умерла. Пока хоронили, прошло время. Когда вернулась на работу, Дарье сказали, что она уволена по статье — за прогулы. Не помогла справка о смерти бабки. В кадрах ответили сухо:
—
А где заявление с резолюцией? Кто позволил самовольно оставлять работу? Вы что вчера из леса?
Этого Дарья не выдержала и, обозвав кадровичку сволочью и дурой, пошла к директору, но тот отказался принять и выслушать человека. Дашка поехала домой, решив наплевать на опозоренную записью трудовую книжку и начать рабочий стаж заново. Но и здесь все оказалось сложно. Дарью не брали экономистом, узнав почему выгнали с шахты:
—
Дисциплину нигде не позволено нарушать. И никому! Тем более молодому специалисту! Вдобавок, вы грубиянка! Оскорбили пожилую уважаемую женщину, какая уже больше тридцати лет проработала на шахте. Вам бы учиться у таких! У нее единственная запись в трудовой! А вы не успели перешагнуть порог, скандал закатили! Нет! Нам такие кадры не нужны! — ответили Дарье во многих местах.
—
Не реви, дочка! Не велика потеря. Поговорю с нашим директором, может возьмет тебя на склад.
—
Кладовщицей?
—
А что такого? — удивилась Ольга.
—
Зачем же я столько лет училась в институте? — заревела в голос.
—
Ну, попробуй сама воткнуться где-нибудь!
—
Да я уже весь город обошла. И везде непруха! Там своих сокращают, в другом — полный штат. В других — обгавкали и отказали, ну что мне делать?
—
Иди к нам, дочушка! Нет стыдной работы. А образование везде годится. Сама знаешь, не о каждом начальнике доброе услышишь, зато простого трудягу никто не осудит. Я сколько лет на базе работаю, только премии и благодарности получаю. Даже выговора ни единого нет. Ты же только начала работать, а уже выкинули, хотя на похороны ездила, не пьянствовала, причина у тебя уважительная. Ан придрались, что бумажку не оформила. Правильно ты их сволочами назвала. Вот и говорю, не раздумывай, пошли к нам. Научишься, привыкнешь…
—
Зарплата у вас маленькая…
—
Она и у тебя чуть больше была. Зато здесь ты у себя дома, а и я с тобой, — уговорила вскоре.
Утром Ольга сразу пошла к директору базы. Выложила все начистоту, попросила за дочь, пообещала обучить ее. И директор без колебаний согласился.
Уже в первый месяц работы Дарья получила вместе с премиальными даже больше, чем работая экономистом. Это и успокоило, и обрадовало.
—
Ну вот видишь, и голова не болит, да и указчиков над тобою нет. Никто лишний не сует свой нос в твой склад. Ну то, что грузчики бывает срываются, так чего с них требовать? Устают, выматываются за день. Случается наедут, оторвутся на ком-то, а завтра ползут извиняться. Я на них не обижаюсь…
—
Меня они не задевают. Ни на кого пока не обижаюсь, все спокойно идет, намного лучше, чем там — на шахте. Здесь, в сравненьи с прежней работой, я просто отдыхаю, — призналась Дарья.
А через полгода познакомилась на базе с Никитой. Он работал механиком в гараже овощной базы и крайне редко заходил на склад. А тут заглянул и увидел Дарью. Они разговорились.
Обычно Никита всегда куда-то торопился и нигде подолгу не задерживался. Он постоянно был нужен водителям, слесарям, карщикам. А здесь даже сотовый телефон человека будто онемел и молчал, словно боялся помешать общению.
—
Я на этой базе почти десять лет работаю, можно сказать скоро старожилом, ветераном стану. Обычно сюда приходят пожилые, кто получает пенсию. Только я сразу после института. Теперь вот вижу, что не одинок. Это здорово. Почаще б к нам приходили такие красивые девушки! — смотрел на Дарью восторженно.
—
Я одна за сотню! Не верите, убедитесь! — предложила чашку кофе, Никита присел, пил кофе не спеша, смакуя, с наслажденьем.
Они общались так, будто давно были знакомы. Дарья удивилась, как легко разговорилась с человеком, какого увидела впервые.
Механик ушел, предупредив, что теперь он почаще станет навещать этот склад, и свое слово сдержал.
Девушка поначалу не обратила на него особого внимания. Ничем не примечательный с виду, среднего роста, полноватый, весь в сером, даже волосы пепельного цвета. Уж слишком обычный мужичок. Таким, увлечься трудно, но стоит с ним заговорить, и все недостатки меркнут. К нему необъяснимо тянуло, примагничивало, и Дарья попала под влияние обаяния этого человека. А он, словно чувствуя это, каждый день приходил.
Нет, Никита не был навязчивым, он тонко чувствовал настроение Дарьи и никогда не злоупотреблял ее временем, не назначал свиданий. Он понимал большую разницу в возрасте, но не давал забыть о себе.
Ольга, увидев Никиту на складе у дочери, уже дома, вечером сказала Дарье:
—
Знай, он уже дважды был женат. И, как говорят наши бабы, этот мужик — тертый калач. С одной прожил год, с другой — три, но детей нет. Может, бесплодный, кто его знает. Но будь осторожна. Скользкий тип, о нем как о кобеле молва идет. Может, не стоит тебе пускать его на склад? Хочешь, я его отважу? — предложила тихо.
—
Мам, чего бояться? Я его держу на расстоянии да и повода не даю ни на что. Ну приходит, разговариваем, если есть время. И все. Ни он, ни я границ не переходим. За что его прогонять? Нет ни причины, ни повода. Саму себя на смех поднять, что мужичьей тени боюсь, зачем мне такая дурная репутация?
—
Я тебе сказала. Держись с ним настороже. Не доверяйся этому угрю. Знаешь, рыба есть такая, уж очень похожа на змею, и скользкая, и пронырливая, такую голыми руками не возьмешь. Так вот у нас на базе того Никиту эдак прозвали — угорь. Конечно, не случайно.
—
Мам, чего беспокоишься? Меж нами ничего нет. Не о чем тревожиться. Дальше пустой болтовни никаких отношений. Никита не в моем вкусе, даю слово. Он, как старый валенок, серый и поношенный, но теплый, — рассмеялась Дарья и не захотела продолжать разговор о механике, оборвала мать:
—
Да хватит о нем! Никита того не стоит. Он не мой герой…
Но едва Никита появлялся на складе, Дарья делала ему кофе и продолжала с ним общаться. Человек не спеша приучал к себе девушку, хотя понимал, что окружающие настраивают ее против него. Он это улавливал, но упрямо не отступал.
Иногда он приносил конфеты, шоколад, печенье и кофе. Подвигал их ближе к Даше. Никогда свое не подчеркивал. Не пытался присесть рядом, прикоснуться, обнять девушку. Никита всегда держался на расстоянии.
Он рассказывал девушке смешные и грустные истории, но ни разу, ни о чем личном не спрашивал Дарью.
Однажды, а это было на восьмое марта, он принес букетик подснежников, положил на стол и сказал:
—
Конечно, это не розы и не мимоза, но я не люблю подражать большинству, дарить банальщину, привычную как домашние тапки. Предпочел подснежники, люблю эти цветы. И поздравляю с праздником! — неожиданно чмокнул в щеку. Дарья отшатнулась, а потом рассмеялась. Уж очень милыми показались цветы.
Никита в этот раз принес банку кофе и коробку конфет. Он даже руку Дашке поцеловал, когда та подала чашку кофе.
Вы читаете Вернись в завтра
