старшеклассников. Боря отмахивался — сам справлюсь. Но как остановить травлю, он не знал. По вечерам затачивал кухонный нож, водил лезвием по бруску с тупым упорством. Лора тряслась от страха и говорила, что, если он кого-нибудь зарежет, его отправят в колонию, она останется одна и погибнет.

Только правда ее слов удерживала Борю от применения самодельной финки. Лора умоляла не носить финку с собой, заворачивала в тряпку и прятала под ванной. Уходя в школу, обязательно проверяла, не взял ли Боря оружие.

Главарь дворовой банды учился в последнем классе, во вторую смену, пятиклассник Боря — в первую. В день мести Боря удрал после первого урока, пришел домой, достал финку, спустился на второй этаж общежития, где жил его враг, позвонил в дверь. Враг был спросонья, в трусах и грязной майке, на две головы выше Бориса. Не дав опомниться, Борис приставил финку к его животу, почувствовав, как острие уперлось в тело. Борис шипел ругательства и подталкивал финкой своего врага, который испуганно отступал спиной в прихожую.

— Убью! Зарежу! — говорил Боря.

И враг видел: точно зарежет, глаза у «мелкого» как у бешеного пьяного мужика в беспамятстве. Пьяных буянов в общежитии водилось немало, и подобное выражение лица всем хорошо знакомо.

Они дотопали до комнаты, враг свалился на кровать, закрыл голову руками, подтянул к ней голые острые коленки и пронзительно закричал:

— Не надо! Не трожь! Мамочка!

На секунду Боря замер: решил, что враг зовет мать на помощь. Но в квартире никого, кроме них, не было. Трусы на парне вдруг потемнели, по простыне растеклась лужа — обмочился.

Боря понял, что победил, но бешеная энергия требовала выхода. На столе в большой миске лежал полосатый арбуз. Боря принялся бить арбуз финкой, с каждым ударом выкрикивая:

— Ты понял, сучок! Ты понял, гад!.. Остановился, когда от арбуза осталось мокрое крошево.

Боря вернулся домой, убрал на место финку, вымыл руки и пошел в школу.

Больше его не били, с ним не связывались. Главарь шайки, естественно не посвящая никого в подробности, сказал своим дружкам: Борька психический, себе дороже с уродом дело иметь.

Как его обзывали за спиной, Бориса никогда не волновало.

Борис Горлохватов внимательно читал пятистраничный документ — письмо одного из сотрудников Корпорации в прокуратуру, раскрывающее серийного убийцу и насильника, проводника в поездах дальнего следования.

Полчаса назад начальник службы безопасности, заканчивая доклад, заглянул в папку и захлопнул ее:

— В основном все, остались мелочи.

— Какие мелочи? — машинально спросил ББГ.

— Завелся у нас юный друг прокуратуры, накатал туда письмо на пяти страницах. К фирме это отношения не имеет, чистая уголовщина.

— Чистосердечное признание?

— В том-то и дело, что нет. Сам он вроде не подельник, но излагает так, будто со свечкой стоял. Откуда у парня информация, непонятно. Но, повторяю, промышленным шпионажем тут не пахнет.

— Дай мне письмо. — Борис протянул руку.

— С собой нет.

— Так принеси! — грубо приказал Горлохватов, которому неприятно было убирать пустую ладонь.

Дочитав письмо до конца, Борис остался равнодушен к душераздирающим подробностям преступлений, но надолго задумался. Письмо дурно пахло, и запах был знакомым — несло могилой, общением с загробным миром. Факты, изложенные в письме, могли знать только покойницы.

«Неужели этот тип… — Борис перевернул стопку первой страницей кверху и прочитал на маленьком листе, пришпиленном скрепкой: „Антон Ильич Скробов, системный администратор, департамент информационных технологий“. — Неужели он, как и я… Нет, не может быть. Покойники не раз подчеркивали, что я уникален, второго такого не имеется… Был бы, многие из мертвецов переметнулись, потому что в чем, в чем, а уж в пылкой любви ко мне их заподозрить нельзя. Дохляки! „Ты обращаешься с нами как с рабами!“ — вспомнил Боря упреки. — А как еще с вами обращаться? Падаль вековая! Спасибо скажите, что дело с вами имею».

