включил прожекторы. Два часа искали и нашли. Подняли сеткой, еле откачали. Как выжил, не знаю. Помню лишь адский холод и темноту. Наверное, так будет в могиле. А рядом ни берега, ни родной души. И я загадал — если выживу, обязательно приеду сюда, чтоб увидеть тебя. И Господа попросил: «Дай, Боже, увидеть мое счастье, а потом забирай, я согласен! Отдаю жизнь за встречу с моей любимой!» — поцеловал Лельку в щеку.

Женщина не отскочила, не оттолкнула, слушала затаив дыхание. Вот так, как теперь, ей никто не говорил о любви.

— Лелька! Ты самая лучшая на свете! И я люблю тебя одну. Ты навсегда останешься моей радостью и звездочкой! Я слепой дурак, что так нелепо потерял тебя. И только теперь понял — не достоин, потому наказан. Я не зову с собой. Именно из-за любви к тебе. Любимых людей не подвергают мукам. А стать женой рыбака — это обречь на долгие, мучительные ожидания. Вернусь я или нет? Этого заранее никто не знает. Даже море не способно ответить верно — все оттого, что слишком переменчив его характер, а путина длится восемь месяцев без единого захода к родному причалу. Кто выдержит это наказание? Конечно, есть рыбацкие жены, какие ждут своих мужей с моря всю жизнь. Но спроси любую, счастлива ли она? И если не соврет, ответит — нет! Потому что море умеет забирать навсегда. Рыбацкие дети растут, редко видя отцов. А тридцатилетние жены похожи на изможденных старух. Не с добра и не от радости так рано ушла от них молодость. В вечных слезах и печалях проходит их жизнь. Любимых надо беречь от такой доли. А ты к тому ж скоро станешь матерью. Пусть все пройдет благополучно и ни один шторм не коснется твоей семьи. Я очень хочу этого. Пусть судьба улыбается тебе за нас двоих…

— Сережка! Почему говоришь так, словно навсегда прощаешься со мной?

— Лель, милая моя! Я даже уверен, что эта встреча — последняя, выпрошенная у самого Господа.

— А я думаю, что мы еще увидимся.

Сергей хотел ответить, но не успел. На крыльцо вышли его ребята. Они мигом остановили такси, втиснулись в машину, позвали Сергея. Тот поцеловал Лельку в щеку:

— Прощай! А может, до свидания, как повезет. — Пошел с крыльца не оглянувшись. Лишь когда сел в такси, помахал рукой, улыбнувшись той, давно забытой улыбкой юности.

Лелька, вернувшись в пивбар, хотела помочь Юльке убрать следы драки. Но та уже сама успела управиться и обслуживала посетителей легко и весело, словно ничего и не было.

— Как ты успела?

— А мне люди помогли, клиенты наши. И дед Николай с Толиком. Всю грязь вымыли.

— Много забрали у нас бандюги?

— Не столько взяли, сколько потеряли, — усмехнулась Юлька. И, отпустив пиво последнему старику, открыла ящик: — Видишь, это калым! Три сотовых телефона, да какие дорогие! Два бумажника. Там столько, что весь ущерб покрыт. Золотая печатка и часы. У них браслет порвался, но часы идут. Им все по хрену. Еще шапка меховая. Я ее деду Коле отдала вместе с шарфом. Так что мы внакладе не остались.

— Все в милицию нужно отдать!

— Сейчас! Спешу и спотыкаюсь! Еще что придумаешь? Я их звала? Они сюда зачем пришли? Облом получили. Не то б голяком домой отправили. Все сдернули б до нитки. Тебя как швырнули, я испугалась, что ребенка скинешь.

— Не дождутся! — процедила Лелька сквозь зубы.

— А и что отдавать, если Ивана послала за бокалами. Пусть купит новых с запасом. Тарелок тоже подвезет и пива, уже заканчиваю, а до конца дня еще вон сколько времени! Еще и третью партию продам. Редко так везет. Лишь на праздники. Обычно за день две бочки пива продаем, а сегодня особое везение.

— Да уж и денек, век бы таких не видела, — выдохнула Лелька.

