Только сейчас Абрамов ощутил неподъемный груз на своих плечах. Что он сделает, когда, не дай бог, в ресторане прозвучит первый выстрел и разнесется первый крик? Он останется на месте. В полутора метрах от пары арабов, которые откроют ответный огонь. Останется нейтральным в любом случае, если даже на его глазах в упор будут расстреливать Джеба, Кока, Тимура, Родина… И ничуть не успокаивала другая мысль: подобная ситуация могла возникнуть еще вчера. Именно вчера, когда Абрамов впервые увидел «котиков», они были настроены не менее серьезно. Они молниеносно отреагировали на появление людей Волкова и приготовились к любому повороту событий, даже захватив заложников. Да, вчерашняя ситуация по накалу превосходила нынешнюю. Единственное отличие в том, что Абрамов контролировал ее и мог погасить в любое мгновение.

Голова, работающая в стрессовом режиме, родила самую короткую расшифровку агентурно-боевой группы: она действует в агентурном ключе, но с целью провернуть его до силового упора.

Он послал долгий взгляд на Джеба и Лолку. О чем они говорят? Хотя какая разница? Говорить можно о чем угодно. Нельзя спросить с Блинкова: почему он вовлек девушку в столь опасное мероприятие. Может быть, это ее решение. Решила пройти с ним до конца? Нет, много пафоса, мало логики, и вообще мало что от реальной жизни. Настоящая жизнь отвергает такие поступки. Скорее всего, Джеб уверен в успехе и гарантирует своей девушке полную безопасность.

Бред, бред, бред…

Только сегодня Абрамов увидел людей, до этого остававшихся в тени, «на передовой». Это можно отнести и к Юлию Завадскому, и к агенту военной разведки Саккаре; он был на постоянной связи с Абрамовым всякий раз, когда капитан приезжал в Египет. Саккара – черноволосый араб с седыми висками – мог с успехом рекламировать армрестлинг: громадные ручищи, необхватная грудь; сказочный циклоп, похожий на российского дзюдоиста Хабиля Бикташева. Он находился в компании трех соотечественников и вызывал повышенный интерес у слабого пола. На него бросали долгие взгляды и молодые девушки, и женщины средних лет. Саккара проделал огромную работу. Он успел побывать в Хургаде и вернуться в Шарм-эль-Шейх. С ним Абрамов уже обменялся несколькими фразами.

Лолка сидела на плетеном стуле, опершись локтями о край стола. Слева от нее на свободном стуле лежала широкая пляжная сумка. Она была повернута в сторону Блинкова. Внутри находился «узи», готовый к работе. За поясом Джеба – реквизированный пистолет «беретта».

– Я во всем виновата, – в который уже раз корила себя девушка. – Бросилась в глаза этим чертовым матросам с «Циклона»!

Вечер – это преддверие ночной жизни курорта – был близок. Тем не менее Лолка уже во второй раз заказала вина, поясняя это как night cap – последняя рюмка. На языке, который требовал перевода. Теперь она прикрывалась «мертвым текстом». И готова была забрать назад свои слова, брошенные Джебу в его московской квартире. О том, что он меняется и она начинает любить его моментами и они вот-вот придут к концу. Любовь по вдохновению. Лолка при всем желании не могла вернуть те счастливые времена, когда она была влюблена в его привычки.

– Что дальше? – спросила она, прикуривая сигарету.

– Если бы мы знали, что дальше, жить было бы неинтересно.

– И вот такую жизнь ты называешь интересной?

– Ну, скучной-то ее точно не назовешь, – улыбнулся Блинков.

– Вы все ненормальные. И ваш Абрамов такой же идиот. Кретин недорезанный!

– Кстати, присмотрись к нему.

– Свинья! – Девушка влепила Джебу пощечину и резко встала. Взяв сумку со стула, быстро пошла прочь.

Джеб ничего не мог поделать с собой; чувства, эмоции взяли верх. Он понял, что пришел конец их отношениям. Они дали трещину в тот момент, когда перед взором засверкала призрачная горка алмазов. Он мог дать Лолке все. И на манер великого полководца закрыть лицо руками: покорять больше нечего. Лишь натурально прожигать.

Лолка унесла с собой «узи»… Джеб вспомнил об этом только сейчас, когда уловил условный жест Кокарева: «У нас гости».

В это время в ресторане звучала песня Мустафы Сандала «Вся моя жизнь». Восточный мотив и лирика на английском как нельзя кстати подошли к процессии арабов во главе с Камилем Хакимом. Казалось, это он, упакованный в роскошный английский костюм, поет о всей своей жизни миллионера, а его телохранители сурово подтанцовывают.

Их было всего четверо, что уже настраивало на мажорный лад. Джеб незаметно освободил ремень от пистолета. Опустил руки под стол и взвел курок.

Хаким предчувствовал такую реакцию. Он приветствовал Блинкова жестом руки и сопроводил дружеской улыбкой:

– Привет, Джей-Би!

И к официанту, который почтительно наклонил голову:

– Два коньяка, бей. Ждал меня? – спросил Камиль, небрежно пододвигая стул ногой и присаживаясь. – Что у тебя под столом, пистолет или нож? В этот раз на мне нет ремня.

– Я найду что отрезать, – прищурился Джеб, играя желваками. – Как ты нашел меня?

Хаким развел руками:

– По твоей визитке, Джеймс Бонд. – Хаким оглядел притихший зал и покивал: – Здесь пять или шесть человек, которых я где-то видел раньше. И все они выглядят так, будто кого-то убили. Почему вы не уехали? И почему на твоей щеке пламенеет след от пощечины? Кто автор, девушка, которую я не успел как следует разглядеть? Спрячь оружие, – тихо попросил Камиль. – И дай знак своим товарищам: все спокойно. Вы все еще живы – это доказательство того, что я не хочу вашей смерти. Я говорю с тобой – какой еще аргумент тебе нужен?

Блинков медленно отпустил курок большим пальцем. Поджав живот, сунул пистолет за ремень и