— Что ты думаешь по этому поводу?

Она медленно достала из пачки очередную сигарету, прикурила и столбом пустила дым к потолку. Антон курил немного, от сегодняшней ударной дозы его мутило, и он внутренне испытывал брезгливость к курящим женщинам, от которых разило, как из пепельницы с бычками, залитыми духами. Он бы никогда не женился на курящей особе, не завел детей и не доверил заботу о своем драгоценном здоровье. Но в данный момент возьми Лена три сигареты в рот — он бы благословил и спичку поднес. Хотя раньше отмечал, что эта девушка, сделанная из гладкого непробиваемого гранита, имеет только одну трещину — наркотическое пристрастие к табаку.

— Итак? — поторопил Антон.

— Итак, — повторила Лена, — к тебе приходят покойники, звонят тебе, сталкиваются на улице?

— Да! Бред, но так получается.

— Ну и что?

— Как что? — оторопел Антон. — К тебе, скажем, не приходят, вообще ни к кому. А ко мне почему?

— Вопрос «почему?» может быть гносеологически запутан, и без дополнительной информации ответ невозможен. Пока мы способны анализировать факты.

— Анализируй, — кивнул Антон.

Никакого вреда, ущерба твоему здоровью или психике покойники не нанесли. Более того, они существенно улучшают твою жизнь. Сделали уборку, приготовили еду, выстирали белье, книгу обещали вернуть и предупреждают о вырытых канавах. Прямая польза твоему существованию.

— Лен, ты серьезно? — Антон смотрел на нее во все глаза.

— Абсолютно! — Лена выпустила очередную порцию дыма.

Антон молчал несколько секунд, потом усмехнулся:

— Я пошутил, разыграл тебя.

— Не очень остроумно, я сразу догадалась. Того, что не может быть, не бывает никогда!

— Умница. Матерьялистка. Пошли в койку диалектику метафизикой испытывать. Нет, пожалуй, я сперва борща с котлетами рубану.

Антон любил девушек по вечерам и плохо переносил утром. Как по пословице: любовь не дров поленница, за ночку вся сгорит.

Женщины рушили его холостяцкие привычки, особо стойкие по утрам. Сидели в туалете, когда ему самому нужно, долго плескались в ванной. Выражение лица у них было капризно-покровительственное. Точно Антон накануне занял миллион долларов и теперь должник до конца дней. Будет за ними с опахалом бегать и каждый каприз исполнять. Всенепременно! Сейчас только битым кирпичом рыцарские доспехи почищу и брошусь служить прекрасной даме!

Он, конечно, не хамил. Напротив, мило улыбался и шутил. За свои галантные манеры, вынужденно демонстрируемые, ненавидел партнершу все больше и больше. Разве она догадывается, что ему хочется в тишине и в одиночестве с газеткой посидеть да чай пить, а не вести глупую беседу? Что ее идиотскую заколку, которую он полчаса на карачках ищет под диваном, он бы с большим удовольствием в помойное ведро отправил? Что все женщины, поодиночке и вместе взятые, кажутся ему с утра тяжкой обузой человечества?

Девять тридцать. Вчера за ужином добил остатки водки. Похмелье не жестокое, но голова трансформатором гудит. Он никогда не приходит на работу к девяти. После десяти — нормально. Может вообще не заявиться. Но тогда нужно предупредить, как и в случае, если решит прибыть к обеду. С какой стати ему сегодня отпрашиваться?

Туалет занят. Леночка! Из-под двери тянет табаком.

— Не куртуазно, — бурчит Антон.

Сидит баба на толчке и смолит сигарету. Не куртуазно. Постучать? Неудобно. Можно поторопить человека из ванной, но не из сортира.

Прошел на кухню, поставил чайник. Вчерашняя чертовщина и белиберда, помноженная на утреннее дурное настроение, уже не казалась особо страшной. В квартире все-таки Танька могла убраться. Не признается, ведет какую-то игру. Старушку спутал, по телефону разыграли. Трубка, очки мамины? Потом подумаю и наверняка найду разумное объяснение. Нет, ну дизентерия у Ленки, что ли? Прилипла к унитазу?