— Это ты все про рэкет? Они, как я слышала, многих здесь тряхнули. Да все крупняк за жабры брали. Нас, видать, решили налогом обложить, да сорвалось. Теперь не появятся. Менты с них сдерут шкуру за всех разом. Не выпустят. Ну и нас подергают на допросы и очные ставки, это как пить дать, покоя не будет. Зато бандюги обходить станут, узнают о нынешнем проколе крутых, — радовалась Юлька.

— Вот потому и говорю — бумажники, телефоны, все, что нашли, отдайте следователю горотдела. Он к делу приобщит как вещественное доказательство.

— Да разве это доказательство? Вот если б оружие! Тогда бесспорно! Тут же и твои приятели могли обронить…

— Кто знает, но лучше вернуть. Слава Богу, не поувечили, не убили.

— Ты позвони тому Сергею. Если они что из этого потеряли, занесешь по пути, — предложила Юлька, и Леля позвонила.

Трубку поднял Сергей:

— Лель, это ты? Ну спасибо!

— Тут вот Юля нашла два бумажника и телефоны. Сотовые. Может, твои ребята обронили?

— Да, бумажники наши. И телефоны. Целых три посеяли. Но самое обидное — часы потеряли. Они памятные моему другу.

— Приезжайте, все возьмете у Юли, и часы тоже.

— Тогда ребята сейчас подскочат. Спасибо за звонок! Мне можно писать тебе?

— Как сам решишь! Счастливого пути всем вам, спасибо за все, Сережка!

— Вспоминай меня хоть изредка, любимая!

Лелька спешно нажала «отбой», испугавшись самой себя. Говорить с Сергеем равнодушно она больше не могла. А тут еще ребенок в животе зашевелился, да так, что Лелька срочно присела. Она вспомнила о встрече с женщиной, продающей ларек, — ведь вот так и не получилось увидеться. Не забыла, закрутили другие заботы.

«Хоть сейчас позвоню ей, объясню, извинюсь…» Она достала телефон, но в это время в пивбар вошли Сережкины друзья.

Лелька заранее вложила им деньги в бумажники. И отдавая, извинилась, что невольно испортила отпуск.

— Ничуть! Мы свои полтора месяца отдохнем на материке! Здесь не повезло, поедем в Москву, к моей родне, потом к его — в Питер. У нас и одессит имеется, тоже зовет. Дай Бог, чтоб хватило времени. Ваш город мы глянули. Честно говоря, он не стоил времени. И если б не вы… Только потому простили Серегу! Вас стоит любить. Но и тут он опоздал, наш неудачник.

— Ничего! У вас впереди много дорог! На какой-нибудь и ему повезет. Я очень хочу этого…

— Я не знаю, как вы относитесь к нему, но Серега и умрет с вашим именем в сердце.

Лелька покраснела до самой макушки, а друзья Сергея, выпив по бокалу пива, пошутив с Лелькой, вскоре уехали, пожелав на прощание спокойствия и процветания этому заведению.

За день в пивбаре перебывало много всяких людей. Первыми пришли бомжи. Выпив по стакану пива, на большее не нашлось, они не спешили уходить. Потом новые русские заявились. Сдвинули стол и стулья в угол, набрали пива столько, что для пепельницы места не осталось, тихо говорили между собой. Угостили пивом бомжей. Те молча выпили, снова приросли тенями к стене, ожидая нового угощения, но другие их не замечали.

Лелька собралась позвонить женщине, продававшей ларек, и только решила набрать номер, как телефон зазвонил:

— Лель, ты? Мне увидеться нужно с тобой! Да это я — Тоня! Совсем достали меня в этом блядском гнезде! Посоветоваться край как надо! Вовсе жизни не стало! Хоть в петлю! Да кто ж еще? Конечно, Софья! По телефону всего не скажешь. Встретимся? Мне — чем раньше, тем лучше! Только вечером освободишься? Ой как долго ждать! — посетовала девка и попросила: — А можно я у тебя заночую? Неохота потемну переться на другой конец города.

Заручившись согласием Лельки, положила трубку. А Лелька помогала Юльке, хлынули посетители. Женщины даже вдвоем еле успевали. Тут Иван подъехал, пиво привез, новые бокалы, тарелки, ящик сигарет, чипсы и орехи. Юля принимала товар. Иван разгружал, размещал, балагурил. Пока они справились, Лелька обслужила громадную очередь. А когда в баре опустело, а Иван уехал, Леля спросила:

— Юль, а давно у вас с Иваном такие отношения?