беспокоили воду не плавники рыб, а ласты. Впервые его коснулся искусственный свет.

С годами он приспособился к окружающей среде, представ перед глазами русских дайверов с мшистыми сине-зелеными боками. Его оживляла стая тунцов, крутившаяся над рубкой, манты у самого дна, рыбы- прилипалы.

Он лежал с небольшим дифферентом на нос и креном на левый борт.

Удерживаясь над притупившейся пилой для резки противолодочных сетей, водолазы перебирали ластами, отрегулировав компенсаторы плавучести. В то же время они замерли, в буквальном смысле слова окунувшись в историю.

Джеб тронул рукой Николая и медленно покачал головой: «Невероятно!»

Кок ответил, коснувшись своей груди, указывая на командира, Тимура, поднял руку вверх, на тех, кто с нетерпением поджидал их возвращения: «Это наш рэк!»

Эти жесты сказали и о другом. Вот сейчас дайверам было безразлично, есть ли на затонувшей субмарине золото. Они парили над ней в состоянии невесомости, оттого пришло сравнение: «На Луне тоже нет золота, но стала ли она от этого бледнее?»

Они стали первыми, кто коснулся субмарины, испытав забытое чувство первого поцелуя.

Кок снова изобразил сложный жест, но товарищи его поняли: «Забыл, как дышать!»

Джеб выпрямил пальцы и поднес руку к маске, подавая знак «акула». «Да пошла она!» – ответил Николай. Он повернулся к серой рифовой акуле и отогнал любознательного хищника подводным ружьем.

Аквалангисты медленно поплыли к боевой рубке. Прошли над торпедным отсеком и жилыми помещениями, закованными в два корпуса.

Вначале обозначились перископы – командирский и резервный. Джеб коснулся рукой командирского и заскользил вдоль него вниз, пока не оказался на ходовом мостике. Через несколько мгновений к нему присоединился Тимур. Он посветил вниз и показал: «Люк отдраен». «Вижу», – ответил Джеб, направляя луч света в черную шахту боевой рубки. Он с трудом поборол в себе желание нырнуть в узкий проход. Первое погружение оказалось столь удачным, что уже сейчас можно всплывать.

«Обследуем всю лодку, нет ли повреждений. Держимся вместе». Джеб первым поплыл к корме, отчетливо представляя, что вот сейчас под ним дизеля, чуть дальше – электромоторы. А над рулями глубины и курсовым рулем – кормовые торпедные аппараты.

«Оракул» не был бы так красив в своем подводном мире, если бы не его персональный портной. Море к этому несчастному судну относилось по-доброму. С его бортов ниспадала бахрома водорослей, его высокая рубка была увенчана плюмажем морских растений, украшена многими сотнями звезд – как награда за былые бои. И ничего погребального в его облике – старик «Оракул» был одним из тысяч пиратских судов, нашедших вечный покой в океанской пучине. Многие тысячи мертвецов, не разлучившихся с камзолами и короткими абордажными саблями, сторожат их.

Джеб первым спустился в шахту боевой рубки. Согласно старым записям, около десяти слитков находятся здесь, прямо под ногами. И Джеб почти тотчас увидел зеленоватую пирамидку. Прямо под лестницей. Она была уложена в стиле гробниц древних инков, покрыта морской зеленью. Но легкого движения руки хватило для того, чтобы «Оракул» показал часть своих сокровищ.

Абрамов мысленно связывал своих бойцов с историческими событиями. В эту минуту они, возможно, опустились на субмарину, вплотную подошли к боевой рубке. И видели то, чему были документальные подтверждения.

«…Нам помог случай. У нас был только один путь, каким мы могли выбраться из боевой рубки. Я первым ступил на трап и поднялся к верхнему люку. Ухватился за рычаг кремальеры. Мне удалось провернуть ее. Мы стали ждать, когда выровняется давление внутри лодки с забортным, чтобы отдраить люк. В боевой рубке подо мной меня поджидали товарищи… У нас было мало надежды прихватить с собой хотя бы один золотой слиток – он не дал бы подняться и на метр. И все же мы перенесли в боевую рубку десять слитков… Я задержал дыхание. Меня со скоростью пробки вытолкнуло на поверхность, и я едва не потерял сознание. Следом за мной через люк прошли остальные. Мы вышли из глубины двадцать пять метров без легководолазных аппаратов… Мы увидели шлюпку. Она болталась в пятидесяти метрах. Словно господь бог сбросил ее нам. Это было наше спасение. Нас, спасшихся, осталось четыре человека. У каждого были части разобранной шифровальной машинки, кое-какие документы… Без пищи и воды мы продержались двое суток. Течение вынесло нас далеко от места гибели нашего «Оракула». На утро третьего дня нас подобрал британский эсминец…»

Гарри Капано все чаще стал повторять про себя: «Здесь что-то не так». Морпехи что-то скрывали. На Мальдивах они чувствовали себя как дома – это понятно. Но остров Ворчащий Сад походил на их базу. Он раскинулся в сорока километрах к северу от экватора, его можно обойти за двадцать минут. Разнообразная колония пальм в центре острова непрерывно шумела на ветру, тропическим деревьям вторил вечный прибой.

Гарри не забыл первых впечатлений, вызванных видом этого райского уголка. С катера он сошел на мостки и поддался малопонятному влечению: снял кроссовки и босиком прошел по скрипучим доскам. Слева покачивалась надувная каркасная лодка, справа царственно возвышалась яхта. Она блистала белыми бортами, сверкала хромом лееров, горела кристальными иллюминаторами.

Бунгало скрывалось в ста метрах от причала. Двое рабочих, возившихся на берегу, приветствовали вначале Хантера, затем, так же сдержанно, остальных гостей. Они не поинтересовались, кто эти люди и откуда. Поначалу Гарри решил, что это не их дело. Он увидел низкое строение темно-коричневого цвета, в нескольких десятках метров от береговой линии. Скорее всего, рабочие живут там.

Далее взгляд Гарри уперся в высокий забор, кое-где опутанный лианами, и с минуту он смотрел на массивные ворота. Жилище походило на небольшую крепость, за стенами которой обосновался местный наркобарончик.

Хантер по-хозяйски просунул руку в отверстие рядом с дверью и сдвинул внутренний запор в сторону.

– Чей это дом? – спросил Гарри, внезапно почувствовав себя неловко. Он был в широченных шортах и майке. В руках – дорожная сумка, кроссовки и громадный полотняный пакет, в котором на плечиках хранился деловой костюм.