прегрешениях. Антону до черта надоело успокаивать жену и призывать бабку вести себя по- человечески.
Решение нашли гениальное, благо наступало лето: снять для бабули дачу. О ближайшем Подмосковье речи не было, финансы не позволяли. Кинули клич среди знакомых, и нашелся домик в ста тридцати километрах от столицы. Пожилая вдова-селянка согласилась сдать комнату за умеренную плату. Боялись, что Эмилия заартачится, но, исполнив номер: «так и быть, уступаю вашей воле», — та смилостивилась. Лена слышала, как бабуля говорила по телефону своим приятельницам: «Лето я проведу на даче у одного поклонника». Ну не свихнувшаяся ли обманщица? Поклонником была Катерина Ивановна, баба Катя, которой под семьдесят.
С квартиры на квартиру Эмилия переезжала со всем скарбом и тут потребовала, чтобы ее барахло на дачу отправилось вместе с ней. С одной стороны, Лена только рада была очистить квартиру от приданого народной артистки. С другой стороны — лишние траты, пришлось «Газель» нанимать. Еще благо, что хозяйка дачи не потребовала плату за все лето вперед.
Перевозили Эмилию на дачу Андрей и Антон.
Катерина Ивановна, баба Катя, «поклонник» и спаситель Эмилиных внуков, оробела, когда в ее двор въехал маленький грузовичок. Это сколько же вещей у постоялицы? А потом вышла и чудо-дачница — накрашенная, голова причесана как в шестидесятые годы (Катя сама в то время разорилась на шиньон, который в ночь перед праздником или перед гостями на бигуди накручивала, чтобы утром на макушку пришпилить). Когда было-то? А женщины с шиньонами, выходит, остались до сих пор. Одета жиличка не по-деревенски, да и по-городскому в парадное: чудной красоты розовый костюм с рюшами. Было от чего бабе Кате оробеть.
– Милости прошу! — с хрипотцой проговорила она. — Меня Катя зовут. То есть баба Катя. А вас как, извините?
– Эмилия.
– Эмма? — переспросила баба Катя, все еще борясь с волнением.
Ведь говорили-то, что старую, но саму себя обслуживающую женщину на лето привезут. А здесь — прям дворянка. В мои скромные условия?
– Юноши, поясните этой женщине, кто я есть и как меня зовут, — небрежно махнула Эмилия рукой в сторону Андрея и Антона.
И отправилась осматривать дом, бедненький, но чистенький. Удобства на улице — деревянная будка, в полу дырка.
– Она артистка в прошлом, — говорил Антон бабе Кате. — Поэтому, — покрутил ладонью перед лицом, — макияж и другие прибамбасы. Но в принципе…
– Не вредная… как бы, — подхватил Андрей. — Со своими заморочками… странностями… но не тяжелыми!
Оба: и Антон, и Андрей — боялись, что хозяйка дачи после первого акта — выхода Эмилии — покажет им фигу и потребует убираться восвояси. (На месте бабы Кати они бы так и поступили.) Но милая Катерина Ивановна только сокрушалась, подойдут ли скромные условия такой важной артистке?
– Подойдут!! — хором заверяли Андрей и Антон.
Они носили вещи и ждали водопада претензий, теперь уже от бабушки. Но прозвучало только одно требование:
– Мне нужен биотуалет.
– Ага, бабуля, — ухмыльнулся Антон, — как же, имеется. Ленка предусмотрела.
И принес из машины пластиковое ведро в форме унитаза, с крышкой.
– Вот тебе и туалет, а бионаполнение — сама-сама. Пись-пись-пись, как-как-как, — повторил он интонацию жены, приучавшей сына к горшку.
– Вульгарный плебей!
– Твой родной внук, — напомнил Антон. — Ты меня воспитывала? Вот и молчи в тряпочку. Сиди тут тихо, радуйся природе. Не уживешься с бабой Катей, пеняй на себя, отвезем в богадельню. Интернат для ветеранов сцены тебе не светит. Нам материально не осилить, а ты заслугами не потянула.
У Андрея тоже имелся подарок для Эмилии — сотовый телефон (старенький, завалявшийся), в памяти которого были номера Марины, Лены и его с Антоном. Объясняя аристократке Эмилии и колхознице бабе Кате, как сделать вызов, Андрей видел на их лицах совершенно одинаковую тупую беспомощность. Ничего, надо будет — дозвонятся.
На обратном пути мужчины обсуждали: превратит Эмилия бабу Катю в прислугу или пенсионерки схлестнутся не на жизнь, а на смерть.
Против ожиданий, Эмилия не беспокоила их почти месяц. О ее существовании почти забыли, своих забот хватало. Эмилия была помехой, к устранению помехи легко привыкаешь. Антон купил подержанную иномарку — второй кредит на шею. Но авто — давняя его мечта. Лена, бухгалтер по профессии, стала брать на дом балансы мелких фирм, корпя по ночам. Андрея повысили в должности. Если раньше он нет-нет да и заявится на фирму в джинсах и майке, то теперь каждый день — свежая белая рубашка, галстук, костюм. Правильный галстук стоил больше двух тысяч рублей, о костюме и говорить нечего. Марина, тщательно обдумывая каждый шаг, каждое слово, рыла подкоп под свекровь, чтобы та ушла с работы, только на год, до садика для внучки. А Марина выйдет на работу, поддержит Андрея и компенсирует из своей зарплаты материальные потери свекрови. Обещание «компенсировать» — исключительно точный и стратегически верный ход. Свекровь возмутилась — с родных детей плату брать? И подозрение в корысти на три четверти подвинуло свекровь к цели Марины.
Словом, обе семьи вращались на своих орбитах, комета-Эмилия летала далеко и была им абсолютно безразлична.
Она объявилась в конце июня.
– Здравствуйте, — пропищал взволнованный детский голос. — Это Марина? Тетя Марина?
– Да, кто говорит?
– Таня, вы меня не знаете. Меня бабу… ой, просто Эмилия попросила номер набрать. Я тут на каникулах у своей бабушки, через два дома от бабы Кати.
– Погоди, девочка, не волнуйся! С Эмилий все в порядке? Она жива?
Марина вдруг отчетливо поняла, что очень давно не интересовалась бабулей, вдруг та преставилась.
– Она рядом стоит. Я передаю трубку.
– Марина? Это Эмилия.
– Рада тебя слышать. Как самочувствие?
– Удовлетворительное. Через две недели мой день рождения.
– Правда? Сколько тебе исполнится?
– Что за пошлый вопрос! Я хочу, чтобы вы приехали. В этот день всегда собираются мои почитатели и поклонники.
«Оставшиеся в живых? — чуть не вырвалось у Марины. — И назвать нас почитателями, тем более поклонниками, слишком смело».
Вслух она сказала:
– Не обещаю, но постараемся.
– Ты не поняла, голубушка. Вы обязаны приехать!
– Так уж обязаны?
– Иначе я лишу вас наследства.
– Шкатулки с драгоценностями?
– Это больше, чем всякие драгоценности.
– Мы сделаем все возможное, чтобы вырваться, — примирительно сказала Марина. — Впереди две недели, успеем разгрести дела. Но хотим поздравить тебя не в расчете на наследство, а просто потому… — Марина замялась, понимая, что никаких искренних мотивов для чествования Эмилии не отыскивается, — потому что, в конце концов, ты наша единственная родная бабушка.
– Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что праздничный стол должен соответствовать поводу? —