Дождавшись очереди в места сантехнических удобств, затем приняв душ и побрившись, Антон облачился в костюм, повязал галстук. Заявился на кухню при полном деловом параде, мол, тороплюсь на службу. А Леночка сидела в его сорочке, используемой как халатик. Тоже ход: петлю на шею еще не набросила, но уже лассо раскручивает. Курит, естественно.

— Малыш? — ласково поинтересовался Антон. — Не слишком ли много ты дымишь? И по утрам? Ведь вредно.

— Беспокоишься о моем здоровье?

Антон неопределенно повел рукой с бутербродом — считай как хочешь Сегодня рыцарские доспехи ему решительно жали, давили на все участки тела и вызывали зуд.

— Тебе не нравятся курящие женщины? — допытывалась Лена.

— Главное, что мне нравишься ты, — улыбнулся Антон с набитым ртом. — Вот только имидж… Твой имидж, по-моему, страдает.

— И каким тебе видится мой имидж?

«Кроме вопросительных предложений, других не знаем? — внутренне раздражился Антон. — Например, есть хорошее повествовательное: дорогой, я убегаю, позвони, когда сможешь!»

— Ленуся, ты идеальная женщина. Само совершенство, физическое и интеллектуальное. Сигарета в твоих чудных длинных пальчиках (вечно холодных сосульках) смотрится элегантно. Но когда ты смолишь одну за другой, это наводит на мысль об изъяне, глубоко спрятанном в недрах твой милой головки. Вроде психопатии или маниакальной истерии.

«Эх, вырвалось! Черт дернул за язык. Не мог потерпеть еще минут десять. Сейчас получу».

Лена достала новую сигарету. Прикурила ее и тут же стала торопливо тушить в пепельнице.

— Ты ведь совсем не знаешь меня, правда? — Она заглянула ему в глаза с напряженным ожиданием.

— У нас все впереди, — заверил Антон. — Малыш! Горю, как швед под Полтавой. Двинули?

— Хочешь, встречу тебя здесь после работы, приготовлю ужин?

Лассо кружилось непосредственно над его головой.

— Я бы с радостью, милая! Но не уверен, что сегодня придется ночевать дома. Запускаем новый контур, — Антон поднялся, — работы невпроворот. Я тебе обязательно позвоню.

— Нет, — она продолжала сидеть, — я чувствую, что не позвонишь. Мы видимся в последний раз.

«Первое повествовательное предложение, но какое по смыслу! Выяснять отношения за завтраком — ни в какие ворота! Это для женатых страдальцев, не для меня».

Антон шумно выдохнул и выразительно посмотрел на часы. Разубеждать ее и притворствовать, объясняясь в любви, — верных полчаса. Но Лена вдруг резко поднялась, молча протиснулась мимо. Оделась с солдатской быстротой, подхватила сумочку — все без слов. Антон, дабы не дразнить гусей, тоже не витийствовал.

Провел Лену до широкой магистрали.

— Тебе направо, к метро, а я на остановку троллейбуса. Пока, малыш! — чмокнул ее в щеку. — Ты славный человечек!

Удаляясь от нее, спиной чувствовал — смотрит вслед, дырку на макушке прожигает. Расстояние увеличивалось, лазерный луч терял мощность. Войдя в троллейбус, Антон уже не помнил о Лене.

Антон закончил автодорожный институт по специальности инженер туннельного строительства. Туннели его мало интересовали, в МАДИ поступил потому, что имел хорошие математические способности, папу-доцента на одной из кафедр института и полное отсутствие представления, кем бы ему хотелось стать в жизни. Значит — в инженеры. Как и тысячи юношей, пошел по накатанной мужской стезе, нисколько не беспокоясь о том, где эта стезя пройдет. Туннели, тепловозы, газопроводы, станки, дома, электровеники — один черт что строить. После института несколько лет трудился