доброй воле. Это вы приказала доставить его сюда.

— Именно так я и поступил. Но к тому времени я уже твердо знал, что он предатель.

— Поэтому вы и обрекли его здесь на гибель. А кто был тем соглядатаем, который каждый день проверял состояние Оуэна? Это был Миллер, заведующий? Уж он-то точно работал на вас. Это он изъял ваши голоснимки и ваших подручных.

— Вы правы, — согласился Лорен, — но проверял не он сам. Я велел одному из своих людей вести непрерывное наблюдение за Дженнисоном с помощью портативной камеры. Мы ее забрали после того, как он умер.

— А затем еще подождали недельку. Красивенько.

— Самым удивительным было то, что я не догадался обо всем этом сразу. Ведь на эти мысли наводила сама атмосфера подобного места… Ну какого рода люди согласятся сами, по доброй воле, жить в комплексе «Моника»? Только те, что стали совершенно никому не нужными, люди, которых уж точно никто никогда не станет разыскивать. Такие люди влачат жалкое существование в своих номерах, пока Лорен проверяет, действительно ли у них нет никого — ни родственников, ни друзей, кто мог бы хватиться их в случае длительного отсутствия. Те, кого отбирали органлеггеры, просто исчезали, а вместе с ними все их имущество и документы, и голоснимки их изымались из памяти компьютера.

— Я пытался организовать доставку трансплантатов в Белт, — сказал Лорен, — при посредничестве вашего приятеля Дженнисона. Затем узнал, что он предает меня. Мне бы очень хотелось узнать, Гамильтон, как далеко зашел он в своем предательстве.

— Достаточно далеко. — ответил я, понимая, что он и сам догадывался об этом. — В наши руки попали детальные планы организации подпольных пунктов по продаже органов в Белте. Но все эти ваши планы были с самого начала обречены на неудачу, Лорен. У белтеров совсем другая психология, иной образ мышления.

— Снимков у него не было?

— Не было. — Мне хотелось, чтобы изменилось выражение его лица.

— Но я уверен в том, что он оставил что-то, — сказал Лорен.

— В противном случае мы сделали бы его донором. Это куда проще. А также и гораздо выгоднее. Мне очень нужны деньги, Гамильтон. Вы хотя бы представляете себе, убыток организации, выпустившей из своих рук донора?

— Примерно миллион, не так ли? Почему же вы пошли на это?

— Он точно должен был оставить что-то. А у нас не было никакой возможности заполучить его бумаги. Все, что нам оставалось — это позаботиться о том, чтобы они не попали в руки наших противников, агентов РУКА.

— О-о! — Вот теперь только я все понял. — Когда кто-нибудь исчезает без следа, даже круглому идиоту сразу приходит в голову, что это дело рук органлеггеров.

— Естественно. Поэтому он не мог просто так исчезнуть, верно? Полиция должна была обратиться в РУКА, а вы — начать поиски.

— Ячейка в камере хранения.

— Что?

— На имя Кубса Форсайта.

— Мне было знакомо это имя, — процедил сквозь зубы Лорен. — Я должен был проверить… Понимаете ли, после того, как мы заставили его пристраститься к электростимуляции, мы пытались, вытаскивая вилку из розетки, заставить его заговорить. Но у нас ничего из этого не получилось. Мы пробовали и так, и этак…

— Я обязательно убью вас, — пообещал я, придав максимум убедительности каждому из произнесенных мною слов.

Лорен наклонил голову набок, нахмурился.

— Все будет как раз наоборот, мистер Гамильтон. Хотите еще сигарету?

— Давайте.

Он переправил ее мне, уже зажженную, с помощью сервировочного столика. Я подхватил ее, подержал несколько секунд в воздухе — как бы из желания лишний раз похвастаться. Мне необходимо было сосредоточить на ней его внимание.

Потому что, если его взгляд будет сосредоточен на сигарете, а я положу ее себе в рот в решающий момент, — я оставлю свою руку свободной, а он этого в первый момент не заметет.

Только вот когда же наступит этот решающий момент? Пока Лорен все еще оставался в кресле. Мне с большим трудом приходилось подавлять в себе страстное желание подозвать его поближе. Но каждый мой шаг в этом направлении только усилит его подозрительность.

Так, который все-таки час? И что делает сейчас Жюли? Я вспомнил один вечер две недели тому назад. Вспомнил ужин на балконе самого высоко расположенного ресторана в Лос-Анджелесе, почти в миле над улицей. Ковер из неоновых огней, который простирался под нами до самого горизонта во всех направлениях. Может быть, она уловит…

Она должна произвести проверку того, что со мною происходит, согласно графику, в девять сорок пять.

— Вы, наверное, были выдающимся астронавтом, — заметил Лорен. — Подумать только: единственный человек во всей Солнечной системе, способный отрегулировать положение антенны, не покидая кабины корабля.

— Для проворота заклинившей антенны требуются более сильные мускулы, чем у моей воображаемой руки.

Значит, ему известно и то, что я могу проникать своей воображаемой рукой сквозь любые оболочки. Если он настолько предусмотрителен…

— Мне следовало оставаться в Белте, — сказал я Лорену. — Жаль, что я не на борту рудодобывающего корабля, вот сейчас, в эту самую минуту. Пределом моих мечтаний в том время были две здоровых руки.

— Жаль. Сейчас их у вас три. А вам не приходило когда-нибудь в голову, что использование экстрасенсорных способностей против людей, не обладающих ими, в общем-то нечестно.

— Что?

— Помните Рафаэля Хейна? — голос Лорена стал взволнованным. Он теперь был явно разъярен и с большим трудом сдерживал свой гнев.

— Разумеется. Мелкий органлеггер из Австралии.