Слово «рабы» увело мысль в сторону. Вспомнил, как дочь ходила по квартире и учила стихотворение… Никифорова? Некрасова?

— «Люди холопского званья сущие псы иногда, — повторяла Катя. — Чем тяжелей наказанье, тем им милей господа». Папа, холопское званье — это про военных?

Борис тогда не сразу ответил. Думал о том, что советчики с того света, да и помощники на этом — и есть псы, все.

Через неделю у Кати день рождения, восемнадцать лет. Совсем большая. Очень красивая, как мама… как Лора… Стоп! Не отвлекаться!

Борис нажал кнопку переговорного устройства. В другом конце коридора, в своем кабинете быстро поднял трубку начальник службы безопасности.

— Полную разработку на… — Борис еще раз прочитал фамилию на листочке, — Скробова. Быстро!

«Этот компьютерщик или может знаться, как и я, с покойниками, или не может. Скорее — второе. Аферист, вроде того великомученика?., чудотворца?., жирного с крестом, к которому по глупости заглянул несколько лет назад. Если афиширует свои „связи“ — точно шаромыжник. А если нет? Избранный? Рассматриваем этот вариант. Скробов может выступать либо моим соратником, либо противником. Был бы противником, я бы давно учуял, что под меня копают, и Харитон донес бы. Харитон молчит. Конспирирует, гад? Один умелый „связист“ с тем миром, вкупе с трупами, легко подложит под меня атомную бомбу, после взрыва молекул не останется. Значит, Скробова нужно немедленно убирать? Заранее, на всякий случай, пусть даже он ни сном ни духом.

А второй вариант? Помощник? Ах, как бы пригодился! Взять его в долю, швырнуть кусок… Каких дел наворочали бы!»

Борис посмотрел на часы. Задание БГ он дал пятнадцать минут назад, еще рано требовать ответа, через полчаса.

Как выяснить наличие особых способностей у Скробова? Не спрашивать же его, точно в сумасшедшем доме: «Вы с покойниками не видитесь?» Должны быть косвенные улики. Какие? Думай!

Задание Горлохватова БГ спустил своему подчиненному, тому, кто принес в клюве странное письмо в прокуратуру.

Сергей Афанасьев, друг и приятель Антона, переживал плохие минуты. Он заложил Антона, то есть передал начальнику письмо, вытащенное стукачком из компьютера Антона. Стукачок, девушка-программист, через плечо Антона, проходя мимо его стола, заглянула на монитор. Ее заинтересовала фраза «В прокуратуру Российской федерации…». Когда Антон ушел с работы, девушка забралась в его компьютер, и, хотя письмо было стерто, ловкачка вытащила его из «корзины». О наличии в компьютере корзин Сергей не подозревал. Но лучше бы они не существовали! Вот у них в отделе! По старой чекистской традиции все пишется от руки, потом отдается машинистке-секретчице, проверенной и надежной, как мама Сталина.

Сергей мучился предательством, но письмо начальнику отдал. В конце концов, ничего, компрометирующего Антона, в том письме не было!

И вот теперь новое задание. Разработка на Антона.

Сергей переписал на отдельный листок сведения из личного дела Антона. Число и место рождения, домашний адрес, в подозрительных связях не замечен… Дальше — ступор, затык. Доносить на друга… легче пытку выдержать — дыбу, каленое железо… или ранение, пусть самое тяжелое… Да пошли вы все!

Зазвонил телефон, Сергей снял трубку.

— Готово? — спросил начальник (которого минуту назад призвал к ответу Горлохватов).

— Да я, да только… — мямлил Сергей.

— Сопли жуешь? — рявкнул БГ. — Бумаги под мышку и пулей ко мне. Нет, встретимся у кабинета ББГ.

— Где? — опешил Сергей.