прикипелся бездомный пес!

   Тут Сашка не выдержал. Его унизили, такого он не прощал никому.

   —  Старая, вонючая лохань! От тебя несет как от свалки! С тобою не только за одним столом, в одной квартире находиться гадко. Торчишь здесь бельмом на глазу, сучий выкидыш!

   Мужик тут же получил хлесткую оплеуху. И не сдержавшись, дал сдачи. Теща вылетела из кухни, проклиная зятя:

   —  Ты, Сашка, зверь! Как посмел ударить мать? Поднял на нее руку! Вот так и ко мне относишься. Нам действительно нужно расстаться. Мы поспешили,— говорила жена, побледнев.

   —  Раз ты тоже так считаешь, я ухожу! — встал Сашка и начал собираться.

   Теща орала на всю квартиру.

   —  Мам, он уходит! Не устраивай цирк. Успокойся! — просила дочь.

  —   Милицию вызывай! Пусть посадят козла! Таким нет места среди людей! Разве он человек, да это животное, зверь! Вон из моего дома! Навозный лапоть! Отброс! Собачий лишай! Ты не достоин приличной семьи! Тебе только в подворотне лежать, комок грязи! Кто ты есть, ишачье говно! — снимала, сдергивала из шифоньера одежду Сашки, кидала на пол, топталась по ней ногами, мужик отшвыривал, собирал вещи в чемоданы, наскоро их застегнул и, набросив куртку, выскочил из дома.

   Человек вскоре поймал такси, приехал в общежитие. Он сидел перед Лукичом взъерошенный и злой:

   —  За что выгнали? Ведь не пил, не курил, по бабам не таскался, с жены пылинки сдувал. Деньги отдавал Аське. Конечно, не все, самому тоже надо, хотя бы на обеды. Ну и получил за все доброе!

   —  Сашка! Как ты не понял простой истины, я тебе еще до свадьбы говорил, если в доме живут две женщины, обоим уделяй внимание. Ни одну заботой не обходи. Помни, ласковое телятко двух маток сосет, а паршивое катается, ни под одну не попадет! В этом твоя вина, что не поладил в семье. Теща, она тоже мать,— говорил Лукич и добавил:

   —  Если Ася тебя любит, не горюй, скоро помиритесь, только впредь умнее будь, если воротишься туда.

   —  Нет, Лукич, не приду к ним. Мне все высказано, что скрывалось это время. Не смогу простить. Даже милицию хотела вызвать эта лепешка! Сама спровоцировала, что ей по морде дал! А потом, я во всем виноват! Завтра на развод подам!—дергался человек.

   В глубине души Сашка Ухов, конечно, ждал, что жена позвонит, предложит примирение, позовет вернуться домой. Но шли дни. Вот и неделя минула. Ася не звонила.

   Она работала экономистом в другом корпусе, а потому с Сашкой они не виделись. Раньше созванивались, ждали друг друга у проходной, теперь о том и речи не было.

   Ухов с месяц ходил, опустив голову. Никого вокруг не видел. А тут в столовой Рита подошла. Села за один стол, разговорились, позвала на чай вечером, потом на каток, там и Сашка пригласил девчонку в кино. Потом Ритка позвала парня в гости к бабке. Она жила в старой избе на окраине города.

   Сашка все отказывался идти к старухе, слишком теща помнилась. Вот и сказал Ритке:

   —  Не обижайся, но я одну еле передышал. Вторую не переживу. Мне со старухами общение противопоказано,— рассказал девчонке о случившемся.

   —  Э-э, нет! Та песня не о моей бабке. Она не только не попросит, а и не возьмет. У ней свой пунктик. Считает, что нельзя человеку желать больше, чем положено. Так и говорит, мол, приходим в жизнь с пустыми руками, такими и в землю уходим. Живи, благодаря Бога, за всякий день. И, знаешь, ничего не копит как другие бабки. Живет по-своему. Как светлячок в своем доме. Есть у нее небольшой сад и огородик, получает пенсию, ни на что не жалуется, ни на кого не ворчит. Ни с кем не ругается. Наверное, так и должны жить люди.

  —   А почему ты в общежитии, а не с нею?

   —  Слишком далеко от завода и очень плохо ходит транспорт. Бабка все советует мне купить лисапед, так велосипед называет. Но я не умею на нем ездить, а потом у бабки много своих заморочек. Надо печку топить, воду носить, никаких удобств нет. Все в лопухах за домом. Я, честно говоря, возвращаюсь с работы, мне ни до чего. Сбегаю в столовую, в душ, немного поболтаем с девчонками и спать. Какой там дом? Не до жиру! — отмахнулась Ритка.

  —   А ты помогаешь бабке?

   —  Чем? Она мне привозит все: ягоду и зелень, молодую картошку и яблоки, сливы и груши. Даже морковку со свеклой привозит. Когда деньги предлагаю, обижается. Мне пытается сунуть из своих, на мороженое.

  —   Хорошая у тебя бабка!

  —   Не жалуюсь.

   —  А родители твои где?

  —   Лесниками они были. А тут пожар случился. Вплотную к зимовью подошел. Так и не сумели спастись. Оба сгорели насмерть. Много людей в том огне погибли. До поздней осени огонь полыхал. Я в школе училась, жила в интернате, потому уцелела, что не оказалась в лесу,— почувствовала, как сжал ее руку парень.

   —  На мое счастье жива! — сказал тихо и поцеловал Ритку.

   —  А можно еще? — попросила несмело...

   Сашка вернулся в комнату, пьяный от счастья. Ритка призналась, что любит его.

   Парень только коснулся головою подушки, услышал звонок своего телефона, растерялся. Звонила Ася:

  —   Ты еще не спишь? Я тоже! Хочешь, порадую? Я беременна от тебя. Скоро в декретный отпуск. Готовься стать отцом!

   —  Ася! Ты опоздала! Я не вернусь к тебе никогда!

   —  Вот как? Значит, мама была права во всем. Но от отцовства тебе не открутиться, слышишь, козел? Ты слишком упрям и нетерпелив! Я накажу тебя! — зазвенел натянутой струною голос.

   —  Глупая! Насильно не привяжешь! Я отгорел к тебе! — услышал, что баба выключила телефон.

   Сашка рассказал об этом разговоре Рите. Девчонка поскучнела:

   —  Знаешь, тебе нужно вернуться в семью. Это однозначно. Ребенок не должен расти сиротой.

   —  Это исключено. Я не бросил себя так низко, чтобы жить на положении дворового пса, какого могут принять или прогнать с коврика у двери. Если со мною не посчитались в самом начале, дальше будет только хуже. К чему обманывать самого себя. Ребенок не будет считаться с отцом, какого в семье не признают человеком. Не хочу жить из милости. Это унизительно.

   —  Решать тебе! Но мне кажется, твоя жена многое обдумала и изменится по отношению к тебе.

   —  Я ей уже не поверю. Они сказали все, и это не вырвать из памяти.

   —  Ты все же обдумай, не спеши рвать отношения с семьей. Оставь возможность для будущего общения с ребенком. Он ни при чем,— советовала Рита.

   —  Почему я должен думать о них? Они не поинтересовались, где и как устроился я. Их мои проблемы не тревожили. Выкинули из дома, как собаку, и забыли. Я тоже не хочу о них вспоминать. Я ушел, как они того хотели. И не считаю себя игрушкой, какую можно сегодня выкинуть, а завтра снова принести в дом,— говорил Сашка хмуро.

   Рита поняла, что человек не вернется в семью. Слишком глубоко засела обида, и время для примирения было упущено. Сашка успел отвыкнуть от семьи, в какой прожил совсем недолго. Он уже ни раз видел Асю на территории завода. Ни разу не попытался подойти, поговорить с нею. И через два месяца жизни в общежитии подал заявление на развод. Но в суде отказались развести, дали время на обдумывание и примирение. Ведь скоро должен родиться ребенок. Человек его уже не ждал и не радовался.

   А сын родился в глухую, холодную ночь. И акушерка по просьбе Аси позвонила Сашке и поздравила с появлением сына.

   —  Вот тут ваша жена спрашивает, как назвать ребенка? Какое имя дадите сыну?

   —  Мне все равно! Пусть назовет, как хочет,— ответил равнодушно.

   —  Сына назвала Артемом! Нас скоро выпишут. Ты приедешь глянуть на ребенка? — спросила